Он повернулся к ней. Слова Софии были так похожи на то, что сказал ему отец. Разве он не говорил что-то о том, что нужно найти свой дом и не беспокоиться о шторме?

— Но там будут разрушения. Я должен что-то сделать.

София прижала его руку к щеке и поцеловала ладонь.

— Тритон, прими то, кем ты являешься. Человеком, которого я люблю. Успокоить шторм не в твоих силах.

Тритон снова посмотрел в окно на бушующую за ним непогоду. Он потерпел неудачу. Но как бы сильно ни сожалел, в его сердце было место радости. Он завоевал любовь Софии.

— Ты правда любишь меня?

— Да.

Он вознёс молитву за жизни, что будут потеряны, и пообещал себе когда-нибудь возместить всё, когда у него будут силы сделать это. Но Зевс не исполнил своего обещания, и сейчас он оставался обычным человеком. А женщина рядом с ним предлагала ему своё сердце, и, во имя богов, он хотел принять его, хотел её любви.

Тритон обнял Софию.

— Я хочу твоей любви сильнее всего на свете.

Он поцеловал её и отвёл обратно к кровати, позволив всему, что его беспокоило, остаться где-то там далеко. Существовали только они двое, отдельно от всего мира, словно в коконе любви, желания и страсти. Его руки изучали её, губы боготворили. Она была его богиней, даже если он сам перестал быть богом. Даже если Зевс отрёкся от него, бросил здесь на земле, Тритон всё равно был счастлив, впервые в жизни. Счастлив лишь по одной причине: София его любила.

Раньше он не понимал, что имеют в виду другие, говоря о любви, но понял теперь. Любовь женщины, которая призывала его войти в неё, стала единственным, что сейчас имело значение для Тритона. Пока она любит его, пока он может сделать её счастливой, его мир идеален. Ему не нужно быть богом, потому что она заставила его осознать себя как мужчину. Мужчину, который любим, и который нашёл наконец свой дом.

— Я твой, любовь моя, — прошептал он ей на ухо и одним резким, яростным толчком вошёл в неё. Его тело воссоединилось с её, и он словно парил над облаками. Восторг и наслаждение, желание и страсть — они возносили его всё выше. От прикосновений её рук и губ кожа будто пылала. Стремясь доставить ей удовольствие, отдать себя до конца, он без устали проникал в неё раз за разом.

В её объятиях он почувствовал целостность и завершённость собственного я. Её поцелуи утешили его тоску. И когда её тесное лоно сжалось вокруг его члена, он покорился её любви и позволил собственному оргазму обрушиться на него. Его член пульсировал, наполняя её его сущностью, а губы произнесли то, что уже поняло его сердце:

— Я люблю тебя, София. Люблю всем сердцем. — Слова ощущались так правильно, легко слетая с языка, несмотря на их новизну.

Он увидел, как слёзы выступили у неё на глазах после его признания, и поцелуями снял эти слезинки.

— Привыкай, что я буду говорить тебе эти слова, потому что это правда, и мне приятно их произносить.

Прежде чем успел поцеловать её снова, Тритон ощутил, словно электрический разряд пронзил его от макушки до пяток. Тело содрогнулось от этого удара. Ему с трудом удалось перекатиться на бок, чтобы не навредить Софии. Мучительная боль длилась всего несколько секунд, затем исчезла. Осталось лишь понимание произошедшего.

— Тритон, что случилось? — Взволнованный голос Софии наконец достиг его слуха.

Его силы вернулись. Он услышал, как зовёт его океан, как просит о помощи. И крики людей, захваченных бурей.

Тритон успокаивающе сжал её руку.

— Всё прекрасно, любовь моя. — Затем он встал и вытянул перед собой руку ладонью вверх. — Рог, — произнёс он. Из ниоткуда появилась красивая витая раковина кораллового цвета.

За два шага он оказался у окна и распахнул его. Дождь и ветер рванулись внутрь, но Тритон твёрдо стоял на ногах, несмотря на стихию, бьющуюся об его обнажённое тело. Нельзя было терять ни минуты.

Тритон поднёс раковину к губам и подул. Мелодия была проста, но океан сразу же узнал её и успокоился.

