От этого параметра зависит стиль речи, степень официальности, отбор лексико-стилистических средств и присутствие в выступлении иронии и юмора.
Несмотря на то, что аудитория сохраняет молчание и напрямую не высказывается, публичная речь относится к разряду политической коммуникации, которая, по определению А.П. Чудинова, предполагает участие в речевой деятельности не только говорящего или пишущего, но и слушающего или читающего [Чудинов 2003(6)].
Действуя в поле определенной формульности, политическая речь начинает приобретать ярко выраженную функциональность и ориентируется на прагматически обоснованную презентацию ожидаемых содержательно-понятийных структур. В целом основное содержание политических речей заключается в том, чтобы сформулировать цели, ценности и общественно-политическую стратегию определенной политической группы по отношению к избирателям, а также по отношению к своим политическим оппонентам.
Исследователи отмечают, что всякий политик – прежде всего оратор и писатель, занимающий определенную позицию и отстаивающий ее в словесных единоборствах [Аннушкин 2011]. Своей речевой деятельностью политик создает определенный образ, который бывает более или менее убедителен для тех, с кем он общается. Иногда этот оратор молчит или «берет паузу», просто предпочитая не выступать, поскольку в политической риторике нет ничего значимее слова, сказанного вовремя. Но пауза означает лишь выжидание для осуществления очередного речевого действия или удара. «Вовремя сказать, вовремя и промолчать», – таков принцип поведения политика. Отличное владение языком, умение взвешивать свои мысли и слова, формировать через стиль речи стиль общественной жизни – задача настоящего политика-оратора.
Если нельзя указать на идеального политика, то можно, тем не менее, выстраивать некоторый научно-теоретический идеал, т. е. говорить о качествах личности и моделях поведения (в том числе речевого), которые желательны для политика, хотя это будет некий аналог «утопии» как для государства, так и для человека-политика.
Именно к такому идеалу стремятся политические деятели и спичрайтеры при создании текста для политического выступления. На первом этапе подготовки происходит отбор идей, поиск аргументации, доказательств – фактически основного содержания речи. Необходимо собрать всю возможную информацию об обстановке самого выступления и о характере аудитории. Есть несколько источников такой информации: организаторы мероприятия, данные из списка зарегистрированных избирателей, знакомство с местным медиа-рынком. Известно, что только двадцать процентов из сказанного усваивается аудиторией, поэтому основные факты должны быть подкреплены яркими запоминающимися иллюстрациями: статистическими данными, авторитетными исследованиями, неоспоримо подтверждающими основную идею речи, драматическими историями и политическими анекдотами.
Аудитория обычно не слишком хорошо слушает ораторов – особенно выступления политиков. Один из способов максимизировать способность аудитории слушать – это четко структурировать послание оратора. Структуризацией речи занимается диспозиция – особое построение композиции речи. Правильно структурированная речь должна быть «выпуклой», то есть композиционно маркировать главные мысли. Кроме того, доводы должны образовывать последовательность, которая существенно зависит от таких факторов, как степень принятия аудиторией самого оратора и его системы ценностей. Теория расположения доводов определяет, когда следует отступать, когда наступать, а когда маневрировать. О речи политика могут сказать, что «самый сильный довод он приберег на конец», или, напротив, «он сразу выложил все козыри».
Важный этап в подготовке публичного выступления – отбор изобразительно-выразительных средств языка. Речь должна быть услышана в потоке других речей. Например, высказывание Уинстона Черчилля «Умиротворять агрессора – значит кормить крокодила в надежде, что тебя он съест последним» имеет больше шансов запомниться, чем обыденная фраза на эту же политическую тему: «Умиротворять агрессора – только оттягивать момент его нападения».
