Она была единственной девушкой, на ком была хоть какая-то одежда. Правда постояльцев заведения подобная яркая одежда возбуждала еще больше — коралловый лифчик, держащий на тонкой нитке грудь третьего размера, точно такого же цвета трусики просвечивали аккуратно подстриженный черный треугольный лобок. Курт сосредоточил на жгучей брюнетке с бронзово-загорелой кожей свой взгляд, словно пытаясь забыть картину, увиденную минуту назад.

Настоящая амазонка, - словно сорвал с губ детектива лейтенант.Точнее не скажешь, напарник, - согласился Курт.

Высокая, загорелая, с идеальными формами, выпирающие кубики на прессе и мышцы ног и икр говорили, что девушка следит за своим телом.

Приват? Или просто разговор? - она своими изумрудно-карими глазами смотрела исключительно на Курта.Лучше предложи ему интим, детка, - усмехнулся Митч, снова потягивая пиво.Я, танцовщица,- лукаво улыбнулась амазонка. - Но если вам нужно что-то покрепче, то я могу организовать, - она снова подмигнула Курту.

Тот, втянув в себя очередную порцию дыма, только и произнес:

Приват.Ну, наконец-то, - всплеснул руками лейтенант. - Детка, покажи этому луизианскому девственнику, чего стоят наши нью-йоркские сиськи.

Неоново-розовая комната с фиолетовыми обоями и красным диванчиком невольно погружала в мир несуществующего блаженства. Словно женатые мужчины, опьяненные, как алкоголем, так и красотой развратной спутницы, надеялись, что все произошедшее, этот минутный грех — что все происходящее останется с ними в этой комнате. И никто и никогда не узнает о случившемся. А как только закончится эта ночь, они снова пойдут покорять мир чисел и информации. Вернуться к своим супругам, как ни в чем и не бывало — продолжать мирное существование, лишь изредка вспоминая молодую особу, нежно касавшуюся сосками своих грудей их жаждущие губы.

У детектива Курта Брэдли не было ни семьи, ни обязательств, поэтому он, запрокинув голову, получал удовольствие от покорявшей его амазонки. Некоторые ее движения были столь брутальными, что Курт иногда отрывал глаза дабы убедиться, что его ласкает не какой-нибудь извращенец из охранников или постояльцев клуба. Ее нежные покусывания будто били током детектива, заставляя пробудиться эрекции. Этот физиологический жест не был оставлен без присмотра — она расстегнула его ширинку.

Ого… - только и произнесла воительница, увидев значительного размера орган.Ты же говорила, что интим не по твоей части, - закатывая глаза, произнес детектив.Можешь считать себя избранным... Это я делаю уже не ради денег, а ради собственного удовольствия, - улыбнулась амазонка.

Одним движением руки она избавилась от бюстгальтера, демонстрируя темно-коричневые соски, чем-то напоминающие спелые вишни. Она действительно хотела его... В этом парне было что-то притягивающее. Такой человек не создан для секса, скорее всего для карьеры или только для одной женщины... Это и привлекало. Запретный плод всегда сладок — непокоренное сердце всегда желаннее. Сначала она облизала его фалос с одной стороны, затем медленно провела языком по другой стороны и одним толчком попыталась проглотить его, но тщетно.

Тут он схватил ее за оголенные ягодицы, амазонка, не снимая нижнего белья, просто сдвинула веревку свои оранжевых стринг в сторону, и детектив проник в ее намокшее лоно.

Дьявол! Почему он такой большой?!! - стонала амазонка.

Курт бросил взгляд на дверной проем, и там стояла Элизабет. В той же кровавой одежде, с теми же огненно-рыжими волосами, чуть видневшимися из-за багрового грима. Ее осуждающий и строгий взгляд заставили детектива сосредоточиться уже не на шикарной брюнетке, скачущей на его члене, а увести в прошлое — в тот ужасный день... Он отбросил девушку словно тряпичную куклу на красный диван. По запыхавшемуся дыханию было понятно, что она получила свою порцию удовольствия. С чуть трясущимися ногами она лежала на кожаном диване, распустив водопад своих черных волос.

Ты не кончил, - констатировала амазонка, все еще восстанавливая дыхание.Прости... Это мне не к чему, - застегнув брюки, он направился к Митчу.

