Мы с Раминой вырвались вперед и первыми подбежали к людям, столпившимся у помоста. Я передала факел Рамине, которая, запыхавшись, пыталась поддержать меня под локоть, словно стеклянную, и принялась высвобождать себе проход локтями. Но удар чьим-то плечом отбросил назад, и если бы не Рамина, я бы упала.
Подоспевшая мистрис Одли пробормотала что-то на неизвестном наречии, судя по тону, ругательство, а затем перевела дыхание и властно крикнула:
– Леди Черной Пустоши!
Казалось, ее звонкий и не слишком громкий голос услышал каждый. Кровожадные крики стихли, сменившись суетливым шепотом и восклицаниями.
– Леди?
– Леди здесь?
– Леди Черной Пустоши!
– Дорогу леди Черной Пустоши!
Словно по волшебству толпа расступилась передо мной, как воды Звездного моря в древней легенде, и я побежала к высокому деревянному помосту.
Грубые разноцветные доски говорят, что помост сколотили наскоро. Прямо на них, вокруг высокого столба, сложены бревна и хворост. Только подойдя совсем близко, поняла, что к столбу привязан человек, которого из-за грязной, оборванной одежды различила не сразу. Лицо же несчастного надежно скрывает кровавая корка.
– Леди Черной Пустоши здесь для того, чтобы лично совершить правосудие! – проорал мне прямо в ухо какой-то человек и вложил в ладонь факел.
Я отшатнулась, но осталась стоять на ногах благодаря Лане и мистрис Одли, которые заботливо поддержали под локти. Лану тут же оттеснила Рамина, она и же и гаркнула в лицо человеку:
– Что себе позволяешь, смерд! Леди сама прекрасно знает, для чего она здесь!
– Вершить правосудие – долг леди! – запальчиво ответил человек, и толпа подхватила его слова страшным ревом.
– Долг! Долг! Долг! – понеслось со всех сторон.
Я сунула Рамине свой факел и поднесла пальцы к ушам, опасаясь, что оглохну или сойду с ума.
– Тихо! – приказала мистрис Одли, и толпа мало-помалу стихла.
Я подобрала полы плаща и шагнула на помост. Сразу несколько рук помогли мне подняться.
Оказавшись вровень с привязанным к столбу человеком, я протянула руку за факелом и выбрала один из заботливо протянутых. Осторожно, опасаясь причинить лишние страдания несчастному, я осветила его лицо и ахнула. Черное от крови, с опухшими, заплывшими веками и рассеченной губой оказалось лицо молодого человека, даже юного, едва ли старше нас с Нинель.
Веки мужчины дрогнули, и он с видимым трудом приоткрыл один глаз.
– Я уже в Чертогах, на Звезде? – пробормотал он. – В небесной обители магов? И меня встречает юная, прекрасная пери, которая отдастся мне по всем правилам, прямо под сводом небесных врат?
– Не сегодня, – хмуро сообщила я юноше. – Я бы не спешила на вашем месте на Звезду. Туда мы всегда успеем.
– Мы? – хрипло переспросил юноша, и голова его, безвольно мотнувшись, упала на грудь.
– Мы, уважаемый, – сухо ответила я. – Потому что я тоже маг. За что эти люди хотят вас казнить?
Маг с усилием поднял голову и пробормотал:
– Преследовали. С самой Авроры. Нагнали вот… Я виноват, леди. Виновен. Но и невинен. Меня обманули. Подставили.
Не обращая внимания на тут же возникшую резь в глазах, я посмотрела на ауру мага истинным зрением и увидела боль, страх, ужас, вину.... Но лжи не было среди этого страшного сочетания.
Я обернулась к толпе и подняла факел над головой.
Взволновавшаяся за время, пока говорила с магом, толпа тут же стихла.
– Этот человек не умрет сегодня, – твердо сказала я. – Его будут судить.
Толпа взревела сотней голосов, а когда утихла, я различила один-единственный.
– Что здесь, Дэйви Джонс меня дери, происходит?!
Шум моментально стих. Я оглянулась, подняв факел повыше и замерла. Внизу у самого помоста стоит виконт де Жерон и не отрывая глаз, смотрит на меня. В суматохе приготовлений, ритуалов и забот я успела забыть о нем, и сейчас смешанные чувства нахлынули волной.
