Я перевела дыхание, задумчиво посмотрела на Мириам, которая застыла с видом ангелочка с полотна Микелчели, и налила себе сладкого какао.

Когда с какао и доброй половиной пирожных было покончено, Мириам спросила:

– С каких государственных дел начнем?

Я не удержалась, чтобы не рассмеяться, и произнесла немного заискивающе, как принято у взрослых при разговорах с маленькими:

– Наверное, вам крайне необходимо вдоволь наиграться с дракончиком, а мне нужно ненадолго отойти по нудным и неинтересным взрослым делам…

– Ага, мага навестить, – с серьезным видом озвучила мои мысли вслух девочка, отчего я часто заморгала. Не обращая внимания на мою реакцию, Мириам добавила: – Мне тоже его жалко было, он же не виноват в том, что родился магом.

– Ты так считаешь? – осторожно уточнила я у девочки.

– Вот мы с вами, то есть я, – проговорил ребенок после небольшой запинки, – родились с рыжими волосами, и Ксансо говорит, что с головы у меня свисают две морковки! Я ненавижу его за это! Можно подумать это моя вина, что волосы такого цвета…

– Ксансо? – переспросила я, сдерживая смех. Непосредственность Мириам нравилась мне все больше и больше. Показалось, именно такой, бойкой и непослушной, в ее годы была Нинель. – Кто такой Ксансо?

Ребенок наморщил конопатый нос и презрительно буркнул:

– Самый уродливый мальчик в городе!

– Самый красивый мальчик в городе, – подвела я итог и рассмеялась, когда Мириам возмущенно засопела, поняв, что обман раскрыт.

– Поиграешь с Диларионом в саду, пока я проведаю мага? – улыбаясь, спросила я.

Мириам решительно тряхнула косичками.

– Ни в коем разе, принцесса. Мы с вами пойдем.

Решив, что удастся отвлечь ребенка позже, я переложила салфетку с колен на скатерть и встала из-за стола.

Стоило выйти из обеденного зала, мне неторопливым шагом, а Мириам – вприпрыжку, прижимая к груди Дилариона, как увидели ожидающего у окна Альре. Рядом с недовольным видом перетаптывается с ноги на ногу Рамина.

– Как ваш завтрак, миледи? – поинтересовался Альре, а Рамина, явно хотевшая задать тот же вопрос, поджала губы.

– Благодарю, Альре, – ответила я с улыбкой и, прежде, чем Рамина успела что-то сказать, попросила управляющего: – Я хотела бы взглянуть на пленника. Не проводите нас?

Рамина присела в книксене и елейным голосом произнесла, глядя на Мириам:

– Может, было бы куда лучше, если бы уважаемый господин Альре проводил милую малышку в розовую оранжерею?

Альре вопросительно посмотрел на меня, а "милая малышка" показала Рамине язык.

Я нахмурила брови, желая показать, что не одобряю такой дерзости, но Мириам тут же принялась с самым невинным видом чмокать дракончика в нос, и я решила воздержаться от наставлений. Судя по выражению хитрющей зеленой мордочки, Диларион в восторге от малышки, но делает вид, что терпит.

– Альре покажет дорогу к пленнику, – сказала я Рамине, и, взглянув на Мириам, прижимающей к себе дракончика, добавила обреченно: – Всем нам. А ты, Рамина, иди и узнай у мистрис Одли мое расписание на завтра. После обеда доложишь все, что узнаешь о моем распорядке дня.

Рамина присела в книксене, потупив взгляд, но я почему-то отчетливо ощутила волну досады, идущую от девушки. Причем досада камеристки направлена не на меня, а на Мириам.

К пленнику мы шли быстрым шагом. Мириам что-то рассказывала по дороге и восхищалась дракончиком вслух, но мои мысли занимал арестованный маг и я плохо слушала. Я была благодарна Альре за то, что поддерживал разговор с "юной леди" и лишь изредка бросал на меня понимающие взгляды.

Гвардейцы в черном, точь-в-точь такие, как были на пристани, разошлись в стороны при нашем приближении.

– Ходил из угла в угол всю ночь, сейчас малость поунялся, – сообщил мне один из них, а второй скупо кивнул, подтверждая слова напарника.

