Вокруг Банни Хентмэна, как ни странно, висела аура страдания. Его облик, лицо, фигура казались пропитаны им.

«Да, – решила Мэри, – вот что выражают его глаза – страдание. Именно. Память боли. Очень давней боли, которую он не забыл и никогда не забудет. Банни Хентмэн пришел в этот мир, чтобы страдать – неудивительно, что он стал великим комиком. Комедия для него – борьба, желание забыться, отбросить нравственную боль… Наверно, именно здесь кроется причина его огромной популярности».

– Бан, – сказал Фелд, – это доктор Мэри Риттерсдорф; ее муж написал те самые тексты для роботов ЦРУ, которые я показывал тебе в прошлую среду.

Комик протянул руку; Мэри пожала ее и сказала:

– Господин Хентмэн…

– Прошу вас, называйте меня как-нибудь иначе, – сказал комик, – ведь это всего лишь мой сценический псевдоним. Мое настоящее имя – Лайонсблад Регаль. Мне пришлось изменить его: кто же выступает на сцене под именем Лайонсблад Регаль? Зовите меня Лайонсблад или просто Блад. Джерри зовет меня Лайрег, с оттенком интимности, – добавил он, не выпуская руки Мэри. – Если что-то мне и нравится в женщинах, так это интимность.

– Лайрег – это твой телеграфный код, ты опять путаешь, Бан, – заметил Джерри Фелд.

– Да-да, – Хентмэн отпустил руку Мэри. – Итак, фрау доктор Раттенфангер…

– Риттерсдорф, – поправила Мэри.

– Раттенфангер, – сказал Фелд, – это по-немецки «крысолов». Не делай больше таких ошибок, Бан.

– Прошу прощения, – комик театрально расшаркался. – Послушайте, фрау доктор Риттерсдоф. Пожалуйста, называйте меня каким-нибудь приятным именем; я жажду поклонения прекрасных женщин, ведь во мне сидит маленький мальчик…

Хентмэн улыбнулся, но лицо – и особенно глаза – продолжали выражать боль и усталость.

– Я найму вашего мужа, если взамен получу возможность время от времени видеть вас… Да, если бы он только догадался о ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ причине согласия, о так называемом секретном протоколе, как говорят дипломаты… – Он повернулся к Джерри Фелду и добавил:

– Ты-то знаешь, как эти секретные протоколы донимают меня впоследствии…

– Риттерсдорф сейчас живет в старом доходном доме на Западном побережье. Я дам вам его адрес. – Мэри вынула бумагу и ручку и стала писать. – Сообщите, что он вам нужен; попросите его…

– Но он мне не нужен, – спокойно произнес Банни Хентмэн.

– Не могли бы вы все-таки увидеться с ним, господин Хентмэн? – осторожно проговорила Мэри. – У Чака неординарное дарование. Боюсь, если на него не повлиять…

Хентмэн задумчиво провел пальцем по подбородку.

– Вас тревожит его неумение пользоваться своим талантом, поэтому вы и просите за него, не так ли?

– Да, – кивнула Мэри.

– Но это ЕГО талант. Ему решать.

– Моему мужу, – сказала Мэри, – надо помочь. «Уж я-то знаю, – подумала она. – Понимать людей – моя профессия. Чак – зависимый инфантильный тип; его необходимо подталкивать и вести за собой, чтобы он вообще как-то продвигался. Иначе он просто сгниет в какой-нибудь ужасной, грязной дыре – вроде той, где живет сейчас. Или выбросится из окна. Это единственное, что может его спасти. Хотя он сам никогда не признается себе в этом».

Пристально глядя на нее, Хентмэн произнес:

– Могу я заключить с вами некий договор, госпожа Риттерсдорф?

– К-какой договор? – Мэри покосилась на Фелда; лицо продюсера оставалось бесстрастным, он будто отстранялся от разговора, по-страусиному пряча голову в песок.

– Я хочу иногда встречаться с вами, – сказал Хентмэн. – Не по делу, а просто так.

– Но я улетаю с Земли. У меня контракт с ТЕРПЛАНом, и я буду работать в звездной системе Альфа много месяцев, если не лет. – Мэри охватила паника.

– Тогда никакой работы для вашего муженька.

– Когда вы улетаете, госпожа Риттерсдорф? – подал голос Джерри Фелд.