Затянутые на затылке волосы серебрятся в свете факелов, металлические щитки на груди и плечах блестят так же холодно, как и его глаза. До меня медленно дошло, что военное облачение виконта связано с его прибытием из мест, где сейчас неспокойно, хотя момент его отъезда я пропустила. Теперь он сурово взирает на меня, а я разрываюсь от противоречивых чувств.
Выждав еще мгновение, виконт взлетел на помост, словно к его плечам привязаны веревочки, а вверху за них кто-то дергает. В полной тишине он приблизился ко мне и застыл, как гора с ледяными глазами.
Мистрис Одли начала объяснять:
– Леди Гриндфолд желает…
– Я обращаюсь не к вам, мистрис Одли, – резко оборвал он ее, не сводя с меня взгляда, в котором прочитала такое напряжение, что едва не отшатнулась.
Старшая камеристка поджала губы и поспешно присела в поклоне. Рамина и Лана как-то быстро оказались за ее спиной, видимо тоже опасаясь навлечь на себя гнев де Жерона. Лишь я оставалась на месте, выдерживая молчаливую ярость виконта.
Медленно он перевел взгляд на привязанного к столбу приговоренного, потом на меня, затем на толпу.
– Народ Черной Пустоши, – произнес от так громко, что я вздрогнула, – как поверенный его светлости, я имею право регулировать подобные собрания. Но для этого нужно знать, что происходит. Кто-то может внятно поведать о случившемся?
Толпа снова загалдела. Пока она гомонила, я приблизилась к виконту и спросила торопливо, стараясь для остальных выглядеть невозмутимой:
– Что вы делаете, виконт?
Он ответил, повернув лишь голову:
– Пытаюсь вытащить вас из нехорошей ситуации.
– Какой еще ситуации? – возмутилась я, хотя мне действительно было не по себе. – У меня все под контролем.
Де Жерон хмуро усмехнулся.
– Да уж. Вижу, – сказал он.
Из толпы вышел мужик с широкими плечами, в красной рубахе и сапогах до самых колен. Волосы на висках выбриты, зато от самого лба по середине головы заплетена черная коса.
Он остановился перед помостом и проговорил зычно:
– Господин, мы изловили этого гада! Он предатель!
Виконт кивнул, мол, слушаю, продолжай. Мужик, воодушевленный тем, что сам поверенный Черного принца дозволил ему говорить, стал рассказывать дальше:
– Он из Авроры, сказывают, убег. И схоронился в Городе-крепости. Но мы выследили его, ваше, эээ… м…
Кто-то за его спиной шепнул громко:
– Милордство.
Мужик просиял от подсказки.
– Ага. Ваше милордство, – сказал он. – Он давай бежать, а мы по всем улицам гоняться. Долго гонялись. Он же маг, ваше милордство. Но изловили, на славу изловили.
Виконт выслушал сумбурную речь мужика и стал потирать подбородок. Со стороны казалось, что он погружен в глубокие раздумья о высоком, и лишь мне видно, что он постоянно косится то на меня, то на приговоренного, словно прикидывает пути к отступлению.
Выдержав драматическую паузу, виконт сложил руки на груди и сказал:
– Вы все славно потрудились и за это боги наградят вас. Но чтобы отправлять человека на костер, нужно, чтобы вина его была тяжкой. Насколько это правда? Мы справедливое королевство и славимся этим. Поведайте, в чем виноват этот беглец?
Мужик глупо выпучил глаза и проговорил, почесывая затылок:
– Так это, ваше милордство… Он маг.
Толпа снова взревела, выкрикивая наперебой, что приговоренный маг, его надо казнить, повесить, четвертовать. Виконт дал им некоторое время прокричаться, а я, пользуясь возможностью, спросила его:
– Чего вы добиваетесь? Хотите казнить несчастного?
– Этот несчастный маг, – заметил де Жерон сурово.
– Я тоже, – ответила я резко. – Меня тоже надо привязать к столбу?
Виконт оглянулся так быстро, что я отступила. Челюсти сжаты так, что играют желваки, глаза выпучены, ноздри раздуты, как у разъяренного быка. Показалось, он сейчас меня ударит при целой толпе подданных, но де Жерон вновь обернулся к народу и вскинул ладони.
– Тихо! – крикнул он, и толпа постепенно перестала галдеть. – То, что он маг, еще не делает его преступником.