К моему облегчению, условия, в которых разместили пленника, оказались вполне сносны.

Посреди светлой камеры с кирпичными стенами невысокая кровать, на которой сидит взъерошенный юноша с нервным бледным лицом. Кроме кровати здесь еще два стула, стол, невысокая дверь явно идет в уборную, а под самым потолком расположено небольшое окно. Поднос с остатками завтрака на столе красноречиво говорит, что голодом пленника не морили, а вполне здоровый, несмотря на бледность, вид парня, что лекарь не решился нарушить мое распоряжение.

Стоило войти в камеру, маг поднял голову и уставился на меня круглыми темными глазами.

– Вы пришли казнить меня? Я готов, – сказал пленник, тряхнув длинной пшеничной челкой.

Едва оказались внутри, девочка спряталась за меня и больше не высовывалась, а Альре застыл слева, как колонна, почти слившись со стенами. Лишь дракончик наклоняет голову то в одну, то в другую сторону, разглядывая мага.

Я некоторое время изучала пленника, удерживаясь от необдуманных фраз и помня недовольство виконта моим поведением. Пленник смотрел на меня прямо и даже с вызовом, словно я и есть причина всех его несчастий, которым он готов смело взглянуть в лицо. Это сразу возвысило его в моих глазах. На Альре пленник внимания не обратил, а по дракончику лишь скользнул взглядом.

Выждав положенную минуту, я проговорила:

– Я не палач, и казнить вас не смею.

– Тогда зачем такая благородная леди спустилась в самое подземелье Города-крепости? Если не сообщить о казни?

Его голос оказался низким, несмотря на моложавое лицо, которое после посещения лекаря успело зажить и теперь могу рассмотреть крупные черные глаза, тонкий нос и острый подбородок, который делает его похожим на птицу. Соломенные волосы падают на лоб, он откидывает их небрежно и взирает снизу-вверх, сидя на кровати.

Я снова выждала степенную паузу, хотя хотелось сесть рядом, выгнать конвой и расспросить мага обо всем, что случилось, и проговорила:

– Вряд ли леди стала бы спускаться в подземелье, чтобы сообщить о казни. Полагаю, для этого здесь есть специально обученные люди.

Во взгляде юноши мелькнула озабоченность и тревога.

– Тогда зачем? – спросил он.

– Я будущая леди Черной Пустоши, – сообщила я, стараясь подчеркнуть важность статуса, – и должна заботиться о каждом ее жителе.

Плечи мага повисли, лицо приняло кислое выражение, словно это самые разочаровывающие слова, какие слышал. Потом махнул рукой и произнес:

– Ах, вот оно что. Тогда покорнейше прошу прощения, миледи, что сижу. Мои раны залечили, но ноги прикованы к полу, и я могу лишь привстать на полусогнутых.

В начале это от меня ускользнуло, но теперь заметила массивные кандалы, которые тянутся от его ног до пола. Меня передернуло от негодования и возмущения, а по телу растекся жар, какой бывает, когда гнев готов захлестнуть с головой.

– Почему его приковали? – спросила я резко у стражника.

Тот выпрямился, как струнка и отчеканил:

– Приказ его милости.

– Его милости? – переспросила я.

– Виконта де Жерона.

По спине прокатились мурашки, а в груди заклокотал гнев. Коварство и изобретательность виконта относительно пленника вызвали такую дрожь в руках, что их пришлось спрятать за спину. За секунду перед глазами пронеслись картины, в которых я выгоняю виконта из замка и отправляю на все четыре стороны, а он умоляет сжалиться и оставить ему хотя бы коня.

Когда стражник покашлял, я вынырнула из грез о справедливой каре де Жерона и сказала ему:

– Прошу оставить нас.

Стражник вытаращил глаза и проговорил изумленно:

– Миледи, это крайне опасно. У меня приказ. А он маг и…

– Я тоже маг, – оборвала я его. – Тем более, пленник в кандалах, прикован к полу и если что, вы ведь будете за дверью? Верно?

Лицо стражника исказилось сомнением, брови сдвинулись, нос зашевелился, как у белки, которая нюхает орех. Я добавила: