После краткого молебствия Цесаревич приложился к чудотворной иконе Божией Матери, именуемой Абалакской, а также к иконам Спасителя и Пресвятой Богородицы, дар собору Царя Феодора Иоанновича. Затем Николай Александрович осмотрел город и памятник Ермаку. Около 1 час. ночи 11 июля пароход с Цесаревичем на борту взял курс на г. Омск.
Отойдя от Тобольска, пароход с Наследником через несколько верст был приветствуем всей братией Абалакской обители, расположенной на высоком и крутом берегу Иртыша. Кроме братии, на берег заранее пришло много местных жителей, которые почти всю ночь ждали появление на реке парохода Цесаревича. Когда же он наконец появился, то старший из иеромонахов высоко поднял крест и громко произнёс: «Да благословит тебя Господь от Сиона». Все колокола монастыря начали звонить. Народ, благоговейно крестясь, бежал вдоль берега за плывущим пароходом{290}.
16 июля в 7¼ утра Августейший путешественник остановился на ночлег в селе Покровское{291}. Наследнику не дано было знать, что в этом селе живёт крестьянский подросток, с которым через 15 лет его самым тесным образом свяжет жизнь. Юного крестьянина звали Григорий Распутин.
26 июля 1891 г. Цесаревич Николай прибыл в Оренбург. На въезде в город его встречала надпись: «Да благословит Всевышний благие начинания и дальнейшие пути Его Высочества и сохранит драгоценную жизнь Государя Наследника на многие, многие лета на радость любвеобильному Царю и на благо народов»{292}. Наследника встречали исполняющий должность губернатора А. А. Ломачевский, представители сословий, епископ Оренбургский и Уральский Макарий. 27 июля Наследник принимал депутации и знакомился с городом. В частности, он посетил знаменитый Неплюевский кадетский корпус и мужскую гимназию. В этот же день в Оренбурге состоялся военный парад оренбургских казаков с участием Наследника Цесаревича, который являлся Августейшим атаманом войска. Затем Николай Александрович принял казаков – георгиевских кавалеров. Таким образом, Цесаревич Николай Александрович за неделю, проехав более тысячи верст, ознакомился с Оренбургской губернией, принимая многочисленные депутации, присутствуя на молебнах и смотрах, посещая учебные заведения, устраивая торжественные обеды. В путешествии Наследник находился в постоянном общении с местным населением, он посещал дома казаков, купцов, местных чиновников, крестьян.
Путешествие Наследника Цесаревича подходило к концу. В последних письмах перед долгожданной встречей Отец-Император не забывал напомнить сыну о вознесении благодарности Богу за благополучное завершение главного этапа пути. «Когда будешь на обратном пути в Москве, – писал Александр III 25 июля 1891 г., – то устрой так, чтобы можно было-бы Тебе поехать на несколько часов в Троицкую Серг[иевскую] Лавру, это я нахожу весьма желательным и достойно закончит Твое долгое и утомительное путешествие»{293}. 4 августа 1891 г. Императорский поезд доставил Цесаревича в «милую Гатчину».
Глава 5. Обручение с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской
Идеал семьи, брака всегда занимал важное место в системе ценностей Императора Николая II. «Я знаю, что мне пора жениться, – писал он своему другу юности Сандро, – так как я невольно все чаще и чаще начинаю засматриваться на красивенькие лица. Притом мне самому ужасно хочется жениться, ощущается потребность свить и устроить своё гнёздышко»{294}.
Цесаревич не был чужд юношеских влюблённостей. Эти мимолётные увлечения даже угнетали его совесть, заставляя сомневаться в их соответствии нравственному закону, в котором он был воспитан. Это при том, что романы эти носили чисто платонический характер. 4 апреля 1892 г. Николай Александрович писал в своём дневнике, что прошедшей зимой «я сильно влюбился в Ольгу Д.[27], теперь, впрочем, это в прошлом! А с апреля по сие время я страстно полюбил (платонически) маленькую К. Удивительная вещь наше сердце! Вместе с этим я не перестаю думать об Аликс! Право, можно бы заключить после этого, что я очень влюбчив? До известной степени: да; но я должен прибавить, что внутри я строгий судия и до крайности разборчив»{295}. Эти записи, во многом, конечно, наивные, свидетельствуют, что их автор не только ещё очень молод, но и чист сердцем. Наследник не чурался знакомства с молодыми хорошенькими девушками, но это были всего лишь знакомства, ни к чему не приводящие и ничем не заканчивающиеся. Одно из них, с балериной М. Ф. Кшесинской (той самой «маленькой К.»), такое же невинное, как и остальные, было раздуто обществом, не без старания самой Кшесинской, до размеров «страстного романа». Злые языки тогда и сейчас пытались «навязать» Кшесинскую в «любовницы» Николаю II. Между тем сам Цесаревич в дневнике называл их отношения «платоническими», то есть чисто дружескими, не связанными с чувственностью. Между тем всевозможные «пошляки от истории», по меткому выражению А. Н. Боханова, как тогда, так и сейчас любят смаковать дневниковые записи Наследника, в которых он описывает длительные общения с «Малечкой», переходящие за полночь, во время которых молодые люди «хорошо поболтали, посмеялись и повозились». Этот последний глагол «повозились» «пошляки от истории» предъявляют доказательством «интимной» связи между Цесаревичем и балериной. Между тем слова «повозиться», «возиться» встречаются у Николая II в дневниках довольно часто. Так, например, 31 декабря 1890 г., описывая свою поездку на поезде во время Восточного путешествия, он пишет, что «после кофе опять повозились с несносными продавцами»{296}. 18 февраля 1892 г.: «Вернулись к завтраку в Аничков, за которым были: Барятинский, Вердер и Володя Шер[еметев] (деж.). На катке были Ира и Ольга. Очень возились после чая» (выделено нами. – П.М.). 9 июня 1894 г. о двух маленьких дочерях Виктории Баттенбергской: «Девочки страшно возились в экипаже»{297}. Разумеется, что глагол «возиться» в устах Николая II не имел отношения к тому, что имеют в виду «пошляки от истории».
Подлинный характер отношений Кшесинской и Цесаревича виден из его дневника: «27 июля 1892 г. После спектакля пересел в другую тройку без бубенчиков, вернулся к театру и, забрав с собой М. К., повёз сперва кататься и, наконец, в большой лагерь. Ужинали впятером великолепно!»{298} Конечно, в присутствии пятерых посторонних ничего, кроме дружеского вечера, между Наследником и балериной быть не могло. Но самое главное доказательство того, что между Николаем Александровичем и Кшесинской «ничего не было», является религиозно-нравственная основа, заложенная с детства в Николае II его Родителями. Сами они являли пример целомудренной жизни. В наше падшее время, когда блуд и прелюбодеяние стали обыденным явлением, весьма трудно представить, что большая часть людей дореволюционной эпохи до брака оставались девственниками. Один из личных медиков Александра III Н. А. Вельяминов писал о своём Августейшем пациенте: «Он был удивительно целомудрен до своей смерти. До женитьбы Он был чист, как девушка (так утверждали самые близкие к нему люди), а сам Он был так стыдлив, что не любил чужих Ему врачей только потому, что чувствовал непреодолимую стыдливость, когда Ему приходилось обнажаться для исследования при чужих. Его чистота доходила до наивности и до чистоты малого ребенка, вот почему Он на многое смотрел под особым углом зрения, совершенно недоступным большинству. Это было странно, но это было так, в чем я лично имел случай не раз убеждаться»{299}.
