Пройдя под аркой, я натолкнулся на толстого и заросшего бородой до самых глаз человека, который прохаживался перед воротами и периодически вскрикивал осипшим голосом:

– Жетоны, королевские жетоны, не забудьте взять жетоны!

– Добрый человек, я гость в вашем славном городе, зачем нужны жетоны? – задал я вполне объяснимый вопрос, в тайне надеясь завязать беседу и узнать где мне искать маркитантку. Толстяк удивлённо уставился на меня.

– Торгуешь? Покупаешь?

– Нет. Человека встретить одного нужно.

– Торгуешь – красный жетон, одна серебрушка, покупаешь – зелёный жетон, пять медяков!

– А, так ты налоги собираешь? – догадался я.

– Ну да, налоги-берлоги-каталоги. Я – королевский мытарь (1). Покупаешь-продаёшь? Плати! – толстяк звякнул тощим кошельком с герцогским гербом на кожаной печати.

– Ответственная и почётная работа, наверно? – попытался я грубо польстить. И прокатило. Толстяк приосанился и расплылся в дружелюбной улыбке.

– Ну да, мы – слуги короля и на нас всё держится.

– И вы, конечно всё и всех тут знаете? – продолжал я обрабатывать мытаря.

– Ну так уж… – толстяк разве что ножкой не шаркнул, глазки его заблестели от самодовольства.

– А не знаете ли такую, мамашу Хейген? Маркитантку?

– Кто же эту старую шлюху не знает? На что тебе она?

– Да у меня поручение к ней от настоятельницы обители Трёх Сестёр, – не стал я выдавать истинную цель, – а на рынке – впервые, где мне её найти, добрый человек?

– Хе, ну такому парню, как ты, грех не помочь. Сейчас повернёшь направо и иди до кузнечного угла, увидишь, там печи чадят всё время. Потом свернёшь на оружейные ряды, не ошибёшься – там бронькой, да оружием торгуют. Дойдёшь почти до конца, там и стоит её фургон, не перепутаешь. Старьёвщики там, точильщики разные ошиваются.

– Спасибо! – поблагодарил я и ускорил шаг.

А вокруг было на что посмотреть. Шум в оружейных рядах стоял такой, что сводило зубы. Такое впечатление, что весь Варрагон собрался на рынке. Я невольно замедлил шаг. Игровая натура не позволяла пройти мимо, чтобы не взглянуть хотя бы одним глазком. А посмотреть было на что. Слева шли бронные мастерские с лавками, на витринах которых весели, лежали и даже стояли латы и доспехи со всего мира. Здесь были представлены кольчуги тонкого плетения и грубые поделки, успевшие подёрнуться ржавчиной без чистки. Были и побогаче, воронёные, со вставками из бронзы и сырого железа. Ламелярные доспехи соседствовали с полными латами конных рыцарей. Боевые и тренировочные. Ристалищные, парадные и даже театральные! Вот это ассортимент. Я приблизился к одной из витрин, увидев клееный нагрудник и толстой воловьей кожей с искусным тиснением. Прикасаясь к нему, я ощутил непередаваемое ощущение добротности этой вещи. Но никаких характеристик не увидел, как не старался.

– Хорошая защита от стрел, если знаешь о чём я, – щуплый продавец с жёлтыми зубами и куцей бороденкой постучал ногтем указательного пальца по коже.

– А зачарованная броня есть? – поинтересовался я.

– Ха, эк ты хватил! Это тебе не на рынке, это тебе к мастерам в белый город надо. Только, – он презрительно посмотрел на меня с головы до ног и презрительно цыкнул зубом, – золота у тебя не хватит, ты вон даже сапог достойных себе не можешь купить!

Я махнул на него рукой, обидевшись за свои сандалии. Потолкавшись ещё немного, понял, что здесь продавали простую броню и оружие без магических свойств или зачарования на статы (2). Интерес мой заметно остыл, хотя некоторые вещи выглядели очень привлекательно. Наконец я дошёл почти до конца оружейных рядов и заметил знакомый фургон, стоявший в небольшом закутке между двумя старыми палатками. Лошади были распряжены и стояли неподалёку у небольшой коновязи с поилкой.

– Хой! Мастер Холиен! Вы как раз к ужину! – из-за фургона вышла, вытирая руки полотенцем, мамаша Хейген. На ней была простая тёмная шерстяная юбка и свободная холщовая рубаха из белёного полотна, скрывавшая необъятные достоинства маркитантки. Странно, уровень над ней тоже не отображался, а ник был коричневого цвета, хотя над всеми остальными он был синим.