Коренастый лейтенант усадил на свои колени юную азиатку и о чем-то с ней разговаривал, изредка хохоча, то ли от шуток девушки, то ли от ее восточного акцента.

Ну, как? Могу поспорить, что ничего не получилось, - поглаживая бедро азиатки, спросил напарник.Ты как всегда прав, мать твою, - спокойно ответил детектив и налил себе виски.Девственник чертов, наливай мне тоже, - хлопнув восточную пассию по заднице, Митч отпустил девушку. - Давай сегодня просто надерёмся, как последние студенты.

С каждым стаканом Курт становился все печальнее и печальнее. Дойдя до нужной кондиции, он произнес:

У меня была семья, Митч... Жена Маргарет и ее маленькая копия, мой ангел Элизабет...Рассказывай, дружище... Я никуда не тороплюсь.

***

«Вы когда-нибудь задавались вопросом, о чем мечтают исполнившие свою мечту? Кто-то ответит о том, чтобы сохранить этот миг победы до конца жизни, кто скажет — нельзя исполнить мечту, потому что теряется смысл жизни, кто-то ответит, мол исполнивший начинает забывать о ней и стремится к новым высотам...

Моя мечта была исполнена. И я сейчас здесь — в эпицентре моей мечты. До сих пор. Наверное, его нужно визуализировать, чтобы вам было проще передать чувство эйфории, но я начну описание со звуков. Это шепот вольного ветра, который здесь играет больше роль частого гостя. Он проходит сквозь это небольшое селение, где и расположен мой скромный двухэтажный дом, вдоль его стен, по шелестящим поверхностям моих наград за доблестную работу на благо закона и порядка своего города, которые были прикреплены простым скотчем к золотистым обоям гостиной, быстрым потоком пролетая на кухню, где моя любимая готовит жаркое... Да она любила меня порадовать кулинарными изысками. Не помню ни одного раза, чтобы мы хоть разе ели тоже самое, что и пробовали в течение дня. Но этот частый гость никогда не задерживался, коснувшись моей семьи и мимолетно побывав в мое доме, он покидал нас, удаляясь куда-то за холмистые леса. Но звуки не прекращались...

Прожив столько лет в этом беззаботном пригороде, я до сих пор не узнал, кто нежно нажимает на клавиши фортепьяно. Возможно это был кто-то из соседей или владелец бара, куда я так и не смог сходить за эти годы. Не то чтобы не мог этого сделать — просто я не хотел разрушать мою мечту. В ней должны были оставаться загадки... И мелодия, то ускоряющаяся, то замедляющаяся, то способная погрузить в тоску, то развеселить и была той самой частью, которую не нужно было раскрывать. Музыкант ни на одни день не оставлял инструмента, наполняя пригород... счастьем. Да мы были именно счастливы. У каждого был небольшой домик, о котором вероятнее всего мечтаешь и ты. Черепичная крыша в вишневой расцветке, огромные окна для утреннего рассвета и вечернего заката, деревянная терраса, чтобы ты мог делить счастливые моменты не только со своей семьей, но и с соседями за чашкой чая теплым летним вечером. Конечно в ней просторная кухня с деревянной мебелью и с отбивкой из чистой кожи, посуда из чистого китайского фарфора, исключение только заварочный глиняный чайник, дабы не отбирать вкус земляничной и мятной трав. Безусловно камин с потрескивающимися поленьями, объятый языками пламени даже в это теплое лето. Я извиняюсь перед моим слушателем за столько подробное описание, но это было... И эта винтовая лестница на второй этаж и разноцветная детская и самодельный спорт зал, хотя кроме боксерской груши и штанги там ничего не было. Но в доме было все. И в завершении всего небольшой гараж с моим новеньким «Lincoln»...

Я всегда знал, чем буду заниматься. Возможно мой организм был устроен именно так, что я был рожден полицейским. Если бы даже не существовало этой профессии, я бы все равно занимался именно этим промыслом. Дотошность в мелочах, зоркий глаз, даже мой мозг начинал думать, как мозг предполагаемого преступника. Я всегда находил зацепки на месте преступления, даже если там потрудился отъявленный рецидивист.