– …Мы победили, Баязид, – стоял на своем царь. – Ты одержал победу земную, а Сербия победила тебя на небе…

– Пустое это, – покачал головой султан. – Отправляйся на свое небо и смотри, на что ты обрек свое царство. – Баязид кивнул янычарам, стоявшим за спиной царя.

– …Нет… – одними губами сказал Милош, снова попытавшись вырваться. Лазарь посмотрел на своего князя. Его глаза улыбались, Обилич же мотал головой. – Нет, нет… – бессильно повторял он.

– …Само слого Србина спасава[2]… – прошептал Лазарь и поднял глаза к небу, отдаваясь Его милости.

В следующий миг замахнулся янычар мечом и снес голову царю сербскому одним ударом. Голова царя упала рядом с князем Обиличем, когда тело бесшумно опустилось на окровавленную землю. Милош смотрел на голову царя и чувствовал, каким гневом закипает кровь и как абсолютное отчаяние охватывает сердце.

Баязид, видя все это, подошел к князю и поднял голову с земли. Он посмотрел на нее со всех сторон.

– Покуда эта голова не обретет тела своего, будет ваша страна крови и меда утопать в крови… – он бросил победоносный взгляд на князя. – Какова судьба! – хмыкнул он, бросая голову слуге. – Тело отдайте царице, а голову же спрячь и сохрани.

Пока отвлеклись все, никто на сербского князя не смотрел, смог он развязаться. Схватил свой кинжал, что бросили турки рядом с ним, и вскочил на ноги. Сам не знал, откуда силы взялись. Не разбирая дороги он бросился на султана с кинжалом. Чуть-чуть князю не хватило времени, чтобы заколоть нового султана. Семь черных стрел вонзились ему в спину. Милош встал на месте, из ослабшей руки выпал кинжал, а глаза его невероятного цвета остекленели будто, и замертво он упал на землю подле тела царя.

– Что с ним прикажете делать, мой господин? – поклонился глава янычаров.

– Похороните его по их обычаям, но так, чтобы могилы его никто не знал. Героем для них станет… так пусть и могилы его не знают…

Наше время, Общинный еврейский центр

Не в силах больше находиться среди врагов, Мария, лавируя между гостями, незаметно для многих вышла из зала в коридор. Уходить без Зева было нельзя. Она глянула по сторонам и пошла к пожарному выходу – немного свежего воздуха ей бы сейчас не помешало. В голове роились тучи мыслей и сменялись образы. Дверь вела на внешнюю пожарную лестницу. На улице было холодно и моросил противный хлесткий дождь. Поежившись, Лазарь спустилась на пару этажей ниже, где начиналась уже другая лестница, широкая и каменная, ведущая на задний двор центра. Оглядевшись, Мария села на ступеньки, прислонилась к стене и наконец сделала глубокий вдох. Свежий воздух приводил разум в чувство. Тут было тихо, только иногда доносились голоса работников центра из подсобных помещений. Машин слышно не было. Лазарь закурила и снова погрузилась в свои мысли. Из размышлений ее вырвал звук громко открывающейся внизу железной двери. Из нее вышел человек в униформе, вытаскивающий мусорные баки на улицу. Глубоко затягиваясь сигаретным дымом, девушка с любопытством наблюдала за мужчиной. Что-то в нем привлекало внимание – не каждый день видишь мусорщика с волосами, собранными в косичку, доходящую до пояса.

– Матерь Божья… – прошептала она, ухмыльнувшись. – Неужели и тут он?

Мусорщик отнес баки к воротам, не заметив Марию. Отряхивая руки и снимая перчатки, он пошел обратно. Теперь он заметил ее и встал на месте.

– Ты, я смотрю, многостаночник, – хмыкнула Лазарь. – Где только не работаешь.

– Ты не поверишь, но мой друг именно сегодня попросил подменить его, – пожал он плечами. – Не мог подвести его.

– Не думала, что сюда на работу могут взять индейца.

– Они и не брали, я просто выручаю друга. Да и кто меня тут увидит?..

– И то верно, – согласилась она, выпуская дым в сторону от незнакомца. – Итак, раз уж ты меня преследуешь, может, хоть представишься? Или нет, – мотнула она головой, протягивая ему пачку сигарет, – раскурим трубку мира для начала.

