– Хуанита! – тревожно прервал ее сеньор Рамиро.

Но великанша довольно повелительно взглянула на него, и он смолк.

– Почему же молодому человеку и не знать этого? – возразила она. – В этом нет ничего предосудительного! И я прошу, очень прошу вас, молодой человек, вставьте в нашу сегодняшнюю программу этот смешной номер. Этим вы сделаете настоящее доброе дело!

– Ну, хотя бы только сегодня! – прибавил со своей стороны директор.

– Пусть так! – решил Бенно. – Только сегодня, так как я ввязываюсь в слишком опасную игру; что, если кто-нибудь из моей семьи узнает, что я публично выступал на арене?

– Ну да, конечно же, я отлично понимаю, что существуют такого рода обстоятельства – предрассудки, в силу которых некоторые люди гнушаются артистов, гнушаются талантом!.. да, да, вы правы, я не смею настаивать…

– Так только сегодня!.. Не больше!.. – повторил Бенно.

Рамиро и великанша переглянулись.

«Пусть он только попробует, – подумал Рамиро, – сценический успех опьяняет и завлекает, как хорошее крепкое вино, пусть только попробует сегодня! А там посмотрим!»

– Пора, Педро! – сказал он, взглянув на свои часы и обращаясь к «человеку-змее». – Пора, мой милый!

Тот на руках прошелся до стены, снял ногами с гвоздя старую медную трубу и затрубил в нее, словно он, подобно древнему пророку, собирался этими трубными звуками заставить пасть стены своего балагана.

Безумный. – Цирковая пантомима. – Дебют на Риголло. – Неприятная встреча. – Безжалостный дядюшка и верный слуга. – Тайна дома Цургейденов

Толпа заволновалась и, точно бурный поток, прорвавший плотину, устремилась в деревянный балаган. Перед входом сидела у маленького столика за кассой испаночка и с самым беззаботным видом, но втайне с сильно бьющимся сердцем принимала плату за вход.

Бенно, притаившись за занавесом, видел, как вошли в зрительную залу и заняли целых две скамьи сплошь его одноклассники. Все они оказались сегодня здесь.

Вскоре весь цирк был полон так, что некуда было яблоку упасть; сеньор Рамиро буквально расцвел от удовольствия.

Началось представление. Первым выступал Педро, затем ученые обезьянки стреляли из пистолетов, маршировали под барабан, причем одна из них была за барабанщика и проделывала множество забавных номеров; после того увеселяла зрителей ученая коза, балансировавшая на четырех тарелках, поставленных на горлышках четырех бутылок.

Бенно наслаждался увлекательным зрелищем из-за занавеса, как вдруг почувствовал, что кто-то коснулся его плеча. Это был Мигель.

– Что вам, Мигель?

– Почему вы не хотите мне довериться, сеньор Бенно? Я знаю, что вы знаетесь с тайными силами природы и черной магией.

– Да с чего вы это взяли, Мигель? Никакой черной магии и не существует!..

Бедняга даже испугался:

– Нет, нет, вы ошибаетесь, если бы не было колдовства, мы, люди, никогда не могли бы беседовать с русалками!

– А что же вы хотите от русалок, дружище? – спросил его Бенно.

Глаза Мигеля вдруг разгорелись особым огнем, и щеки вспыхнули румянцем.

– О, если бы вы помогли мне встретиться с ними! – прошептал он дрожащими устами.

– Но это невозможно, мой бедный Мигель!

– Невозможно? Я этому не верю!.. Если я буду терпеливо ждать до того времени, когда вы найдете удобным, то я уверен, что мое желание исполнится. Почему бы вам в самом деле не доставить мне это счастье?

– Мигель! Мигель! Где ты там? – крикнула вполголоса Хуанита. – Иди же сюда!

Бедняга побежал на зов, а Бенно снова стал смотреть на то, что происходило на арене ярко освещенного цирка. А там как раз начиналась большая, очень забавная пантомима. После нее следовало представление ученого пуделя, затем очередь была за Бенно. Риголло вел себя прелестно; сначала он казался кроток и смирен, как овечка, но когда на предложение директора цирка попытать счастье добыть тысячу талеров искусством объехать на этом осле трижды вокруг арены, не будучи сброшенным с седла, вызвался сперва один из товарищей Бенно, затем другой, но оба они на первом же круге полетели через голову в песок.

