– Хорошо иди…, – великодушно разрешила Пандора, – не смею задерживать, – она посчитала, что почтение проявить тоже не будет лишним, думая при этом: «Как же мне интересно! Где и у кого это самоуверенное, высокомерное драконообразное, крокодиловидное за ночь возьмет инструкции как это обучать меня по-человечески?!» – и мысль эта не только грела ее, но еще и развлекала.
Все еще улыбаясь, она залазила под одеяло, улыбаясь, уснула – и с улыбкой проснулась. Утреннее солнышко бесцеремонно заглядывало в распахнутое окно, а легкий ветерок без всякого на то разрешения разгуливал по комнате – и все. Ни тебе выламывающих дверь блондинов, ни нахальных крокодилов. Часы показывали ровно 08:30, когда Пандора, готовая ко всему, спустилась к завтраку. Чудеса продолжались: Мало того, что Ганимед встретил ее с улыбкой, так он еще и подошел и поцеловал ее в щечку, после чего поинтересовался, как она спала и каковы ее планы на сегодня. Сам лично приготовил ей тосты, намазал масло на хлеб и налил кофе. И делал он это, напевая что-то о самом радостном дне в его жизни. Что-то определенно было не так, если сравнивать с той обычной реальностью, в которой жила она. Однако, если учесть то, что вчера крокодилья морда обещал ей уроки иллюзии и фантоматики, все, очевидно, шло по плану в той реальности, в которой прибывал сегодня утром крокодиловидный драконообразный.
– Это потрясающий розыгрыш! Признаю! И мне очень жаль, что он тебе не удался! – сообщила невидимому дракону Пандора. Однако, если она рассчитывала на то, что изумрудный ящер тут же вскинет лапки верх и сдастся – то она очень ошибалась. Более того, блондин удивленно посмотрел на нее, покачав головой, и продолжил готовить ей, (не себе!), а ЕЙ завтрак. Как бы мало Пандора не знала о Ганимеде – она все же знала достаточно, чтобы понимать, что он никогда бы не стал готовить ей завтрак. У нее еще в запасе было заклинание «чистого видения», которое на нее не действовало, потому что она обладала врожденным чистым виденьем. Но с чем цербер не шутит, и Пандора решила испытать его на себе. Как и ожидалось, голый номер: блондин по-прежнему невозмутимо ухаживал за ней как любящий отец или даже заботливый муж, а изумрудного древнего ящера – нигде не было видно и близко.
– Брам! Я сдаюсь! – позвала Пандора. – Твоя шутка удалась! Только убери от меня этого излишне заботливого блондина! – взмолилась она на полном серьезе.
– Ты поняла! Ты поняла! – счастливо-довольная крокодиловидная драконья морда появилась из-за угла. – Я все-таки смог научить тебя по-человечески!
– Ничего не поняла! – честно призналась Пандора, – кроме того, что блондин ведет себе неестественно, а значит, ты с ним что-то сделал…
– Да, ничего я не сделал с твоим блондином. Отбыл он срочно в вашу реальность по делам. Я всего лишь его астрального двойника для тебя сделал. Теперь поняла? – и такая надежда была в его взгляде, что Пандоре больше ничего не оставалось – нужно было срочно понимать.
– Поняла…, – призналась она, – фантом вел себя естественно, если учитывать обстоятельства, но неестественно, если учитывать наши отношения с Ганимедом.
– И какие ты выводы делаешь из этого? – профессорским тоном спросил дракон.
– В целом и общем, двойника практически невозможно отличить от оригинала, только если замечать несоответствия в поведении. Ты это хотел мне показать и объяснить?
– Угу! Надеюсь достаточно «по-человечески» объяснил?
Пандора не понимала почему, но Браму, очевидно, было важно объяснить это ей «по-человечески».
– Ты объяснил даже лучше, – искренним, убежденным голосом сказала она ему. Явление в виде светящегося от счастья изумрудного дракона, по чешуе которого прокатилась радужная волна – стало ей наградой за проявленную доброту.
– Так значит, приступим! – потирая руки, сообщил Брам. – Твои птички-иллюзии вчера, конечно, были милые, но не совсем то, что нам нужно. В нашем деле главное что?
– Что? – переспросила Пандора.
– Реальность – ворчливо подсказал ей дракон. – Так как тебе надо учиться, то я позволю тебе создавать иллюзии и фантомы хорошо тебе известных существ. А на Ганимеде, когда он вернется, мы проверим, насколько они тебе удались. Но сначала теория. И он принялся нудно и монотонно снабжать ее этой самой теорией.
