София припомнила, каким сама видела Посейдона. Конечно, Тритон мог почерпнуть знания о внешнем виде бога из книг по мифологии. Наверняка под их влиянием сформировалось и её видение. Это ничего не доказывало. Доказательством служила только искренность в голосе Тритона. Он верил в то, что говорил ей. Правда верил, что видит сказочных существ.

— Теперь я понимаю, Тритон.

— Значит ты мне веришь? — Его голос был полон облегчения.

Она кивнула. Ей нужно подыграть, чтобы он принял её помощь.

— Раз ты говоришь, что видишь богов и других созданий, я тебе верю. Я тоже думала, что могу их видеть. Но я научилась закрывать глаза и желать, чтобы они ушли. У тебя тоже получится. Я могу помочь тебе.

Тритон не верил своим ушам. Она посчитала его сумасшедшим? Прямиком из дурдома?

— София, я ничего не воображаю. Я бог, а Посейдон мой отец.

— Я знаю, насколько реальными могут казаться эти явления. Для меня они тоже были такими. Когда мне было пять, я едва не утонула в океане, Посейдон спас меня. Но он не был настоящим, я просто его вообразила.

— Любовь моя, ты его не вообразила. Я верю в то, что ты говоришь про Посейдона. Это одна из тех вещей, которыми он занимается. Иногда он впадает в ярость, такой уж характер, но он также известен тем, что спасает детей, в частности маленьких девочек, когда они тонут. Я удивлён только тем, что ты смогла его увидеть. Обычно боги для людей невидимы. У тебя, должно быть, особый дар.

София покачала головой:

— Это не дар, это болезнь. И я прошла через это, как сможешь и ты.

Тритон притянул её к себе и кончиками пальцев приподнял подбородок.

— Ты психически здорова. И я тоже.

— Тритон, признай это, и ты сможешь выздороветь, также как я.

— Послушай меня, пожалуйста. Я был наказан за то, что вёл себя плохо. Зевс лишил меня божественных сил и изгнал в мир смертных. Он не вернёт их мне, пока я не докажу, что достоин этого, пока не заслужу любовь женщины. Твою любовь. Я пришёл к тебе под видом медработника, потому что мне нужно, чтобы ты влюбилась в меня, и я смог получить мои силы обратно. По этой причине я здесь. Я сожалею, что обманывал тебя, но ты нужна мне. — Прижавшись губами к её рту, между лёгкими поцелуями, он прошептал: — София, мне нужна твоя любовь. — И когда произнёс это, понял, что действительно нужна, не для того чтобы вернуть свои силы, а для себя самого. Он хотел, чтобы она любила его, хотел ощутить, как это чувство растёт в его груди, чтобы уловить его и удержать, как сокровище сохранить в своём сердце. — Полюби меня, пожалуйста.

Её губы приоткрылись, она вздохнула:

— Тритон, пожалуйста, я могу помочь тебе.

— Помоги мне, полюбив меня, поверив в меня. Всё, что я тебе рассказал, — правда. Пожалуйста, верь мне. — Он никогда в жизни не умолял, но сейчас на это было плевать. Если, чтобы завоевать её любовь, придётся встать на колени — он встанет. Дойдёт до края земли и обратно, если это поможет ей его полюбить.

София коснулась его щеки, и он повернул голову, чтобы поцеловать её ладонь.

— Хорошо. Тритон, поцелуй меня, и мы сумеем забыть обо всём.

— Не обо всём, — ответил он. — Только о плохом.

Он поцеловал её, сначала нежно, показывая, насколько она дорога ему, но затем желание взяло верх. Он хотел эту женщину, как никого и никогда прежде, будь то смертная или богиня.

Тритон поднял её на руки.

— Что ты делаешь? — Её голос звучал хрипло, с той же страстью, что чувствовал он сам.

— Я несу тебя в постель, где собираюсь заниматься любовью с тобой, пока мы оба не рухнем без сил, потому что сегодня я чуть не потерял тебя. И мне нужно стереть эти воспоминания из памяти.

Прежде чем она успела ответить, он поцелуем показал ей, как сильно нуждается в том, чтобы забыть о случившемся. Он едва не умер на месте, когда увидел, как София висит под балконом. Никогда прежде он не испытывал такого отчаяния, как в тот момент, и не хотел испытывать эту боль когда-либо снова.