– На днях, – сказала Мэри. – Через четыре дня. Мне надо собраться, пристроить детей в…

– Четыре дня, – задумчиво произнес Хентмэн, продолжая в упор разглядывать ее. – Вы ведь разошлись с мужем? Джерри сказал…

– Да, – ответила Мэри. – Чак уже переехал.

– Давайте поужинаем сегодня вечером. А пока я слетаю к господину Риттерсдорфу. Или пошлю кого-нибудь из своих людей. Мы назначим ему шестинедельный испытательный срок. Он станет писать для нас сценарии. Договорились?

– Я не против того, чтобы поужинать с вами, – сказала Мэри, – но…

– Ну вот и прекрасно! – сказал Хентмэн. – Только поужинать. В любом ресторане Соединенных Штатов, который вы предпочтете.

Возвратившись на Западное побережье на реактивном такси, Мэри на городском монорельсе добралась до пригорода Сан-Франциско, где находился филиал агентства ТЕРПЛАН – организации, в которой она с таким желанием собиралась поработать без зарплаты.

Она очнулась от своих дум в лифте, рядом с хорошо одетым, коротко подстриженным молодым человеком. Это был работник агентства, которого звали, как она припомнила, Лоуренс Мак-Рэй.

– Госпожа Риттерсдорф, у нас тут собралась целая армия репортеров, – сказал Мак-Рэй. – Они поджидают вас, чтобы кое-что разнюхать. Вбили себе в голову одну идею и постараются добиться от вас ее подтверждения. Будто наш лечебно-исследовательский проект – просто прикрытие притязаний Земли на возврат Альфы III M2. Что истинная цель нашей экспедиции – восстановление колонии, переброска новых поселенцев и объявление Луны нашей территорией.

– Но она и так была нашей перед войной, – сказала Мэри. – Иначе как бы мы могли использовать ее в качестве лечебного центра?

– Совершенно верно, – согласился Мак-Рэй. Они вышли из лифта и двинулись по коридору. – Но ни один земной корабль не посещал Альфу III M2 в течение двадцати пяти лет, и это, выражаясь юридическим языком, аннулирует нашу юрисдикцию над ней. Пять лет назад Луна заявила о своей независимости, но, если мы высадимся и восстановим лечебный центр с докторами, медперсоналом и прочим, то, как они считают, сможем восстановить свои права, если альфанцы до сих пор нас не опередили. А этого, по нашим сведениям, пока не произошло. Скорее всего, альфанцы еще не оправились после войны. А может быть, просто махнули на эту Луну рукой, решив, что природные условия там слишком чужды для них. Нам сюда, – Мак-Рэй придержал для Мэри дверь; она прошла в зал, и увидела человек пятнадцать репортеров с видеокамерами.

Сделав глубокий вдох, Мэри села за стол, уставленный микрофонами.

Мак-Рэй произнес в микрофон:

– Дамы и господа, это доктор Мэри Риттерсдорф, психолог из Марин Каунти, специалист по семейным отношениям. Она, как вы знаете, согласилась принять участие в нашем проекте.

Один из репортеров сразу спросил:

– Доктор Риттерсдорф, как называется проект? Психопатологический? – В зале послышались смешки. Мак-Рэй ответил:

– Мы присвоили проекту рабочее название «Операция Пятьдесят Минут».

– Куда вы денете живущих на Луне психопатов, когда выловите их? Вышвырнете их вон? Мэри, подумав, сказала:

– Могу сообщить следующее. Сначала мы займемся исследованиями, чтобы как-то оценить ситуацию. Нам известно, что многие пациенты лечебного центра выжили. У них есть дети. Насколько жизнеспособно их общество, судить трудно. Позволю себе предположить, что это общество, скорее всего, лишено будущего: психопаты просто, в самом примитивном смысле слова, существуют. Мы попытаемся провести корригирующую терапию. В тех случаях, конечно, когда это еще возможно будет сделать. Однако первая наша забота – конечно же, дети.

– Когда вы планируете прибыть на Альфу III M2, доктор? – последовал новый вопрос. Заработало несколько видеокамер.

– Недели через две, – сказала Мэри.

– Доктор, вам будут платить за эту работу?

– Нет.

– Значит, вы убеждены, что она проводится на благо общества? Это достаточное основание для вас?

– М-м-м, – неуверенно произнесла Мэри. – Это…

– Земля, таким образом, что-то выиграет от вмешательства в общество бывших пациентов психбольницы? – вкрадчиво добавил репортер.