Наконец выступил на сцену Бенно. При одном виде его осел задрожал от страха и жалобно завопил, а когда тот вздумал вскочить на него, высоко задрал ноги и убежал на конюшню, что вызвало неудержимый смех в публике. Но сеньор Рамиро тотчас же снова вывел его на арену и на этот раз дал Бенно вскочить на него. Далее все было проделано точно так же, как во время репетиции, и успех этой веселой клоунады превзошел все ожидания.

И осла и «наездницу» шумно вызывали, требовали повторения; предлагали за этот номер вторичную плату. Многие из товарищей были уверены, что узнали в матроне Бенно.

– Браво! Бенно! – кричали многие.

– Браво! Браво! Стряпуха с шумовкой!

– Повторить! Повторить! – слышалось со всех концов.

Между тем Бенно уже давно сорвал с себя чепец и фартук и старательно смывал грим.

– Неслыханный успех! – восхищался сеньор Рамиро, седлая вороного. – Нечто невероятное, моя дочь обходит с тарелкой, люди бросают в нее деньги, как будто это вялые листья по осени. Да, вот оно, торжество искусства!

А мадам Хуанита, подойдя тем временем к Бенно, ласково опустила руку на его плечо и сказала тепло и растроганно:

– Сердечно благодарим вас, молодой господин, благодарим за каждый шиллинг, который мы получили благодаря вам! Господь да благословит вас за то, что вы сегодня сделали для нас.

– А завтра будет продолжение, не так ли? – засмеялся «человек-змея».

– Нет, это совершенно невозможно, – отвечал Бенно. – Я предупреждал, что это будет единственный выход! Имей я деньги, я с радостью отдал бы все их вас, мадам, но вторично проделать это представление, право, не могу!

И, пожав всем присутствующим руки, Бенно направился в сопровождении Мигеля к боковой калитке, выходящей на площадь.

– Видите вон там эти таинственные видения? – робким шепотом спросил юноша, наклоняясь к самому уху Бенно.

– Это белое там, над городским рвом, просто туман, мой друг, и ничего больше, уверяю вас!

– Нет, я уж знаю! Это – покровы, все застилающие собой! Давно как-то мне удалось проникнуть под эти покровы, и теперь я знаю… Не ходите вы туда, бога ради, сеньор Бенно, не подходите к ним близко! – молил бедняга.

– Нет, нет, Мигель, вы можете быть спокойны, я туда не пойду!

– Спокойной ночи, сеньор! Меня зовут!..

– Спокойной ночи! – отозвался Бенно и вышел за калитку.

Под свежим впечатлением всего пережитого, а главное, небывалого успеха и громких оваций. Бенно незаметно дошел до городских ворот; теперь ему хотелось как можно скорее вернуться домой.

Позади слышались уже голоса его одноклассников; очевидно, представление кончилось, и они тоже спешили по домам веселой гурьбой, как всегда громко разговаривая и делясь впечатлениями вечера. Бенно решил дождаться их, чтобы идти вместе, но вдруг, когда товарищи его уже поравнялись с ним и обступили его со всех сторон, за его спиной точно из-под земли выросла высокая фигура старика с палкой под мышкой, большими круглыми очками на носу, в опрятном, но довольно поношенном платье, который так и впился глазами в Бенно. Это был Мальман, правая рука торговой фирмы «Цургейден и сыновья», чуть ли не целых пятьдесят лет прослуживший в конторе этой фирмы, такой же человеконенавистник, такой же скряга, такой же ярый противник всяких увеселений и развлечений, как и сам сенатор Цургейден.

– Ну-с, молодой человек, – вымолвил он, усиленно покачивая головой, – что это еще за новости, какими это вы судьбами в полночь попали сюда, за городскую заставу? А?

Смех подошедших гимназистов прозвучал в ответ.

– На часах только десять минут одиннадцатого! – сказал один из гимназистов. – Не знаю, почему у вас уже полночь!

– Плюнь, Бенно, на это старое пугало, пойдем своей дорогой! – говорил другой.

Но старик загородил Бенно дорогу и, стоя против него, сердито постукивал свой палкой о плиты панели.