Выслушав доклад, Ганс велел идти к месту боя. Но вопросительные взгляды подчинённых он ответил, что не уйдёт отсюда, пока не потратит все торпеды. Пожал плечами Рудольф, которому было всё равно кого топить и где помирать. Одобрительно кивнул обер-лейтенант Крамер, в очередной раз убедившись, что не ошибся, когда требовал поставить командиром лодки именно этого офицера.

   Капитан-лейтенант Вольф поймал себя на мысли, что ждал этого молчаливого кивка, как высшей степени одобрения своих поступков. Кажется, он попал под влияние этого русского капитан-лейтенанта. То, что у Крамера звание равное его, Ганс узнал ещё до похода. Вначале удивился, потом насторожился, а затем понял. Русскому просто не хотелось напрягать его лишний раз. Хотя, не оставалось никаких сомнений в том, кто настоящий командир подлодки.

   А сейчас он был просто благодарен за то, что ему дали осуществить давнюю мечту - поквитаться с англичанами. За всё!

   В молчаливом ожидании прошло время возвращения на место боя. О том, что оно близится, свидетельствовали доклады акустиков. Впереди шёл полноценный бой, с применением всех средств, имеющихся на кораблях обеих эскадр.

   Наконец-таки, подвсплыли на перископную глубину и смогли оценить, что там происходит на самом деле. А картинка сильно поменялась. Во-первых, исчезли польские транспорты и эсминец. Во-вторых, вокруг кораблей противоборствующих эскадр вставали огромные фонтаны взрывов, свидетельствующие о работе главным калибром. В-третьих, тяжёлые клубы дыма свидетельствовали о том, что несколько кораблей серьёзно поражены и горят, причём, потушить огонь не удаётся. В-четвёртых, в германской группировке отсутствовал, по крайней мере, один тяжёлый корабль, хотелось надеяться, что и в английской, которою было плохо видно с данной точки, тоже что-то потопили.

   - Кого будем топить, господин обер-лейтенант? - Спросил капитан подлодки у своего русского подчинённого.

   - Англичан, кого же ещё! - Откликнулся Крамер, удивляясь непонятливости своего командира. В Москве, слава богу, не полные идиоты, и не пытаются заставить своих немецких подопечных воевать против немцев. Пока не заставляют. Но придёт время и для этого. Не сейчас, конечно. В данный момент достаточно того, что они вразумляют Британию, затеявшую эту войну, и надеющуюся, как обычно, отсидеться в стороне от основных событий данной бойни.

   Не позволим!

   Хочется вам войны? Воюйте! И не кивайте по сторонам, выискивая дураков, готовых вступиться за ваши интересы.

   В британской группировке отсутствовал, как стало ясно из следующего радиоперехвата, линейный крейсер "Худ". Что вызывало удивление. Данный корабль был визитной карточкой английского флота не менее пятнадцати лет. На нём любили "держать флаг" командующие эскадрами и флотами адмиралы. Он вызывал гордость британского флота, как самый большой корабль мира. Пока не появился "Бисмарк". И вот два претендента на самые большие размеры сошлись в бою, где проверяются не только длина, ширина и глубина осадки, но и реальные боевые возможности. Итогом стал быстрый взрыв боезапаса "Худа" и его почти мгновенное погружение на дно моря.

   Но оставался ещё один линкор, который успешно противостоял "Бисмарку". Хотя и на нём бушевали пожары.

   Лодка опустилась на глубину и направилась в сторону английской эскадры.

   - Сейчас начнут! - Подал голос начальник разведки корпуса. - Господин генерал, вам лучше спуститься в укрытие.

   Подполковник был абсолютно прав. Роммель окинул взглядом недалёкую линию английских позиций, железные коробки танков лениво догорающих перед ними. Танков было много. И это радовало. Так как танки были британские.

   Он повернулся и заспешил в дот, подготовленный командиром дивизии для себя, а сейчас используемый генералом Роммелем. Генерала Штрайха тяжело ранило и его пришлось срочно отправить в тыл. Ну, а командующий корпусом решил показать, что ещё не забыл, как командовать дивизией.

