Я не высыпалась уже давно. Каждую ночь мне снилось прошлое, которое я не хотела отпускать, смакуя каждое воспоминание как сочную ягоду. От бессонницы моя реальность стала сном наяву. Не чувствуя ног, которые меня притащили в отель, я рухнула на кровать и уснула. Я очнулась поздно ночью от криков в соседнем номере. Какой-то идиот кричал на свою подругу, а она выла как маленький щенок, потерявший мать. Мне захотелось курить. Я достала пакетик. Вдали слышалась музыка, и я скучала по синему бонгу, потроша табак из сигареты. Мысли путались, крики из соседнего номера перемешивались с музыкой вдалеке, и где-то будто бы за дверью я услышала какой-то шёпот. Я разделась догола и легла на кровать, закуривая своё кривое творение. Постель пахла дешевым порошком. Я вышла на балкон. У бассейна сидел мужчина в синих шортах, и чей-то шёпот летал вокруг меня и вдали. Снова рядом и снова далеко. Это было похоже на слуховые галлюцинации, но я ничего не принимала, чтоб их слышать. Травка не могла так меня вынести из реальности. Что-то происходило с моим телом. Оно будто растворялось в воздухе и, вздрогнув, опять собиралось в форму того, кем я была. Я стояла на балконе совершенно голая, и мир казался мне таким маленьким и тесным, что я просто зарыдала в голос как напуганный ребёнок.
– Are you okey? – послышалось из бассейна.
Я подумала, что бассейн разговаривает со мной. Я совсем забыла о мужчине в синих шортах.
– Хоккей, – вырвалось из меня.
– Смешно, – сказал он.
Я обернулась полотенцем и спустилась к нему. Слышать русскую речь было привычно в этих краях. Гораздо непривычнее было ее не слышать. Я подошла к нему очень близко, посмотрела в глаза. Я смотрела туда, интересуясь его душой. Я лишь хотела увидеть цвет его глаз. От него пахло орехами. Или мне просто хотелось, чтоб от него так пахло. Он улыбался, обнимая меня поверх полотенца. Я гладила его лицо и целовала его губы. Крепкие руки сжимали меня в объятиях. И вот они уже пробирались под полотенце и все сжалось внутри меня.
– Смешно, – доносилось издалека. Туман моего воображения рассеялся.
– Доброй ночи! – крикнула я с балкона и зашла в номер.
В своём воображении я спала с каждым мужчиной, который заговаривал со мной, но в реальности я не могла даже допустить, чтобы кто-то притронулся ко мне. От каждого прикосновения я дергалась как ошпаренная. Конечно, я могла кем-то увлечься, но как только дело доходило до моего тела, мне становилось мерзко. И вся моя долгая охота на мужика рушилась в миг, расстраивая и меня и мою «добычу». Вначале мне казалось, что я берегу себя. Но со временем, я поняла, что это страх. Страх снова почувствовать себя уязвленной и беззащитной девочкой. Один мой старый друг, с которым я однажды напилась в хлам, утверждал, что у нас был секс. Поверить в это было сложно. Я ничего не помнила. И скорее всего ничего не было. А если и было, то видимо у парня проблемы.
Я не могла уснуть. Натянула одно из платьев. Оно было нежно-розовым и очень мне шло. В нем я была на свадьбе у друзей. На той же свадьбе был мой бывший парень со своей страшненькой девушкой. Уже год почти прошёл. Интересно, она до сих пор не подозревает, что он встречался с нами обеими. До тех пор пока я не увидела их в кино. Я вспомнила, как начиналась наша любовь. Я заплатила сполна за то, что связалась с женатым парнем. И если я однажды совершу ещё раз такую глупость, то так мне и надо! Дура! Почему-то все парни доводили меня до полного презрениям к ним. Хотя можно было бы просто поговорить и мирно разойтись, улыбаясь друг другу при встрече. Ах, эти уроки жизни! Как на повторе одна и та же комедия у всех подряд.
