«Наложение сих новых пошлин, – говорит Олеарий, – увлечет торговлю в Балтийское море и Финский залив; ибо шведское правительство уменьшило оные и взимает только по два со ста. Еще более будет способствовать сему то, что плавание сюда ближе и гораздо безопаснее, нежели к городу Архангельскому»[34].

Зная, сколь необходим был для России мир, ибо она еще не успела отдохнуть от прежних несчастий, отправил царь Алексей Михайлович посольства в Швецию, Голландию и Польшу. В Голландию назначен был послом стольник и медынский наместник Илья Данилович Милославский, коему сверх дипломатического поручения, приказано было особой грамотой отыскать мастеров, которые умеют делать на водяных мельницах железо белое, проволоку, стволы для солдатских ружей и железные доски. Другой грамотой приказано ему было пригласить «капитанов, которые солдатскому строю навычны… да солдатов добрых самых ученых 20 человек»[35].

У польского двора ходатайствовал царь покровительства против крымцев. Иностранный писатель рассказывает, что с сим посольством отправлены были следующие богатые дары[36]: множество соболей отличной доброты и в том числе три живых; живой тигр; золотая чаша, украшенная яхонтами; золотая чаша, украшенная бирюзой, и два княжеских карабина (?). Послом был Василий Иванович Стрешнев, который и выехал из Москвы ноября 30 числа 1646 года.

Российский посол, к шведскому двору назначенный, назывался Григорий Гаврилович Пушкин. Мая 11 числа 1646 года прибыл он в Ригу со свитой, состоявшей из 110 человек. Отсюда поехали они на 400 лошадях и прибыли в июне в Стокгольм. Пушкин привез шведской королеве Христине множество персидских парчей, золотых и серебряных, разных шелковых тканей и несколько сороков соболей.

Предметом посольства сего были некоторые недоразумения относительно к титулам, ибо в Вестфальском мирном трактате[37] царь назван был великим князем в противность вечному Столбовскому трактату, который шведы клялись свято сохранять. Шведские министры предъявили также и свои неудовольствия, ибо царь в грамотах своих к султану и персидскому шаху назывался всея Северные страны повелителем и включал также Лифляндию. Сверх сего, жаловались они, что все крестьяне, бегущие из Лифляндии, Карелии и Ингерманландии, принимаются в России в противность мирному трактату. Убыток, от перебегов сих происшедший, ценила шведская королева в миллион талеров.

Недоразумения сии окончены были дружественным образом в 1649 году, ибо царь согласился заплатить за помянутых выходцев 100 000 червонцев, которые обещал доставить под своим прикрытием в Дерптский замок Нейгаузен. Упоминаемые здесь карелы обитают поднесь в Тверской губернии и сохранили до сих пор нравы, обычаи и наречие.

По шведским актам видно, что посланники согласились заплатить Швеции за перешедших крестьян 480 000 рублей золотом. Сумма сия, говорят шведские писатели, составляет на наш счет миллион[38].

В декабре получено было известие, что крымские татары подошли внезапно под Курск и начали грабить окружные места. Царь Алексей Михайлович отправил против них войска, стоявшие около Тулы, в числе коих были польские солдаты, немецкие драгуны и русские рейтары. Всем ополчением начальствовал князь Никита Иванович Одоевский, разные бояре, воеводы и полковники Крафорд и Гамен[39].

Воевода князь Алексей Никитич Трубецкой выступил против татар сих и, встретя их под Рыльском, разбил так удачно, что они должны были, покинув все награбленное, бежать стремглав из России. Первая победа сия были счастливой предвестницей тех геройских подвигов, кои ознаменовали впоследствии благование царя Алексея Михайловича. Надобно полагать, что царь Алексей Михайлович имел опасение, чтобы датчане из мести за отказ Вольдемару не напали на Кольский уезд, ибо из «Двинского летописца» видно, что в июне 1646 года отправлено было 800 человек стрельцов в Архангельск, да там собрано оных 2000. Войска сии были под начальством боярина князя Буйносова-Ростовского и стояли в готовности до осени, а тогда были распущены[40].

Начав первое время царствования своего столь мудрыми распоряжениями, отправился царь пешком в Троицкую лавру, а управление Москвой поручил ближним боярам: Ивану Васильевичу Морозову, Михайлу Михайловичу Салтыкову и окольничему князю Петру Федоровичу Волконскому. Путешествия сии в лавру, Можайск, Новоспасский монастырь, Боровск и Звенигород совершал царь ежегодно.

Можайск посещался весьма часто и царем Михаилом Феодоровичем, ибо царица Евдокия Лукьяновна была родом из сего города. В Новоспасском ставропигиальном монастыре покоятся тела: Марфы Иоанновны, матери царя Михаила Феодоровича, родителя Филарета Никитича – Никиты Феодоровича Романова[41], всех братьев и сыновей его. В Звенигороде находится знаменитый и богатый монастырь преподобного Саввы. Между разными сокровищами есть там украшенная икона Святого Алексея, человека Божия. Царь Михаил Феодорович посещал также часто монастырь сей.

В начале [1648] года скончались короли: польский Владислав и датский Христиан IV. На польский престол предъявили права свои: Георгий Рагоцкий[42], князь Трансильванский, Карл Фердинанд, епископ Брацлавский и сын Сигизмунда II[43]. Но выбор пал на Иоанна Казимира, который, получив в звании иезуита кардинальскую шапку, променял ее на корону. Иностранные писатели говорят[44], что царь Алексей Михайлович требовал также польской короны, но получил отказ, потому что был не римско-католического вероисповедания.

Января 16 числа 1648 года сочетался царь Алексей Михайлович браком с дочерью стольника, медынского воеводы Ильи Даниловича Милославского – девицей Марией Ильиничной.

Фамилия Милославских была не знатная, что и согласовалось с политикой того века. Отец Ильи Даниловича – Даниил Иванович был короткое время воеводой в Туринске и Верхотурье, что видно по сибирским актам 1620 и 1634 годов. Впрочем, в списках бояр, окольничих и стольников не встретил я ни одного Милославского.

Надобно полагать, что дальновидный Морозов имел уже в предмете И. Д. Милославского, ибо в 1643 году был он отправлен посланником к турецкому султану. При подобных случаях давали в то время отличия и титулы. И. Д. Милославского пожаловали стольником и медынским наместником. Впрочем, посланный с ним дьяк Леонтий Лазарев назывался также посланником, что и служит явным доказательством, что первый посланник был еще нов в делах дипломатических и не имел полной доверенности.

Неизвестно, когда возвратился И. Д. Милославский из Константинополя, но в 1646 году был он отправлен в Голландию послом, и при нем дьяк Байбаков. Из «Двинского летописца» видно, что посольство отправилось на двух голландских опасных, то есть военных, кораблях от города Архангельска и возвратилось через 11 месяцев туда же. Подобное возвышение фамилии, назначенной в сродство монарху, делает особенную честь прозорливому уму Бориса Ивановича Морозова.