Не новые, конечно, мой первый муж, отец Бруно, таскал их в своём рюкзаке ещё с Войны Крови. Так и лежали у меня в кибитке. Наследство.

Я надел сапоги, сбросив сандалии в инвентарь и только теперь понял, что ношу их без штрафов. Четверти эльфийской крови хватало для выполнения требований! Но откуда мамаша Хейген!?… Я резко обернулся к маркитантке, которая стояла и смотрела на меня, прищурив правый глаз.

– Что пялишься, квартерон, как мул на кобылу?!

– Как вы узнали?..

– Мастер Холиен, древние в этом мире знают гораздо больше друг о друге, чем люди. Ха-ха-ха, видел бы ты сейчас себя со стороны, эльфёнок! Клянусь Подгорным! – груди мамаши Хейген затряслись в такт её густому смеху. Любопытные головки близнецов вылезли у неё из подмышек, – а ну брысь! Бездельники, живо убирать со стола, а мы пройдёмся с мастером Холиеном…

Пройдя несколько десятков шагов, я в нетерпении спросил маркитантку:

– Так вы тоже?..

– Вот ещё, Холиен, неужели я хоть чем-то напомнила тебе златокудрую эльфу? Не обижай меня, Эскул? Подумай головой хорошенько, – Хейген развернулась и пристально уставилась мне в глаза, – ну!?

– Вы…ты…гномка?

– Гнома, гнома! Холиен, Холиен? Тебе плохо?

– Ннет, но ты же Матильда Хейген?

– Ты, как ребёнок, Эскул, люди любят переделывать имена, в особенности побеждённых народов, им так удобнее.

– И как по-настоящему тебя зовут?

– Матеннгельд Хайгуринн, младшая дочь славного Горина Хайгуринна, сотника Хирда (4).

(1) Мытарь – церк.-слав. мытарь, также мы́тник – сборщик податей на мыте или сборщик податей вообще; в современном смысле – таможенник.

(2) Статы – численные значения различных характеристик шмота и персонажа, одетого в этот шмот – сила, ловкость, интеллект и так далее.

(3) Читер – происходит от английского глагола to cheat, который переводится как «играть не по правилам» в самом широком смысле этого слова и в английском языке означает помимо блефа в игре ещё и супружескую неверность, например.

(4) Хирд – боевое построение гномов, комплектуется из зрелых, достигших 60-летнего возраста гномов по имущественному цензу. Во главе хирда, как правило, стоит самый знатный и богатый гном либо его старший сын. Хирд образует правильный квадрат с одинаковым количеством колон и шеренг. Численность такого построения у разных племен и даже кланов различна, но в среднем колеблется около 3500-4500 бойцов.

– Тебе предстоит многое узнать, мастер Холиен. Молодому клирику посчастливилось попасть не в самый лучший из миров. Да и есть ли где на свете лучший? – Матильда присела на штабель сосновых брёвен у забора, похлопав ладонью рядом с собой, – присаживайся, разговор будет долгим.

– Если можно, мамаша Хейген, я бы хотел узнать хоть что-нибудь из истории этой земли, например, о Войне Крови.

– Ты умеешь слышать главное… Всё началось гораздо раньше, Эскул, много раньше… Больше двух тысяч лет древние народы владели этими землями от океана до Восточных пустынь. Непростым было их соседство. Были и войны, и вражда. Но никогда они не становились опустошительными, ни одна из сторон не старалась уничтожить чужой народ полностью. Были и младшие народы, называемые древними одним презрительным словом «хуманы». Никто уже не помнит, откуда пришли эти племена. Может переправились через воды океана? Может пришли из северных земель. Хуманы всегда были плодовиты и неприхотливы, жадны и завистливы. Век их был короток, но они селились везде и всюду, им было нужно очень мало. Постепенно они расселились почти повсеместно. Очень точно им дали название пустынные орки.

Вазунгу. «Окружившие». Только эльфы и гномы не пускали их в свои города, но разрешали селиться рядом со своими землями, торговали, учили, делились древними знаниями. И научили на свою голову.

