Женя вернулся к самой статье. Теперь он читал не столь внимательно, а бегло просматривал страницу за страницей и вскоре нашёл нужный абзац.

«Впервые упоминание об этом алмазе встречается в нашей литературе у Рериха и только в его дневнике. Сам же манускрипт, состоящий из двух листков пергамента находился в архиве Рериха, а после его смерти был передан родными учёного государству. Тогда же началась работа по его расшифровке, которая лишь частично увенчалось успехом. С помощью современных методов установлено, что письмена манускрипта наносились на пергамент с большим временным перерывом. Так разница в возрасте между первой и второй частью составляет семьсот лет, а между второй и третьей частями – тысячу двести лет. Именно этот временной разрыв и делит, видимо весьма условно, текст манускрипта на три части. Удалось расшифровать только вторую часть манускрипта, т. к. письмена оказались сходными с иероглифами, обнаруженными в египетских пирамидах…»

Женя перестал читать.

«Рерих, – подумал он, – и Тибет, это понятно, но каким боком тут Египет с его пирамидами и древняя Русь с моим завлабом…»

– Молодой человек, – женский голос прервал его размышления, – рабочие время закончилось. Пора по домам.

– Действительно, – улыбнулся Женя. Он поднялся из-за стола и направился к стойке библиотекаря. – Скажите, Татьяна Михайловна, – обратился он к женщине сидящей за стойкой, – как мне получить допуск в хранилище?

– В хранилище? – переспросила библиотекарь. – Ваш завлаб, учёный секретарь и первый отдел. Думаю, вам Женя, всё сделают быстро.

– Спасибо. – ответил Женя. – Там на столе не трогайте ни чего, я с утра опять приду.

Он вышел из здания института. Было темно и тихо, с неба прямо из темноты падал крупными хлопьями снег. Женя с удовольствием вздохнул морозный воздух и решил прогуляться по набережной. Он неспешна шёл вдоль деревьев, стоящих в снегу и деревянных лавочек, покрытых снегом. Мимо утопающих в сугробах кустах. Тускло светили фонари возле девятиэтажных бело грязных домов, стоящих на той стороне улицы, поражающих своим однообразием и унылостью. Он думал о своей работе, о своей Светке, которая уже должна быть дома и понимал, что это и есть счастье.

Дойдя неспешным шагом до своей малосемейки, он поднял голову пытаясь по окнам определить дома ли жена. Свет в окне был. Женя прибавил шаг и вошёл в подъезд.

Света действительно была дома: она сидела на кровати и плакала. Женя не раздеваясь бросился к ней.

– Что случилось? Кто тебя обидел? – Он присел рядом и обнял жену.

– Я кольцо потеряла. – Сквозь всхлипы ответила Света.

– Какое кольцо? – Не понял Женя.

– Какое, какое? – передразнила его Света и вдруг разрыдалась. – Обручальное. Других у меня нет!

До Жени дошло, что ничего страшного не случилось.

– Кольцо, – улыбнулся он, приподнимая жену с дивана и усаживая к себе на колени, – подумаешь – кольцо. Купим другое или даже два.

– Как ты не понимаешь, – не успокаивалась Света, – ведь это твоё кольцо… ты мне его на палец надел, когда расписывались.

– Глупенькая. – Женя поцеловал жену в носик. – Главное, это мы с тобой и наши чувства. И не принимай ты эту пропажу так близко к сердцу. Тем более волноваться тебе нельзя. Кстати, ты была у врача? – Женя перевёл разговор на другую тему.

– Да, всё хорошо, – ответила Света, – наверное там я его и потеряла.

Она встала с колен мужа.

– Господи, наследил-то как… – Она улыбнулась. – Раздевайся, ужинать будем.

– Ты знаешь, – сказал Женя, поправляя подушку на которой покоилась голова жены, – я сегодня просматривал прошлогодние вестники и наткнулся на одну любопытную статью. В ней речь идёт об алмазе, самом большом на земле, алмазе. Впрочем, алмаз – это так, как следствие… Всё дело в одном письме, очень древнем…

– Как это, алмаз и следствие, – перебила его Света с улыбкой, – алмаз, да ещё и самый большой, это как раз причина.