В спальне Тритон уложил её на кровать. Но стоило Софии взяться за одежду, тут же перехватил её руки.

— Нет, пожалуйста, позволь мне раздеть тебя. Это доставит мне удовольствие.

Она вздохнула и расслабилась, лёжа на простынях.

— Когда ты помогал мне одеваться в тот раз, о чём ты тогда думал?

Он расстегнул пуговку на её шортах, затем молнию.

— Я посчитал себя самым везучим парнем на земле. И у меня был зверский стояк. Ты, наверное, сразу же уволила бы меня, если бы увидела.

Её щёки стали прекрасного розового оттенка.

— А сейчас?

Он усмехнулся:

— Почему бы тебе самой не сказать мне об этом? — Тритон взял её руку и направил к своему паху, где джинсы грозили разъехаться по шву от его эрекции. Пальцы Софии прошлись по его длине, затем обхватили выпуклость. Жаркая волна поднималась внутри.

— Я всегда твёрд для тебя, любовь моя. С тех пор как мы встретились не было ни минуты, чтобы я не хотел обнять тебя и заняться с тобой любовью.

— Почему?

— Почему? Потому что ты красивая, храбрая и отважная. Ты никогда не сдаёшься, ты сильная и решительная. Ты боец, и ты справедлива. А ещё ты великодушна. Когда жене Грега нужна была работа, ты предложила ей место, хотя у тебя едва хватает денег, чтобы ей платить. И несмотря на предательство Майкла, ты не хотела, чтобы я причинял ему боль. У тебя доброе сердце, знаешь? — Он никогда не встречал кого-то подобного Софии и восхищался ею.

— Но ты посмотри на меня, я же в полном раздрае. Я скоро ослепну, и доктора ничего не могут с этим поделать. Я даже не знаю, смогу ли поднять эту гостиницу.

Тритон прижал палец к её губам.

— Прекрати беспокоиться. Я теперь здесь и помогу тебе. Всё будет хорошо, обещаю.

Затем он поцеловал её.

София расслабилась от его поцелуя. Что если он и вправду бог? Да нет, конечно, нет, ведь, в конце концов, богов не существует. Важно ли это? Нет на самом деле. Он спас ей жизнь, разобрался с Майклом, а сейчас позволил почувствовать себя в безопасности, окружённой заботой. Он не обидит её. И она нужна ему. Она может помочь. Как только Тритон признает, что его видения не реальны, она подскажет, что делать, чтобы эти создания исчезли, как делала это сама. Всё будет хорошо. И как только ему станет лучше, она выяснит, кто же он на самом деле. А имело ли это значение? Её собственный кузен, которого она знала всю жизнь, оказался плохим человеком. О Тритоне ей не было известно ничего, кроме того, что он хороший, и что она его желает. Может, и глупо доверять ему, но она не могла устоять. Сегодня она забудет обо всех своих сомнениях и будет делать только то, что подсказывало её сердце — любить его.

Пока шторм бился в окна, она ощущала себя в безопасности в объятиях Тритона. Он освобождал её от одежды, осторожно и терпеливо, каждое его движение было движением мужчины, уверенного в себе, уверенного в том, что та, которую он раздевает, принадлежит ему. И каждый раз, обнажая новый участок её кожи, он приветствовал его поцелуем, словно составляя карту для будущего исследования.

— Ты прекраснее любой богини, которую я видел, — выдохнул он в её пупок. — Если бы мог, сделал бы тебя богиней, но обещаю, я буду относиться к тебе именно так.

София мягко рассмеялась. Да, он был просто таким же безумцем, как и она когда-то. Так что она подыграла:

— И как же относятся к богиням?

— Ты скоро узнаешь.

Через секунду он накрыл её своим обнажённым телом, твёрдая длина его члена скользила по её завиткам, слегка задевая клитор.

— Думаю, мне нравится, когда ко мне относятся как к богине. — София приподняла бёдра ему навстречу.

— Я чувствую. — Он сильнее в неё вжался. — За две прошедшие ночи я соскучился по тебе.

От его признания на сердце стало теплее. Тритон мог и не говорить ничего — он уже был в постели с ней, и вести обольщающие речи не требовалось. И тем не менее, его слова, то, что он скучал, для неё кое-что значили. Они дарили ощущение чего-то хорошего, честного и правильного.