В процессе написания речи нужно учитывать и ее звуковую составляющую. С помощью звуковых повторов (аллитерация, ассонанс) достигается выразительность. Русское «пришел, увидел, победил» звучит значительно слабее латинского оригинала veni, vidi, vici, потому что содержит более слабый звуковой повтор. Понятно, что в политическом спичрайтинге звуковым повторам место прежде всего в лозунгах, призывах, девизах, слоганах. Так, яркий пример использования аллитерации представляет собой лозунг большевиков, знаменитый сотню лет назад: «Вся власть Советам». Звуки [в] и [с] повторяются в каждом слове.
Спичрайтеры и ораторы работают совместно. Спичрайтеры знают, как говорит оратор; какой по величине текст он может запомнить; те слова, которые он не может выговорить; интонации, которые он предпочитает. Так, политику, не обладающему выразительными интонациями, не дают речь с большим количеством повторений или параллелизмов. Спичрайтер всегда помнит о связи между искусством составления текстового произведения и искусством его исполнения перед аудиторией. Именно в процессе оформления спичрайтинга в публичное выступление можно оценить работу спичрайтера и ораторское умение политика.
В качественной публичной речи непременно учтен баланс между серьезной и развлекательной составляющей, что подразумевает отступление от темы, введение в текст иронических и юмористических высказываний, анекдотов, ссылок на курьезные исторические эпизоды.
Например, одну из своих речей премьер-министр Гордон Браун начинает с иронического высказывания: Can I say how delighted I am to be away from the calm of Westminster and White Hall? (Можно ли выразить то счастье, которое я испытываю вдали от тишины Вестминстера и Уайтхола?) [YouTube. Gordon Brown: Wiring a web for global good at TEDGlobal 2009]. Ирония в словах британского лидера имеет своей целью установление тесного контакта с аудиторией, которая, в отличие от официальных собраний Вестминстерского дворца, является живой, теплой и располагающей к общению (именно так следует интерпретировать реплику Брауна).
Оптимизировав таким образом отношения со слушателями, оратор переходит к основной идее – необходимости создать мощный противовес общим проблемам во всем мире. Политик приводит печальные факты о гибели мирных граждан, сложной политической и экономической обстановке во многих странах. Когда напряжение достигает пика, Гордон Браун меняет тон выступления и приводит курьезный случай из истории:
There’s a story about Olaf Palme, the Swedish Prime Minister, going to see Ronald Reagan in America in 1980s. Before he arrived Ronald Reagan said (and that was the Swedish social democratic Prime Minister): “Is this man a communist?” And the reply was: “No, Mr. President, he is an anti-communist”. And Reagan said: “I don’t care what kind of communist he is”. And Ronald Reagan asked Olaf Palme: “What do you believe in? Do you want to abolish the rich?” And Olaf Palme said: “No, I want to abolish the poor.”
(Я хочу рассказать историю об Олафе Пальме, премьер-министре Швеции, отправившемся с визитом к Рональду Рейгану в Америку в 80-е годы. Прежде чем он приехал, Рейган спросил (а Олаф Пальме был премьер-министром, представляющим шведскую социал-демократическую партию): «Этот человек коммунист?» Ему ответили: «Нет, господин президент, он антикоммунист». И Рейган сказал: «Мне не важно, какой он там коммунист». Рональд Рейган спросил Олафа Пальме: «Каковы ваши убеждения?
Вы хотите, чтобы не было богатых?» А Пальме ответил: «Нет, я хочу, чтобы не было бедных».)
Эта история очень показательна как замечательный пример использования иронии в публичном выступлении. Во-первых, ирония содержит языковую игру, создающую эффект комического. Во-вторых, за иронической формой выражения скрывается глубокий смысл – необходимость бороться с бедностью. В-третьих, она обеспечивает необходимую паузу в напряженности выступления и позволяет переключить внимание с негативной стороны на позитивную. Наконец, рассказ допускает двоякую трактовку иронического смысла: либо Рейган не знал значения слова «антикоммунист», либо он сознательно надел ироническую маску невежды, демонстрируя свое отношение и к коммунистам, и к антикоммунистам.
