– Ребята, вы не могли бы ехать очень медленно, – попросили они через переводчика.

– Очень медленно не будем, но за ваши прелестные улыбки готовы ехать не так быстро, – улыбнулись мы девушкам. – Мы понимаем ваш творческий запал, но и вы поймите, нам ещё это спускать к упаковщикам в «Хепри», а рабочий день заканчивается, все хотят домой.

Процессия двинулась вперёд чуть помедленнее, мы ехали молча, а перед нами пятились, припав к окуляру камеры, голландки, точнее, одна везла другую. Так же был запечатлён и спуск к упаковщикам по Салтыковской лестнице всех картин, благо они были маленькие, лёгкие, и постоянное присутствие камеры раздражало не так сильно.

Голландцы пробыли ещё несколько недель, а через некоторое время после того как они уехали, в хозчасть прислали две кассеты. Одна для общего обозрения, она осела в кабинете начальства, а другая предназначалась лично Вадиму как одному из главных действующих лиц.

Люди не сразу рождаются умными, интеллигентными и с прекрасным чувством юмора. То есть сначала они, конечно, все одинаковые – в детском саду, школе… ну, почти одинаковые. Потенциал виден с младенчества, но это несильно бросается в глаза, и всегда остаётся вариант, что ты неправ, и человек вырастет совсем другим.

И вот дети начинают расти во всех смыслах этого слова. Но одни растут до конца жизни, а другие, вначале идя с ними в ногу, вдруг останавливаются годах на шестнадцати-двадцати. Точнее, все части тела у них продолжают увеличиваться, но вот ум, интеллект и, соответственно, интересы и чувство юмора останавливаются на каком-то уровне. После этого у продолжающих интеллектуально расти пропадает интерес к своим бывшим друзьям-товарищам по школе или по двору, и, как правило, всё заканчивается сменой круга общения.

Так вот Сергей, не в обиду будет сказано, остановился годах так на восемнадцати, и неплохо себя чувствовал.

Во время обеда к Серёге подошёл Андреич и стал что-то по-мультяшному загадочно шептать ему на ухо. Ромка сразу насторожился, у него нюх на такие разговоры. Да и, в общем-то, каждый наблюдательный человек мог сразу заметить нестандартность поведения Андреича и оживление меланхоличного Серёги. Короче, и наблюдательные «обозники», жадно ловящие всё интересное, и, естественно, Ромка поняли: тут пахнет халтурой. Серёга во время разговора резко вскрикивал, так эмоционально уточняя детали предстоящей работы. На что Андреич каждый раз быстро, по-воровски, из-за плеча оглядывался на нас и сдавленным шёпотом затыкал несдержанного Серёгу. Это напоминало театральную игру, где мы были зрителями, а артисты играли для себя, и не понимали, что за их игрой с удовольствием наблюдают. Точнее, не понимал простоватый Серёга, в который раз говоря: «Да они ничего не понимают, сопляки». А вот хитрый Андреич по нашим ироничным смешкам и взглядам всё понимал.

Вводная к халтуре была закончена, бригадир, как в шпионских фильмах, ушёл первый, а за ним через полминуты ушёл и Серёга. Терпения, как у шпионов, у него не хватало, он считал, что этого времени вполне хватает для соблюдения конспирации, и был полностью уверен, что никто ничего не понял. Вслед за ними рванул и Ромка, а по «обозу» пошли смешки и чёрный юмор. Ромка догнал Серёгу в курилке.

– Серёга, у вас халтура намечается? Возьмите меня с собой.

– А откуда ты знаешь? – удивился Серёга. – Подслушал, что ли, как мы с Андреичем разговариваем?

– Да, услышал. – Объяснять, что было видно и так, Ромка не стал. – Ну так как?

– Ладно, я спрошу. Будь в «обозе», я, если что, за тобой приду.

Ромка вернулся.

– Ну что, взяли на халтуру? – хохотали «обозники», как будто присутствовали при разговоре.

Ромка молчал. Он напряжённо, как на иголках, сидел и ждал. Через пять минут вошёл Серёга. Опять выполнив нехитрый конспиративный ритуал, то есть секунд пять побродив по «обозу», он решил, что этого достаточно, и с выражением глянув на бледного от напряжения Ромку и махнув ему головой, вышел. У Ромки по лицу расползлась улыбка удовлетворения, он вскочил со стула и побежал за Серёгой. Для ребят это был очередной повод поглумиться, хотя, конечно, никто не против, но требовала своеобразная «обозная» этика:

– Ольга Николаевна, а мы за Рому и Серёгу работать не будем, мы тоже на халтуру хотим. А когда они с халтуры придут, у нас ведь в час выставка, они успеют?