Города хуманов крепли, обзаводились крепостями, фортами и заставами, оружие становилось всё лучше и совершеннее. А главное, вазунгу относились с презрением к жизни других рас. Мы сами вырастили свою смерть. Жестокие войны стали вспыхивать между разными королевствами хуманов. Более сильные захватывали слабых, богатые покупали бедных. И Древние снова не придавали этому значения… Пока, более восьмидесяти лет назад, племена северных чужаков не объединились с Западным королевством и Таганом Востока. Началась война на уничтожение Древних. Сопротивление самых многочисленных рас: эльфов, гномов, орков, гоблинов было длительным и жестоким. Одиннадцать лет шла кровавая резня. Уничтожались города, деревни, стойбища. Были утеряны многие уникальные знания и реликвии. За каждого древнего хуманы платили десятком своих жизней. И вазунгу победили…

Варрагон, прекрасный Варрагон стоит на костях сотен тысяч эльфов и гоблинов. Остатки рас ушли в глухие дебри диких лесов, джунглей и пещеры юго-восточных хребтов. Говорят, например, кентавров, теперь можно встретить только в огромной пустыне Южного материка, за Великим Морем. Они были самыми нетерпимыми и непримиримыми. До сих пор ведут порубежные войны с пустынными орками.

В одном из сражений той войны погиб мой отец. Славный Горин Хайгуринн. Сотник Малахитового Хирда. Он умер на руках моей матери. Как и сотни других древних, выживших, но лишённых дома и родных, судьба бросала нас по разным местам. Мы всегда были в дороге. Этот фургон – мамино наследство. А потом мамы не стало. Это было шестнадцать лет назад. Война Герцога Варрагона с Вольными Баронами. Мы тогда неудачно оказались рядом с деревней, которую захватили Дикие Наемники. Мать закололи копьём, потому что она не позволила подойти к фургону и защищала меня. Выкуп они не взяли. Распалённые кровью, воины хотели наших тел. Четверых мама уложила насмерть. Пятый достал её пилумом (2) в спину. Он же потом и изнасиловал меня. Это был отец Бруно… Я вспорола ему живот. От паха до подбородка. Под утро, когда, насытившись и пропьянствовав всю ночь, он свалился в моём фургоне, рыгая и распевая похабные песни. Я, вообще, с детства, кроме войн, ничего толком не видела.

Я это к тому тебе рассказываю, мастер Холиен, что бы ты знал. Все, все у кого есть хоть капля древней крови, живут в городах хумансов без прав и надежды. Вернее, доживают. И всегда стараются поддерживать друг друга.

Тебе выбирать, на чьей ты стороне. Но выбрать придётся рано или поздно. Даже целителю.

– Хейген, но почему вы не объединитесь и не дадите отпор? Это же ваши земли, ваш мир, наконец?!

– Э-хе-хе, сынок, знаешь, сколько было таких бунтарей? Курган из их черепов мог бы поспорить высотой с одной из башен Варрагона! Хуманы сильны единством. Они могут договариваться, когда нужно, между собой. А мы…древние слишком замкнуты на своих… традициях, что ли. Не знаю, как правильно объяснить. Это и гордость, и застарелая ненависть к другим расам, как у эльфов, это и природная медлительность, как у гоблинов. Или дикость и необузданность, как у орков. Или чрезмерная рачительность и жадность, как у гномов. Много причин. Хумансы – это вазунгу, вот и весь сказ…

– Но ведь выжил кто-то, ты сама сказала, в горах, пустыне и диких лесах!

– Да, да, мастер Холиен. Это жалкие горстки самых отчаянных. Они выживают в суровых условиях. Им помогают остатки древних знаний и единение с природой этого мира. Хумансы же привыкли только брать. Это саранча, ржавчина на теле Дуния, так называют наш мир орки. Когда-нибудь терпение её кончится, и она стряхнёт их со своего тела, как осеннее дерево старые листья. И тогда древние вернуться в свой дом… Многие из нас в это верят до сих пор. Только не я. Мы живём долго, но недостаточно долго, чтобы пережить всех хумансов.

В каждой столице есть свой Нижний город или рынок, как здесь. Тут мы и ютимся. Судьба у всех своя. Мои дети наполовину хуманы, наполовину гномы. Может они станут хоть немного счастливее…