Вдруг послышался звонкий, точно у молодой девушки голос, боковым зрением я приметил тёмную фигуру.
- Саня! Здорово! - к нам подскочил сухопарый, растрёпанный человек и обнял Александра Тимофеевича.
- Рад тебя видеть, дорогой мой друг! - сказал наш водитель, хлопая его по спине.
- Здравствуйте, Пётр Геннадиевич! - прокричали мы.
Это Жирнев. Он стоял в расстёгнутой, впопыхах накинутой куртке и синих галошах, с которых свисали грубые голые пятки.
- Все три твои? Я в последний раз одного видел... - растерянно произнёс Жирнев.
- Да уж, конечно. Я не такой, как ты: наделал себе четверых и не знаешь, чего с ними делать, - справился Александр Тимофеевич и стал подсмеиваться вместе с Жирневым. - Эти ребята за компанию приехали, друзья моего Сашки.
- А, ну друзей Ясеневых мы уважаем, отнесёмся с почётом и уважением, - сказал он и подмигнул нам.
- Ну, чего у вас? Рассказывай!
Мы поднатужились и пошли вслед за разговаривающими друзьями детства. Кто знает, может и я так же с пацанами буду идти впереди, а мои дети плестись сзади и восхищаться нами, как мы восхищаемся ими...
С того момента, как мы прибыли туда, я ощутил настоящий дух спорта. Все дорожки расчищены идеально, сугробы обрезаны острым краем лопаты так, чтобы их края образовывали прямой угол. Деревья ровно, без малейшей погрешности высажены вдоль двух массивных корпусов. За ними проглядывается спортивная площадка, похожая на нашу, но она гораздо более оборудованее. Помимо турника и брусьев, она включает в себя рукоход, столб для "флага", скамейку для пресса и гиперэкстензий, набор разных гирь, предусмотрительно стоящих на резине, а также низенькую перекладину, находящуюся сантиметрах в пятнадцати от земли (на ней очень удобно выполнять отжимания с уводом локтей вниз). Словом, я, как человек спортивный, захотел опробовать все снаряды, причём без исключения!
Рядом с парковкой, где мы оставили танк, располагалось здание, похожее на КПП, я признал в нём станцию выдачи лыж. Всю территорию обнесли высоким железным решётчатым забором, как будто за ним водились дикие звери, хотя мы были в каких-то пяти-семи километрах от города.
- Хорошую базу ты забабахал, - говорил Александр Тимофеевич, задирая голову вверх и разглядывая фасады зданий. - А земли для трасс вокруг много?
- Много, я с запасом взял, ещё б чуть-чуть и на саму базу не хватило, - Жирнев, вероятно, хотел продолжить, но замялся и уставился в сверкающий на солнце снег.
Небо прояснилось. Время уже ближе к вечеру. Морозец ослабел, по сравнению с утром он на градусов восемь меньше. Стало более или менее терпимо.
Заскрипела тяжёлая дверь, обитая кожей, и мы зашли в дальний от дороги корпус. В прихожей благоухало парафином, баночки которого лежали тут же, у входа, видимо, для того, чтобы дополнительно натирать лыжи, если не хватало скольжения. Вверху тускло горела лампочка. На ней я разобрал 1990. "Качественная лампочка!" - подумал я.
Корпус пронизывала широкая лестница, обеспечивающая быстрый и свободный проход даже с утра, когда занимающиеся здесь спортсмены с закрытыми глазами на автомате идут в столовую. Мы добрались до третьего этажа, где жил Жирнев и была приготовлена наша комната. Сашка метнул свои зимние унты на длиннющую полку для обуви и побежал по указанному направлению:
- Значит так, ребята, четвёртая дверь налево, - сказал Пётр Геннадиевич и скрылся вместе с отцом Сашки в своей комнате.
Я и Серёга повторили за Сашкой. Комнату нам дали, прямо скажем, не сахар. Противные жёсткие, скрипучие кровати, драный линолеум, от крючков под верхнюю одежду остались только шурупы, о которые и петельку немудрено порвать, от окна поддувало свежим, но жутко холодным воздухом. Мы отодвинули две двухъярусных кровати подальше от окна и заложили подоконник сумками, чтобы дуло поменьше. Вопреки нашим мыслям это не помогло...
Делать было нечего, все комнаты позанимали. Мы смирились с нашей судьбой и боролись с ненастьем. Благо, все имели свои тумбочки. Я ровненько уложил вещи и лёг прикомарить. Пока мы поднимались, Жирнев сообщил время ужина, так как обед, к сожалению, мы пропустили.
