― Он был мне больше чем родня, он ел с ладони у меня, ― зековским фольклором и цитаткой из Высоцкого отреагировал Лева на популярную кинологию хозяина, продолжив в том же профессионально юридическом ключе. ― А у меня, Ген Вадимыч, тройка терпил со скаргой пришли, днями прелестно объявились по указу номер два-два-два. Благодаря батьке Луке всенародному кормимся прелестно, денежка к денежке, грошик к грошику...
― Ой Лева, хоть ты и не соловей, но баснями на ладони я тебя кормить сегодня не буду, ― решительно покончил с адвокатским пустословием Евген, вплотную приступив к хозяйским гостеприимным обязанностям.
― Альбина, Инесса, попрошу в дом. Руки помыть с дороги и все такое прочее. Коли хотите, переодевайтесь по-простому, на дачный лад. И милости прошу к моему шалашу, к столу под тентом, под яблонями. Смажни и грудинка доспевают, так скажем, прокоптились в самый смак. Ну и все остальное, питательное нас дожидается. А славное мяско на барбекю пойдет у нас сходу, не отходя от кассы, как положено встречь...
Вопреки расхожему просторечию насчет разговоров с бабами о работе, а на работе о бабах, едва женщины удалились, Лев Давыдыч немедленно осведомился о деле:
― Надумал, чего тут-ка с недвижимостью в Боровлянах делать-то будешь?
― Как ты советовал, дядькин трехповерховый домишко я собираюсь надолго сдать добрым людям из того самого дальнего зарубежья. Думаю, вскорости я тебя с ними близко познакомлю в порядке нашей плановой экономики, так скажем.
― Я вось тебе, Вадимыч, скачал специяльно артикул некоего Олега Инодумцева из газетки "Знич" о надвигающейся деноминации и полусреднем классе. Ознакомься на досуге с его экономическими заметками, ибо очень, очень любопытно пишет тот строчила газетный. Новый поквартирный налог на приватизированную жилую недвижимость предрекает...
Глава четвертая
Поклонник славы и свободы
Змитер Дымкин, он же Вовчик Ломцевич, иной час корил, досуже ругал себя за то, что расточительно, бесславно разбрасывается среди многих собственных псевдонимов. Хотя по-другому никак тебе нельзя, ничего тут не попишешь, коль скоро печатают его в разных изданиях, нисколько не совпадающих в самобытной политкорректности. И писать-то хочется о разном, по-разному, а исправные денежки платят за предубежденно антагонистичные и очень мало совместимые причинные трактовки журналистской хроники быстротекущих событий, актов и фактов. А он, Змитер Дымкин, как независимый автор, должен быть посредине, в гуще происходящего, чересчур не кланяясь вашим и нашим. Стань последние первыми и наоборот, в обеих версиях они среднестатистически при власти, при деньгах ли, при чинах. Альбо пожизненно при монархической президентской короне.
Под стать прочим, не в последнюю очередь, но срединное место активно занимает его коронный авторский, ― заметим по-французски и по-английски, ― ном-де-плюм Олег Инодумцев. Им он своеобычно подписывал по-русски экономические размышлизмы в оппозиционных демократических масс-медиа, включая интернет-публикации.
"В социальной теме и в лукашенковской реме. Можно и в обратном порядке, если от веселенькой перемены мест слагаемых политической власти горестная сумма экономики в нашей Белорашке не больно-то изменяется. Почитай, в ежегодном перераспределении тягомотных государственных назначений: премьерских, кабинет-министерских, палатно-спикерских, губернских..."
Президентскую чиновную исполнительную вертикаль снизу вверх Змитер теребил, задевал при всяком удобном случае, если в одних изданиях это поощряется. В других же редакторы не слишком-то запрещают бросать камешки, швырять булыжники в огород малого, нередко, большого государственного чиноначалия. Еще и наводят, подсказывают, на кого желательно по-газетному наехать.