– Да нет же, – поморщился Женя, устраиваясь на постели рядом с женой, – ты послушай. Был такой учёный, исследователь, путешественник – Рерих и, когда он умер, его архивы перешли государству. И в этих архивах обнаружились два листочка: совсем древний пергамент, на которых писали в течении двух тысяч лет. Конечно, не две тысячи лет, а с перерывами в семьсот и тысяча триста лет. Правда, не понятно, когда написали первую часть, наверное, это – возраст пергамента.

Так вот. Расшифровать удалось только вторую часть, то есть ту, что написана через семьсот лет, после того, как начали писать этот манускрипт. А всего две тысячи лет…

Слушай, это же начало нашей эры. Бог, Христос и всё такое. Алмаз. И в расшифровке текста говорится, что алмаз – часть бога. И когда алмаз оказался на его пути или в его руках, то с ним, алмазом, что-то произошло… В общем, он изменился.

Или это аллегория? И никакого алмаза нет. Вообще древние любили говорить загадками. А почему египетские иероглифы? Какой тогда язык был на ближнем востоке, или, кто писал, был египтянин?

Женя сел на разложенном диване.

– И ссылки в статье… «Вестник», ну это просто сообщение о находках экспедиции. Пара специалистов по востоку, и ещё мой шеф – самый крутой спец по древней Руси, ещё дохристианской.

А манускрипт оказался в Тибете… Интересно, уже в законченном виде или его там написали?.. Это Рерих, он ведь много путешествовал, как раз там… Большое наследие, архив. Вообще всё это нужно почитать, в архивах покопаться. Интересно архивы Рериха, где? Потом поговорить с шефом.

Все древние цивилизации именно там: Египет, Ближний Восток, Индия, Тибет. Странно, если смогли определить возраст письма, то почему не указан возраст самого пергамента? Или это одно и тоже? Ладно будет день, будем думать.

Женя посмотрел на жену – та спала. Похоже все рассуждения мужа для неё оказались неплохой колыбельной.

«Эх ты, – с нежностью подумал Женя, – следователь мой. Намаялась у себя в прокуратуре. Колечко потеряла, жаль конечно, когда ещё купим…»

Женя тихонько встал и вышел на балкон. Снег шёл, не переставая.

«Скоро Новый Год, – подумал он, – хорошо бы найти халтурку. Денег подзаработать. Кольцо жене подарить…Завтра с утра в библиотеку, посмотреть все ссылки по статье. Потом допуск оформлять, это где-то месяц, может больше… – Он поёжился. – Холодно, всё-таки декабрь».

Женя вернулся в комнату, закрыл балконную дверь, задёрнул шторой окно.

«Нужен письменный стол. Будет место для работы дома. И кроватка для маленького… Всё-таки, что там с этой комнатой, – продумал он, – до сих пор никто не вселился. Подумаешь из окна выбросилась. Мы же материалисты. Ремонт сделаем, окно покрасим… И потом, скоро нас будет трое. И комната эта ну никак не помешает. Надо поговорить с комендантом. И может у неё в запасниках на складе и стол и кроватка есть. Скорее всего есть: что мы первые тут кто рожает?»

За стеной, что-то стукнуло. Не сильно и глухо. Как будто кто-то передвинул тяжёлый железный табурет. Женя вздрогнул.

«Нет, это сосед, – подумал он, – Владимир Анатольевич. Вернулся из столицы с конференции. Надо будет к нему зайти, может что интересное расскажет».

Река в этом месте делала крутой поворот, и Жене пришлось изрядно потрудиться вёслами, что бы лодку не швырнуло на скалы. Алик сидел у руля, он был много слабее и на вёслах только мешал Жене. Зато его опыт и глазомер были незаменимы в управлении. Они успешно миновали пороги, и лодку вынесло на прямой и спокойный участок реки. Алик направил лодку к левому берегу, и вскоре они причалили к песчаной косе.

Девчонки, сидевшие на рюкзаках на носу лодки, спрыгнули в воду и, захватив с собой поклажу, направились к лесу.

– Ух ты, – сказал Женя, – на том берегу медведь.

Алик обернулся, но ничего не увидел.

– Охотиться будем на тигра, – сообщал Алик, – у заброшенной шахты.

Женя сложил вёсла в лодку и тоже встал, удерживая равновесие.