София наблюдала, как Тритон стоит у открытого окна, держа что-то возле лица. Мелодия, которую он играл, перекрывала шум бури. Казалось, будто она убеждает в чём-то, уговаривает ветер и облака.

Странную энергию, исходящую от Тритона, она видела раньше. Нет, на самом деле не видела, скорее, чувствовала. Когда бы она ни видела одного из богов или потусторонних существ, всегда ощущала ту же энергию, окружающую их.

София опустила ноги с кровати. То, что происходило прямо перед ней, было невероятно, но сейчас она точно знала, что не грезит.

Когда она подошла к открытому окну, дождь уже перестал, и ветер, раньше треплющий кроны деревьев, утих.

Она отвернулась от окна и уставилась на Тритона. Когда он чуть раньше отчаянно сокрушался о том, что силы не вернулись к нему, она всего лишь пыталась успокоить его, надеясь, что это наваждение пройдёт. Она не верила ни одному его слову, и хотела лишь помочь ему выздороветь. Однако ни в какой помощи он не нуждался.

— О боже, ты бог, верно? Как и говорил.

— Хочешь сказать, что ты мне до сих пор не верила? — в голосе Тритона слышалось удивление.

Уголок её рта дёрнулся.

— Конечно, нет. — Он правда думал, что кто-то в здравом уме поверит в такое фантастическое заявление?

— Тогда почему ты приняла меня назад, если считала, что я вру?

— Просто я подумала, что ты такой же безумец, как и я. И…

Тритон расхохотался от души, подхватил её на руки и покружил.

— Ты думала, я сумасшедший? И всё равно любила меня? А теперь любишь, когда знаешь, что я бог?

Она пробежалась рукой по его волосам. Если он бог, то что ему делать на земле вместе с ней?

— Вопрос в другом: любишь ли ты меня теперь, когда твоя сила вернулась?

Он коснулся губ Софии лёгким поцелуем.

— Позволь мне показать, как сильно я тебя люблю. — Преодолев короткое расстояние до кровати, он опустился на простыни вместе с ней. — Только одно маленькое предупреждение. Сейчас, когда я получил мои силы назад, быстро я не устану.

— О боже.

Глава 34

Тритон почувствовал, как кто-то легонько потряс его за плечо. София пыталась его разбудить, чтобы снова заняться любовью? Он совсем не против.

— Любовь моя, — прошептал он и открыл глаза. Сон как рукой сняло.

— Я так понимаю, эти нежности не для меня. — Рядом с кроватью стоял Эрос.

— У тебя наглости хватило заявиться сюда, — прошипел Тритон, бросив взгляд на Софию. Она спала, и он не хотел её будить.

Тритон встал и, мгновенно ухватив Эроса за плечо, утащил его в ванную. Только когда дверь за ними закрылась, он заговорил снова:

— Придётся тебе дать кое-какие объяснения. — Тритон замахнулся.

Эрос, защищаясь, поднял руки.

— Прежде чем бить меня, как Гермес, выслушай.

— У тебя две минуты. И хочу сразу предупредить — силы ко мне вернулись, так что лучше тебе приготовиться к хорошей взбучке, если твои объяснения мне не понравятся.

Эрос возмущённо взглянул на него:

— И почему это вы, ребята, думаете, что можете бить меня, если вам что-то не нравится? Я не меньше любого из вас, и мускулов у меня столько же.

Тритон скрестил руки на груди.

— Полторы минуты.

— Замечательно, и это вместо «спасибо»? И чего я вообще трепыхался?

— Спасибо? За что? За то, что сговорился с Орионом за моей спиной? — поддел Тритон.

— Может, прикроешься? — спросил Эрос, окинув взглядом обнажённое тело Тритона.

Тритон сдёрнул полотенце с вешалки и обернул вокруг бёдер.

— Хватит время тянуть.

— Значит, силы к тебе вернулись. Предполагаю, из-за того, что ты полюбил Софию.

Тритон скептически прищурился:

— И что бы это значило?

— Только то, что я сказал. Ты полюбил Софию, поэтому твои силы и вернулись.

— Они вернулись, потому что София полюбила меня. Допустим, не сразу, Зевсу потребовалось какое-то время.

Эрос покачал головой:

— Он даровал тебе их снова не из-за того, что София полюбила тебя, а потому что ты полюбил её.