– То есть фантомы бывают двух видов: астральные двойники и фантомные двойники, – уточнила Пандора, когда они наконец-то дошли до интересующей ее темы.
– Да. Фантомные двойники – это просто устойчивая иллюзия, не имеющая никакой связи с оригиналом, а вот астральные двойники – это устойчивая иллюзия, имеющая связь с оригиналом, и часто созданная самим оригиналом.
– Ты говорил, что у фантомов – ограниченное сознание. Откуда оно берется? Как я могу быть уверена, что создав фантомного монстра, я не создам кровожадное чудовище?
– Это зависит только от тебя. Создавая фантом, ты вкладываешь в него паттерны поведения и свои ожидания того, как плод твоей фантазии будет себя вести с окружающими. Поэтому советую тебе каждый раз, создавая какое-либо существо, четко задавать не только время его жизни, но и миссию, для которой ты это создаешь, – поучительно изрекал изумрудный дракон.
– Не вижу ничего сложного, пока… – обнадежила дракона Пандора.
Однако он, вероятно, был другого мнения, потому что вдруг похмурел и добавил: – Чтобы твой фантомомный двойник не натворил дел, необходимо очень хорошо понимать создаваемый тобой образ, стать им на какое-то время, я надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
Вспомнив вчерашнюю тучку, Пандора с полной ответственностью сообщила, что хорошо понимает, о чем сейчас говорит дракон. Вот только обещать ему, что новых эксцессов не случиться, она не стала.
– Однако, сегодня, пожалуй, остановимся только на иллюзиях. Ора, у тебя есть два часа на то, чтобы создать свою первую сложную и абсолютно реалистичную иллюзию. Твое время пошло, я буду через два часа. И дракон исчез.
Оставшись в одиночестве, Пандора первым делом решила составить список потенциальных жертв ее будущей иллюзио-образующей деятельности. Итак: одноглазые циклопы, сторукие гекатонхейры, сестры – горгоны, сирены, гарпии, стоголовый тифон, трехголовый цербер, двухголовый орф, сфинкс, лернейская гидра, стимфалийские птицы, немейский лев, керинейская лань, эриманфский кабан, химера и пифон. Стоголового тифона и сторуких гекатонхейров – она забраковала первыми, слишком много мороки с созданием аж ста голов и рук. Затем она забраковала лернейскую гидру, немейского льва, стимфалийских птиц, циклопов и эриманфского кабана, всех по разным причинам. Гидру – потому что много мороки. Льва – потому что он дружит с Астреей. Циклопы – были слишком большие. Птиц – надо было бы создавать много, а это морока. Что касается кабана, то его ей просто было сложно понять. В конце концов, этот своеобразный конкурс – выиграл цербер и сирены. Цербер – выиграл потому, что нянчился с ней, пока она жила у Леты до трех лет. Да и потом, когда она просто приезжала в гости, он оставался ей надежным другом и защитником. А сирены – просто они показались ей самыми безобидными из всего этого списка.
Понятное дело, друг детства – цербер получился у нее с виду ужасающий, впрочем, как и положено стражу подземного входа в Тартар и сыну Тифона и Ехидны, но очень добрый внутри. Из пасти трёхголовой псины со змеиным хвостом, как и положено, текла слюна, вот только была она не ядовитая, а пузырчатая. В смысле, как только слюна соприкасалась с воздухом – она превращалась в мыльный пузырь. В общем, цербер, три головы которого пускали мыльные, переливающиеся всеми цветами радуги пузыри, несмотря на свой предельно реалистично устрашающий вид, выглядел даже забавно. Кроме того, все три цербреские головы разговаривали разными голосами: та, что посредине была, наверное, папой, потому, что она ревела басом; та, что слева – была, наверное, мамой, потому что из ее уст раздавалось грудное контральто; ну а та, что справа – была, по-видимому, сыном, так вот дисканту этого сына – позавидовал бы любой средневековой певец-кастрат церковного хора. К сожалению, как выяснилось позже, при создании иллюзии – безобидной версии цербера Пандорой были допущены небольшие просчеты: во-первых, чтобы перестраховаться, Пандора наградила цербера характером и поведением трехмесячного щенка, вернее трех трехмесячных щенков; во-вторых, щенки получились слишком игривыми, обидчивыми, упрямыми и совершенно неугомонными… В общем, чтобы хоть как-то отдохнуть от своего игривого и любвеобильного творения, Пандора, улучив минутку, спряталась в шифоньер, куда минут через пять присоединился еще и крокодиловидный учитель.
