По воле короля принцессы должны были войти в Тролкилд голыми и в цепях. Они были всего лишь военными трофеями, показанными наряду с прочей добычей, которую повезут в пышной процессии следом за Раном, когда он верхом на прекрасном скакуне проедет по улицам города, празднующего его великий триумф. Приветствующие короля жители Тролкилда, таким образом, впервые увидели бы белокожую, стройную девушку, которой в один прекрасный день было суждено стать их королевой. А прекрасная юная красавица никогда не забудет того унижения, которое ей придется испытать при этом бесславном появлении.

Конечно же я ничего об этом не знал. Мы получили сообщение о великой победе Рана и о полном бегстве врага перед нашими доблестными войсками; но, как я уже говорил, жизнь учит не доверять таким сообщениям с поля битвы. Единственное, что мы могли делать, — это ждать возвращения армии и проводить время столь приятно, насколько это было возможно.

Случилось так, что мои мысли все время возвращались к светловолосой Алеа. Время от времени я замечал ее: ослепительно нагую в купальнях или же в Доме Женщин, где она появлялась с обнаженной грудью, двигаясь с таким достоинством и изяществом, что я все больше поддавался непреодолимому очарованию ее спокойной красоты.

Может быть, читатель помнит, что по приказу его Величества ее задняя дверца должна была быть специально подготовлена, чтобы в ближайшее время ее мог посетить любимец короля, прославленный генерал Терхан. Внезапный отъезд короля Рана и его генерала помешал этому визиту. Но, несмотря на это, приказ остался в силе, и несчастная Алеа была вынуждена каждый день носить неудобный пояс с вставленным в ее анус стержнем по несколько часов в день. Узак всегда добросовестно выполнял свои обязанности. Мысль о том, что привлекательная блондинка под длинным платьем совершенно обнажена и пронзена деревянным стержнем, заставляла мой член содрогаться от желания.

Несмотря на запрет прикасаться к королевским любовницам, я стал одержим мыслями о том, как бы заняться анальным сексом с Алеа, чья попка, несомненно, уже была готова к употреблению. При одной лишь мысли об этом волна жара проходила по моему телу. Моя одержимость все росла и росла, подогреваемая похотью, которую я ощущал каждый раз, когда видел мою белокурую красавицу. Наконец я решил, что должен действовать. Движимый пылким желанием, которое стало уже почти осязаемым, я послал за нею.

Аудиенция состоялась в моих частных покоях, и Алеа должна была знать, что с ней будет, так как любовниц крайне редко вызывали в спальни к придворным. Но даже если она и предчувствовала что-то, то вида не подала.

Когда она постучала, я поспешно отворил двери и пригласил ее войти. Алеа зашла в мои покои, спокойная и сдержанная, на ней было одно из платьев, открывающих грудь, которые носили тогда при дворе. Сшитое из мягкого атласа, оно выставляло напоказ ее грудь и обтягивало тонкую талию, стройные бедра и струилось вниз к ногам широкими складками.

К этому времени Алеа уже научилась не обращать никакого внимания на то, что ее грудь полностью обнажена перед мужчинами-придворными. Это был способ, который любовницы, приучавшиеся принимать собственную наготу как что-то, само собой разумеющееся, так как большую часть времени они проводили обнаженными или почти обнаженными, использовали для того, чтобы вызвать восхищение, как у мужчин, так и у женщин. Если уж говорить всю правду, девушки не просто принимали эти условия, а находили весьма приятным греться в лучах подобного преклонения.

Алеа стояла передо мной, склонив свою милую белокурую головку, опустив глаза.

— Добро пожаловать, Алеа, — начал я дружелюбным тоном, поскольку хотел завоевать ее привязанность. — Подойди поближе.

Она сделала пару шагов ко мне. Я рассматривал ее, начиная с короны золотых волос, затем упругие, мягкие конусы ее роскошных грудей с выделяющимися сосками, которые торчали, на мой взгляд, весьма вызывающе, заканчивая открытыми туфельками на высоком каблуке, выглядывавшим из-под подола длинного платья.

— Я так понимаю, что по желанию короля вашу попку упражняют с помощью анального стержня. Это так? — спросил я невинно, но с выражением искреннего заботливого беспокойства в голосе.