Между тем, Серёга возился со своим обозом (такое прозвище его сумке дал Сашка). Пакет за пакетом он вынимал из неё, будто она была без дна. Когда тумбочка забилась, добрая половина имущества Серёги лежала на кровати. Я предложил добавить их к нашей баррикаде против ветра, которая с виду казалась не вполне надёжной. Но вот укрепление объёмными свёртками сделало из неё хорошее укрытие... Питонов смело и резко побросал свои тюки и, должно быть, сразу забыл о них.
Вдруг я заметил кусок нависшей над моей койкой белой штукатурки.
- Весело будет, если она ночью на меня свалиться, - пробурчал я, устремив взгляд в потолок.
- Я наверх хочу, наверх, - передразнил меня Серёга.
- Переезжай ко мне, если свалится - не достанет. Ток тоже наверх, я внизу люблю спать - справился Сашка.
Я ловко перекинул кофту и прыгнул на противоположную сторону. Всё затряслось и загрохотало. Высокие кровати закачались. Сашка никак не ожидал такого поворота событий. Он отпрянул в сторону, будто над ухом прогремел выстрел. Наверное, он подумал, что ложе над ним может провалиться от такого неэлегантного приземления, как у меня.
Серёга заржал, я подхватил, а Сашка посмотрел на нас исподлобья.
После мы побродили по корпусу, в котором в большинстве своём лежали уставшие спортсмены, отходившие от дневных тренировок. Выскочили на улицу и направились исследовать спортплощадку. Она была и впрямь отличная! При дальнем осмотре я упустил целый ряд экспандеров различной жёсткости, а ведь это незаменимая вещь, особенно для середины спины. Я снял перчатки и схватился за калёную трубу, раскачался и сделал выход силой. Зря, конечно. Не размятый был. Плечи смачно прохрустели и начали малость ныть. Но, покрутив руками, я избавился от дискомфорта. Сашка, обхватив ладонями брусья, вышел в стойку и отжался раз десять, причём, опускаясь ниже параллели. Неудивительно! Любимое упражнение! Толстовка сползла на грудь, оголив рельефный живот.
- Ребята, слезайте, холодно же! - прокричал Александр Тимофеевич, идущий рядом с поджарым Жирневым.
- Ничего себе! Вы чем-то занимаетесь? - спросил он.
Серёга взял слово.
- Да, гимнастикой занимаемся. Уже пять лет.
- Моим бы так научиться, будут тогда вообще все соревнования с налёта брать... - прозвенел Жирнев.
- Может, мы завтра утром мастер-класс проведём? - спросил Серёга, обращаясь к нему.
Но вот кто, спрашивается, его за язык тянул? Зимой, по идее, ни о каком мастер-классе не может идти и речи. Помимо банальной плохой и неблагоприятной погоды, существует такая вещь, как хват. Летом ещё ничего, максимум, можно мозоль сорвать, а вот зимой, когда кожа обмякла за осень, вертеться на замершем турнике - стирать руки в кровь...
- Да ты о чём? Мороз какой! - вмешался Александр Тимофеевич.
- Пустяки, справимся, правда, пацаны?
Ну мы, конечно, чтобы, так сказать, не посрамить достоинство, ответили, мол, да, никаких проблем, а сами аж заскрипели зубами.
- Вы смотрите, чтоб не в напряг было. Завтра, перед зарядкой продемонстрируете. А сейчас айда в столовую, время ужина.
- Так точно! - проговорил Серёга и зашагал в кузню мощных и здоровых тел.
Когда покушали и вернулись в комнату, отчитали Серёгу за такие выпады, тем более, несогласованные. Возможно, он забыл, как было в прошлый раз. А вот я и Сашка помнили.
Два года тому назад нас попросили урок провести по физкультуре. Физрук разъяснил, мол, покажите пару упражнений и дело с концом. Но нет! Мы парни удалые, азартные! Весь урок крутились, отжимались, подтягивались, несмотря на погоду. В итоге, в конце занятия кожа на ладонях стёрлась так, что мне почудилось, будто я видел сухожилия...
Встали рано, готовились в незапланированному выступлению по милости Питонова... Умылись, оделись и размялись сразу в комнате, чтобы в назначенный момент выбежать и на горячую отбарабанить. В процессе бранили Серёгу, конечно.