   Генерал спустился к амбразуре наблюдательного пункта. Приник к окулярам стереотрубы, ожидая того момента, когда британские танки пойдут в атаку.

   Шаткое двухмесячное перемирие закончилось, так и не успев перейти из разряда тайных договорённостей в реальные соглашения.

   Закончилось атакой английских частей на немецкие позиции. Что и следовало ожидать. Если британцы не пожалели своего французского союзника и атаковали его флот, как только им стало это выгодно, то что нужно было ожидать врагу. Пусть и врагу, предложившему заключить тайное соглашение.

   Роммель всё больше убеждался, что это решение было ошибкой. Оно дало английским генералам возможность усилить свою группировку в Египте до полного превосходства над его войсками. И сейчас он может только отбиваться.

   Молчит и берлинское руководство, толкнувшее его в эту сомнительную авантюру - договариваться с англичанами. Непонятно, на что они рассчитывали? Что англичане испугаются захвата Европы большевиками? Но в Лондоне решили не торопиться с испугом, и подождать. И немедленно получили подтверждение своим сомнениям. Вермахт, вскоре, смог остановить Красную армию и даже перейти в наступление. Пусть и на одном участке фронта, но очень важном для существования рейха. Конечно, в Польше не удалось достигнуть ни французских, ни тем более польских успехов тридцать девятого года. Но ведь и противник был другой!

   Даже командующий Африканским корпусом наполнился гордостью после сообщения о взятии Варшавы. Радовало, что полководцы Вермахта оправились от поражений первых недель войны и сумели показать большевикам своё умение воевать. Правда, длилась эта гордость недолго. До первого трофея в виде английских газет.

   Британские корреспонденты с ядовитым сарказмом комментировали ход войны в Польше, на разные лады повторяя высказывание командующего английской армией генерала Брука, обозвавшего Варшавскую операцию - "дракой слепых с кривыми".

   Роммель тогда сильно разозлился! Разозлился до такой степени, что чуть не отдал команду об атаке, в попытке наказать этих "надутых британских индюков". И только скромный запас горючего и снарядов удержал его от этого опрометчивого поступка. Конечно, операция по взятию Варшавы не стала "шедевром военной мысли" и была проведена с таким количеством, видимых даже непрофессионалу, а уж тем более генералу Вермахта, ошибок, что просто удивляла свое несуразностью. Клюге, пробив фронт, вместо стремительного броска на юг три дня топтался на одном месте, зачищая свои тылы от несуществующих русских войск, которые уже успели выйти за пределы кольца окружения. Подойдя к городу, немецкие дивизии, зачем-то, вместо флангового охвата затеяли лобовой штурм, который позволил противнику окончательно оттянуться на заранее подготовленные позиции по линии Белосток-Люблин. Где русские и остановились, предоставляя немецким генералам наслаждаться триумфом вторичного взятия польской столицы.

   Роммель, конечно, понимал, что к данному плану приложил руку сам Гитлер. Оттого дивизии и метались из одной точки в другую, как толпа слепых, ведомых одноглазым поводырём - Гитлером.

   Русские генералы тоже не проявили себя в этой битве, просто бросив захваченную территорию, при малейшей опасности окружения. Но всё же на звание "слепых" не претендовали, скорее уж были одноглазыми, причём каждая армия оставшимся глазом смотрела в другую сторону.

   Может, в русской армии и водятся "кривые", но он отнюдь "не слепой". И не мог не заметить подготовку британцев к наступлению. Но держался до последнего, надеясь на договорённости двухмесячной давности.

   Всё это время англичане, не особенно таясь, но, всё же, не слишком торопясь, пополняли его запасы горючего, доставляли запасные детали к автомобилям, и, даже, кое-что для ремонта захваченной его частями бронетехники английского и американского производства. Периодически происходили встречи не особо важных лиц противоборствующих сторон, где, в очередной раз, повторялись, достигнутые в июне договорённости. На этом всё и заканчивалось. Противники попросту не верили друг другу, старательно укрепляя свои позиции.