По случаю Дымкин тотчас припомнил власть имеющим держимордам, как вчера наблюдал за парочкой ражих ментов, наступательно спровадивших из подземного перехода у ЦУМа двух молоденьких девчушек, развлекавших прохожих игрой на флейте и на дудке-жалейке. Накачанным патрульно-постовым охранителям престольно-столичного покоя не составило серьезных трудов одержать над ними безоговорочную победу. Сильнó расправились ментяры с тощенькими, худосочными ученицами музучилища. Чем Змитер и воспользовался, запустив эту сюжетную зарисовку в виде жалостного зачина к комментарию об ущемлении либеральных прав и экономических свобод малого бизнеса. В независимой прессе такой вот, со слезами на глазах победный правопорядок с охотой возьмут и спасибочки скажут. Особенно, с качественной картинкой цифровичка. Без малого профессиональный фотик у Змитера всегда с собой. Кто там чужой, свой, редакторы и читатели разберутся по его наводке. Даже не прибегая к тривиальным оппозиционерским рассуждениям о полицейском государстве.
Но для президентского ежедневного печатного официоза, где Змитер Дымкин обретается штатным корреспондентом, он волей-неволей сочинил в ту свободную творческую пятницу несколько иную заметку по поводу. Зная насколько нынче не в ладах с городской мэрией его главный редактор, Змитер решительно предложил чиновникам из профильного культпросветотдела Мингорисполкома в общественную нагрузку озаботиться выдачей лицензий всем уличным музыкантам. Или без налогов и поборов, поощрительно за музыкальное оформление белорусской столицы по-европейски. Или дипломировано, с небольшой необременительной оплатой. Но без дурной вкусовщины от каких-нибудь юрких жюри и отстойных разрешительных худсоветов.
"Вось, сдается, и диплом вам, мастера культуры и спорта. Ансамблем для бюрократов, ослов, котов, петухов и трубы в дуру..." Впрочем, тому подобные аллюзии Змитер на свои цифровые скрижали не заносил.
В отношении музыкальных и спортивных талантов, их ярых громкоголосых поклонников, он довольно безразличен, полагая весь этот тщеславный народный сумбур неизбежным шумовым фоном, звуковым сопровождением городской жизни. Когда они ему нимало не мешали, находясь где-то вдалеке, он и не вспоминает о них. Разве лишь профессионально, как сейчас, в аналоге иллюстрации к далеко идущим экономическим заключениям или ради политических выводов.
Аналогично Змитер Дымкин с либерализмом пополам воспринимал участников каких-либо массовых мероприятий. Будь то народные гуляния по президентским праздникам либо оппозиционные митинги, он старается взирать на суетливо праздную толчею в истовой отстраненности и отрешенности профессионала. Положа руку на сердце, он изредка признавал: вовсе не всегда это у него выходит демократически. В газетной суете сует...
Наутро Змитер проснулся, встал, словно с тяжкого похмелья. Сплошь и рядом такое с ним случается после вдохновенной напряженной работы далеко за полночь. Хотя это легко поправимо. Достаточно лишь взбодриться кружкой быстрорастворимого кофеина, а затем дать телу и душе необходимые им физические нагрузки. Что Змитер и сделал гимнастически. На славу, с расстановкой, чувствительно разминал, проминал организм индивидуальным комплексом динамических и статических упражнений, предназначенных для военных летчиков, космонавтов и спецназовцев, в естестве не имеющих под рукой надлежащих тренажеров.
Далее, естественно, от хорошо означенного местожительства последовал свободный променад по субботнему рабочему плану. Благо оно всем, и нам и вам, коли хорошенько пройтись пешочком. Моцион и терренкур подразумеваются, когда суббота благовестно для человека, но не он для нее припускает отдыхать во все тяжкие на воле с чистой совестью по завершению служилого рабства пяти распроклятых дней в неделю. К нашему герою последнее и вмале не относится, если работа для него ― праздник свободы творчества. Зато официальные праздничные или выходные дни нет-нет да бывают рабочими журналистскими буднями.
Змитер Дымкин сбежал вниз, вышел на улицу Ильича, миновал модную одежную лавку, благодушно ругнулся на мебельный фургон, нахально перегородивший тротуар у жилого подъезда, заскочил в кафетерий перекусить парой бутербродов и дальше не торопясь зашагал на прогулку. Пересек центровую Паниковку, где на одной оси, символично и контрастно, располагаются белорусский драмтеатр Янки Купалы, картинный общественный сортир, ставший театральными кассами, и тот еще саркофаг резиденции президента Луки. Поблизости, выходит на проспект, к ним примыкает в запустении забытая парадная трибуна партийно-советской эпохи. Змитер тоже на нее посмотрел, рассудительно приценился на предмет дальнейшего упоминания в тексте и в контексте. Точь так же взглянул на сакральный танковый памятник слева и фундаментально конструктивистское здание Дома офицеров.