Светало. Я курила сигарету. Шепот в моей голове становился громкой песней, и я увидела ее. Она была почти голая, ее грудь и бедра были обмотаны коричневыми кожаными кусками. Я не могла вспомнить название такой одежды. Кажется, она была похожа на амазонку, на индейскую женщину, на любую дикую женщину. Ее кожа была почти красной, глаза черными, плечи были широкими и ноги такими крепкими, что казалось, будто она сейчас продавит ими землю. Она тяжело дышала и что-то шептала себе под нос. Это что-то прилетало в мою голову, затуманивая сознание как дым. Ее черты и силуэт казались мне знакомыми и родными. Но я никак не могла вспомнить ее. Догоревшая сигарета припалила мне палец, и я вздрогнула, выпустив ее из рук. Женщина исчезла. Я могла бы списать это видение на бессонницу и баловство легкими наркотиками. Но я видела ее так же явно, как и ночного незнакомца, который теперь вел за руку своего отпрыска. За ним волочилась тучная девушка. Она была похожа на пончик. Идеальная семья. Я улыбнулась. Сегодня ночью я мысленно занимались сексом с ее мужем. И она об этом не узнает никогда. Как и десятки других женщин, с мужьями которых я представляла себя.
Я позвонила сестре. Она купила мне билет в штаты. Вылет ночью.
Хотелось что-нибудь съесть, но все, о чем я могла подумать, вызывало тошноту. Нужно было поспать.
Я пыталась уснуть, читая лживые и глупые сообщения лысого друга, который позвонил не только своей маме, но и моему отцу. Ниже падать ему было некуда в моих глазах, и я заблокировала его номер.
Наступил вечер. Я съела все кексы, выкурила всю траву и выпила всю воду. Рюкзак был почти пуст. Как и моя душа.
В такси стоял запах пота, играла грустная песня, и трясло как в кузове грузовика.
Я представляла, как гуляю по Нью-Йорку, выбирая подарки на рождество своим новым друзьям. Предвкушение того, что вот-вот сбудется одно из моих заветных желаний, грело мое знобящее от усталости тело. Телефон истерично вибрировал. Но я смотрела вдаль и думала о рождестве. Мне не хотелось прерывать этот приятный момент. Но телефон продолжал вибрировать, оповещая о сообщениях. Когда я прочла то, что написала мне сестра, мне стало как-то грустно. Меня будто закрыли в комнате на ключ, от куда я никак не могла выбраться. Но в этой комнате были все мои самые любимые игрушки.
– Он в больнице. Менять тебе билет? – писала сестра.
– Конечно! – ответила я.
– Тогда пока летишь до Сеула! – тут же ответила сестра.
Я подумала о том, что весь год меня мотает по свету, лишь потому, что я влюбилась в какого-то мудака.
Я замолчала. Док смотрел в окно.
– Как насчет завтрака, док?
– Не откажусь. Это вся история?
– Почти. Я навестила его в больнице лишь раз. И то только потому, что он сам написал мне. А потом он сбежал, покрылся, исчез. Я уехала с сестрой в Москву, поменяла номер телефона, в соцсетях меня нет, не общаюсь ни с кем из тех, кто был мне знаком в том городе. Вот так!
Я встала, чтобы взять колокольчик с комода. Мне нравились эти буржуйские приколы: домработница, колокольчик, оранжерея с цветами, нарочно состаренная мебель.
Домработница пригласила нас в столовую, в которой стол и стулья ещё были наполовину в целлофане. Сестра не особо торопилась обжить свое новое жилище. На столе остывала каша, яичница, гренки и кофе. Повидло и сливки стояли немного в стороне, и меня всегда бесило, что нужно тянуться за ними. Доктор начал рассуждать о том, что мои истории являются для меня самотерапией. Когда он говорил это, подбирая умные слова, он казался мне каким-то старым. Мне хотелось ударить его, дать ему подзатыльника, чтобы каша осталась на его лице. Я отвернулась. Мне нужно было совладать с приступом ненависти к этому идиоту. Со мной порой бывало такое. Эти приступы уже не пугали меня и не внушали чувства вины как в детстве. Теперь мне нравилось это.