– Здравствуйте, Матильда! Я пришёл, как и обещал. Нужно в первую очередь осмотреть Бруно.

– Ох, Эскул, не называй меня Матильдой. Это Мария придумала. Имя у меня совсем другое, длинное и труднопроизносимое. А Бруно как раз сейчас придёт, я его за вином послала.

– Как это, придёт? Я же сказал, чтобы он дня два-три лежал. Швы разойдутся!

– Не волнуйтесь, Мастер Холиен. Я поглядела сама. У него уже к обеду зажило всё, как на собаке. Руки у вас золотые. Прошу, присаживайтесь к столу, – и она указала на откинутый борт фургона, который служил столом семье Хейген. Я с сомнением покачал головой, опасаясь за здоровье старшего сына маркитантки. На столе стояла неизменная похлёбка, лук, небольшая голова сыра, краюха свежего хлеба. Прибежали близнецы. Тоша принесла чистые плошки и деревянные ложки.

– Ма, – раздался позади ломающийся басок, – Торенгард сказал, что вина больше не даст в долг, но пива четвертной нацедил, – высокий, добрых два метра, болезненно худой Бруно широкими шагами приблизился к столу и водрузил на стоящую рядом колоду дубовый бочонок.

– Да, трактирщик за медяк удавится, я его ещё по интендантской службе помню, всё норовил солдатам портки с мертвецов сбагрить, которые по ночам стирал и штопал, поди до сих пор их таскает для экономии! Вот так и бывает, мастер Холиен, захочешь вином хорошего человека угостить, но на пути становится такой вот Торенгард. А я ведь ему всегда долги отдавала. Просто не расторговалась ещё…

– Да ладно вам, мамаша, я пиво больше люблю, и если оно такое же, как в обители, то меня и за уши не оттащить от кружечки! – я подмигнул Бруно.

– Ну раз так, наливай, сынок, – маркитантка убрала уже пустую плошку от похлёбки и поставила на стол оловянные пол-литровые кружки. Я скромно выпил одну кружку замечательного напитка, с удовлетворением заметив, что мамаша детям пива не наливала, только Бруно.

– Давай-ка братец, я, всё-таки, посмотрю на рану. Что-то неспокойно мне. Полезай в фургон. Потом поешь похлёбки, – обратился к старшему сыну маркитантки.

Открывшаяся мне картина привела меня в ступор. Сутки! Сутки не прошли с тех пор, как я вскрыл фурункул, зашил рану. Сформировался вполне приличный рубец. На вид ране было 5-7 дней! Вот так умение. Я с интересом разглядывал свою левую ладонь. Это просто бомба какая-то. И если в этом мире магическое лечение – редкость. То я – кандидат в почётные читеры (3) этой игры.

– Полежи ещё пять минут спокойно, немного пощиплет, – я помнил, где лежала бутылка с уксусом в кибитке, достал её, обильно смочил одну из тряпиц, которой Бруно завязывал рану, тщательно промокнул рубец, поддел скальпелем видимые края швов и быстрыми движениями удалил нить. Отверстия слегка закровили, я накрыл рубец левой рукой и активировал умение. Кровотечение тут же прекратилось.

– Всё, шагай к столу, боец, – хлопнул я по плечу Бруно.

– Спасибо, мастер Холиен, – пробасил парень.

Вылезая из фургона я в изумлении увидел всё семейство Хейген, столпившееся вокруг Бруно. Впереди стояла Тоша и держала что-то, завёрнутое в холстину, на вытянутых руках.

– Мастер Холиен, выступила вперёд мамаша, мы не очень богатые люди, но никто не скажет, что мамаша Хейген неблагодарная маркитантка, мои дети – моё главное богатство. Прими, Эскул, от нас всех и носи на здоровье, вспоминай мой фургон. Эта вещь много лет дожидалась такого, как ты. Здесь она всё равно никому не подойдёт, а ты оценишь. Да и стыдно, такому видному мужчине ходить по городу с голыми пальцами на ногах! Может на твоих островах это и принято, а у нас – засмеют!

Тоша подошла и протянула мне, стоявшему в смущении, свёрток. Я в растерянности посмотрел на мамашу Хейген.

– Бери, бери, не стесняйся, примерь обновку, Эскул! – подбодрила меня она.

Я развернул тряпицу и ахнул:

#Сапоги рейнджера дикого леса. Материал – кожа дикого вепря. Требования к уровню 35. Только для эльфов: + 50 к ходьбе по пересеченной местности, +25 к силе, +25 к ловкости, +25 к выносливости, +50 к скрытности перемещения. Износ 90\120#