Конечно, это можно назвать и подставой, но то была добрая подстава, несерьёзная, не со зла, а просто чтобы подцепить, уколоть. Это было сказано с шутливым выражением, как и всё говорившееся здесь. Возможно, если бы Ромка с самого начала не сидел, как затаившийся тигр перед прыжком, а сказал: «Мужики, я на халтуру хочу сходить, не говорите, пожалуйста», тогда всё бы перешло в серьёзную стадию, и никто бы ничего не сказал. Хотя и это сомнительно, ведь чистая серьёзность, без примесей шуток и глумления друг над другом, и «обоз» – вещи несовместимые. Ольга Николаевна, привыкшая к такому, отреагировала сразу:

– Какая ещё халтура? Я сейчас выясню.

Но мы знали, что бригадир всё равно уломает начальницу на временное отсутствие некоторых рабочих, ведь так было всегда. Единственная вещь, вызывающая обиду, это отсутствие, как правило, одних и тех же людей. Но это только для некоторых являлось раздражителем, большинство относилось к этому свысока и с иронией, ища собственные способы заработать.

Так оно и случилось. Ольга Николаевна, поговорив по душам с Андреичем, вернулась.

– Так, мальчики, сейчас у вас тоже будет очень интересная халтура, – заявила она. – Кто-нибудь знает, как моют Атлантов? Сейчас вы это увидите собственными глазами и даже поучаствуете. Идите на Халтурина.

– Кто-то будет на халтуре, а мы на Халтурина, – мрачно пошутили из глубины «обоза».

Надо сказать, что начальница нас заинтриговала. Я был уверен, что сейчас мы будем собирать вышку высотой с Атлантов, а потом с неё стекломои будут этих здоровенных мужиков мыть. Но не тут-то было. Когда мы спустились по лестнице к Халтуринскому подъезду, там уже находились двое пожарных, которые сосредоточенно разматывали пожарный рукав.

– Ребята, помогите соединить рукава, нам никак, – попросил один из не совсем спортивных пожарных нас – сильных, закалённых в работе «обозников».

Соединить действительно оказалось тяжело. Когда всё было готово, рукав вынесли на улицу и, направив на первого Атланта, включили воду. Но не всё оказалось так просто, как хотелось бы. Вода хлынула не только оттуда, откуда надо, но и по всей длине шланга. Оказалось, что шланг дали старый и дыр в нём, что в сите. Воды натекло целое озеро. Тут же по команде мобилизовали уборщиц, которые отважно, с тряпками и швабрами наперевес, бросились своими телами на эту амбразуру. Стихия быстро была побеждена, вода убрана. Вскоре принесли и новые, проверенные шланги. Был выбран поливальщик, и работа закипела, точнее заструилась из шланга. Под напором воды и от лучей солнца Атланты заблестели ещё больше, даже появилась радуга. Правда, конца этой картины я уже не видел, меня и ещё пару человек перебросили на другое место работы.

Как и на каждом предприятии, у нас бывали работы ночью, не часто, но бывали. Точнее, официально их не было, но для «тушения» «горящей» выставки все способы хороши.

Приезжали как-то к нам бельгийцы с выставкой старинных книг. Бельгийцы – народ неторопливый, соответственно, со сроками открытия выставки мы опаздывали. А тут ещё и сами книги требовали необычного хранения. Витрины были спроектированы массивные, с толстенным стеклом, возможно, бронированным. И конечно, для таких нежных экспонатов в витрине должен постоянно поддерживаться микроклимат. Выставка была небольшая по объёму и проектировалась для такого же небольшого Двенадцатиколонного зала.

Днём работали не спеша, бельгийцы, в отличие от наших, всё перепроверяли по десять раз. Как-то у них возникла проблема: не закрывался замок на витрине. Замочек, надо сказать, маленький и простенький, без секретов, как и ключ. Да и не поломка вовсе была, просто язычок замка цеплялся при выходе. Всего-то и надо сделать, что поддеть его, помочь выйти. Но бельгийцы к такому не приучены, они и вникать в проблему не стали – привыкли к разделению труда, а они только сборщики. Раз не выходит, значит, надо заменить всю крышку витрины. Для этого они созвонились с заводом-изготовителем, созвонились с авиакомпанией, узнали, что новая крышка будет доставлена самолётом не раньше чем через четыре дня. А сроки-то поджимают, и так все допоздна работают, а тут такой простой. Вот и сидели они печальные, горевали. Подошёл наш бригадир, так просто мимо проходил, зашёл проверить, как мы работаем. Обрисовали ему ситуацию.