Он молча взял пачку, достал сигарету и закурил.

– Скажи, ты бывал когда-нибудь в доме, полном врагов? Тех, кто убил твою семью, друзей, разорил твой дом?.. – тихо спросила она, сама не понимая почему.

– Только что из него вышел, – ответил индеец, разглядывая девушку. Его внимание привлек гостевой бейджик с именем. – Признаться, ты не похожа на Марию.

– Да и ты не Эрик, – хмыкнула девушка, кивнув на его бейджик.

– Для бледнолицых я как раз Эрик. – Он улыбнулся. – Зачем им мое настоящее имя? Они не поймут его, – пожал индеец плечами. – Как твое настоящее имя?

– …Мария Лазарь. И никак иначе. – Она замолчала, давая понять, что дальше говорить не хочет.

– В этом доме столько врагов и твоих и моих, – он кивнул на пожарный вход, – и ведь ничего им не делается, никакой сумасшедший не забежит и не подорвется среди них… – покачал Эрик головой. Мария хмыкнула.

– Слишком просто. А они не заслуживают «просто».

– В смысле?

– Справедливость восторжествует лишь тогда, когда они получат по заслугам. А именно, когда зло к ним втройне вернется. Закон трех, слышал? – Лазарь поднялась на ноги и, прислонившись к кирпичной стене, посмотрела на беззвездное серое небо. Индеец рассматривал ее и что-то обдумывал.

– …Невероятно, – прошептал он, – это действительно ты. – Мария вопросительно посмотрела на него. – Все как предсказано.

– Избавь меня от разговоров об избранности, – закатила она глаза. – Оставь эти сказки американским детям.

– А что плохого в избранности?

– Вот именно поэтому человечество в такой заднице… – выдохнула девушка. – Каждый думает, что к нему явится добрый Морфиус и официально объявит его избранным, выдаст полномочия и привилегии… А до тех пор никто и пальцем не пошевелит. – Она бросила окурок на пол. – Жизнь не кино, тут за результат нужно бороться, работать на него. Ты и только ты можешь назначить себя избранным, никому другому это не под силу. Кино специально сняли таким, чтобы люди даже не пытались, сидели ровно на жопе и не рыпались.

– Как же Иисус? – спросил индеец. – Он был избран же…

– Он никогда не заикался о своей избранности, – покачала Мария головой, – он делал то, что считал нужным. И лишь после распятия люди избрали его своим спасителем… Ему пришлось умереть, чтобы люди приняли его учение. А теперь никто не идет по его стопам, а тупо ждут, когда он снова придет и умрет за них, а они на его поступке заработают. Вот как устроен мир человека сегодня – выгода.

Лазарь отряхнула руки и направилась вверх по лестнице, затем остановилась и снова повернулась к ошеломленному Эрику.

– Знаешь, о чем я? – Он мотнул головой. – …Коллективная человеческая вина… Ни один новорожденный с неизлечимым недугом не был избран для страданий, как и его родители. Если бы только люди осознавали, что все их поступки возымеют эффект рано или поздно… – Лазарь замолчала, ей не нравилось, что она позволила себе столь эмоционально разговаривать с незнакомцем, но отчего-то именно ему хотелось выговориться. – …К ошибке, приведшей к фатальному исходу, шли долго, вместе, совершая поступки не думая, принимая необдуманные решения. Все и вся в мире связано между собой, и причины событий лежат в этом – в отказе принять коллективную и личную ответственность за происходящее.

– Вот именно об этом и сказано в предсказании моего деда. Я нашел ту, кто принимает свою ответственность и изменит ход вещей.

– Запомни, Эрик, – покачала она головой, – я – никто. Ничего изменить не могу.

– Можешь. – Индеец сложил руки на груди. – Уже очень скоро тебе представится шанс. – Он осекся. – Нам нужно поговорить в другом месте. Предлагаю уйти сейчас. – Девушка криво улыбнулась.

– Я не могу уйти без Зева. Так что давай встретимся завтра.

– Согласен, – кивнул Эрик. – Где?

– Ты же знаешь, где я живу. Вот и подходи туда, как проснешься.

– До завтра, Мария Лазарь!

– И тебе до завтра, Чингачгук! – она не поворачиваясь махнула рукой, поднимаясь по лестнице.