— Да, милорд, — ответила мне Алеа, несмотря на то что во мне не было королевской крови. Именно это выражение употребляли все женщины при королевском дворе, обращаясь к придворным. Это должно было подчеркивать разницу их статуса и нашего, хотя на самом деле это не выражало всей правды об истинном положении вещей, поскольку даже случайная любовница могла стать более могущественной, чем самое высокое должностное лицо при дворе, даже несмотря на то, что ее влияние на короля могло быть незначительным и непродолжительным.

— Скажи, он и сейчас в тебе? — спросил я с лицемерной улыбкой, заранее зная ответ.

— Да, милорд, — прошептала прекрасная леди, все еще потупив глаза в пол.

Дрожь возбуждения пробежала по моему телу. Я одобрительно кивнул:

— Думаю, это мудрая предосторожность. Наложница всегда должна быть доступна. Ты согласна?

Я подождал, пока не увидел, как белокурая головка едва заметно кивнула в ответ, прежде чем я непринужденно и дружелюбно продолжил:

— Это подготовит тебя к тому моменту, когда король решит воспользоваться твоей попкой. Благодаря этому устройству все пройдет менее мучительно, особенно в первый раз. Его Величество бывает весьма груб время от времени, — я рискнул комментировать манеры Рана, но я хотел, чтобы Алеа почувствовала, что я ей доверяю. — Но все же, Алеа, это не будет для тебя чем-то новым? Я имею в виду, что твой муж, должно быть, посещал твою попку время от времени, не так ли?

И тут, в первый раз, она подняла голову и взглянула на меня проницательными синими глазами. Ее взгляд просто заворожил меня.

— Да… он делал это, — тихо прошептала Алеа свое признание, и ее ресницы затрепетали и опустились.

Я улыбнулся сам себе:

— Развернись спиной и подними платье. Я хочу посмотреть, — я с трудом смог выговорить это, потому что мой рот внезапно пересох и я с трудом контролировал растущее возбуждение.

Алеа медленно повернулась спиной ко мне и послушно приподняла длинное шелковистое платье. Она мучительно медленно задирала подол, обнажая икры, бедра, затем попку, до самой талии. Как и у всех остальных любовниц, под платьем у нее ничего не было, хотя на изящных ножках красовались прекрасные чулки, белые, как молоко, поддерживаемые на бедрах кружевными белыми подвязками. Туго затянутый пояс обвивал ее тонкую талию, узкая кожаная полоска разделяла пополам ее зад, исчезая между чудесными пухлыми ягодицами.

Я позволил своим глазам восхищенно пробежаться по соблазнительным контурам, оценивая их приятный изгиб, мягкие женственные очертания стройных ножек в чулках. Мой член поднялся в нетерпеливом ожидании. Как я стремился потрогать ее тело и почувствовать наконец ее попку!

— Подойди к рабочему столу и встань напротив.

Это был крепкий дубовый стол. Обычно он был завален свитками и письмами, но сегодня я освободил его от хлама, так что теперь его можно было использовать для другой цели.

Не опуская платья, послушная наложница подошла к столу. Я посмотрел, как при ходьбе колыхаются ее гладкие, голые ягодицы и почувствовал, как во мне с новой силой заполыхало желание. Теперь Алеа остановилась напротив стола, высота которого как раз доходила до середины бедер.

— Ложись… на него, — приказал я голосом, внезапно севшим от переполнявших меня эмоций.

Алеа нагнулась и прислонилась к столу, опираясь на локотки. Ее груди, такие пышные и полные, тяжеловато покачивались, а крупные соски почти касались столешницы. Когда она заняла это положение, ее платье снова соскользнуло вниз, а я восстановил положение вещей, снова подняв подол, полностью обнажив ее пышную попку.

— Раздвинь ноги! — эти слова вырвались из меня хриплым шепотом.

Блондинка услужливо переместилась, расставив пошире ножки, ее бедра опирались на стол, так что ее попка выпятилась в соблазнительном приглашении. Я пожирал глазами женственные очертания ее ножек, одетых в чулочки, изящные линии которых удлинялись из-за высоких каблуков. Между ее раздвинутых ножек я мог видеть мягкие половые губки, опушенные светлыми тонкими волосками.