– В атаку!!! – скомандовал темнобородый, и сам тут же встал и выпрямился во весь рост, выдвигаясь из укрытия.

Защитники кормовой палубы ответили на это, естественно, градом бластерных разрядов, но все они пролетели мимо. Почему-то.

Происходящее смахивало на страшный сон, когда все заряды и корпускулы летят мимо; вот только в таком сне мимо летят заряды и корпускулы, выгнанные из оружия твоего или же твоих союзников.

Можно было заметить – стрельба осажденных очень напоминала стрельбу из непристрелянного оружия. Как будто бы в руках у стрелков оказались чужие бластеры или же бластеры совсем новые, которые они еще не успели пристрелять. Но и то, и другое было совершенно невозможно. Совсем. Однако оно происходило.

За темнобородым поднялась в атаку и абордажная команда. Секунд через десять все было окончено.

Команда захваченного крейсера была мертва. Вся. Защитники кормовой палубы лежали перед глазами команды абордажа, и похоже, раненых среди них не было. Можно было оглядеться, подсчитать собственных убитых, заняться собственными ранеными и… и привыкнуть к неожиданной победе. Впрочем, к победе всегда привыкают быстро. Это не поражение.

– Мастер, что произошло? – обратился к темнобородому длинный сухопарый и до сей поры не произнесший ни слова стрелок. – Что вы сделали?

– Я воспользовался «эльфийской сетью», – ответил темнобородый. – Подбросил противникам наши бластеры, замаскированные под их собственные, и они, конечно, стреляли лишь мимо. А пристреляться мы им времени не дали.

– Но как вы подбросили им наши бластеры? – продолжил свои недоуменные вопросы сухопарый. – И как получилось, что бластер был не один… ведь «эльфийская сеть» маскирует лишь только один предмет или одного человека. Неужели… неужели у вас был синтезатор Миноса? Он же такой дорогой…

– Нет, у меня был обычный полуфабрикат – синтезатор Пасифаи, – ответил темнобородый. – Но над ним в свое время поработал Сэм Паркер. По моему указанию. Я не знал, зачем может потребоваться усовершенствованный синтезатор Пасифаи и потребуется ли он вообще, просто мне показалось, что у Сэма образовалось слишком много свободного времени. А ведь незанятое время – это то, через что нас улавливает в свои сети Сатана. Одним словом, Паркер немного потрудился, и у него получилось вот это, – темнобородый указал на опутанное шнурами оборудование. – Ты же знаешь, какой способный парень этот Паркер.

Темнобородый сделал паузу. Сухопарый стрелок молча стоял, ожидая продолжения. Очевидно, он не привык особенно разбрасываться словами. И темнобородый действительно продолжил сам.

– Усовершенствованный синтезатор Пасифаи умножает действие «эльфийской сети». То есть, как ты понимаешь, одна сеть действовала так же, как несколько, она изменила внешность сразу нескольких предметов. И кроме того, этот синтезатор может еще и перетягивать объекты с места на место. Что он и сделал. Удобная штука. – Темнобородый самодовольно усмехнулся. – Но, однако же, достаточно разговоров. В Писании сказано – «Разумный воздержан в словах своих». Пора лететь!

Темнобородый собрался было отойти, но сухопарый стрелок его задержал.

– Мастер, – сказал он, – куда мы полетим? Нас же будут искать. Они скоро узнают, если уже не узнали.

– Мы полетим на Терру, – ответил темнобородый. – На Землю. Немедля. Это зет-переход, на нем они нас не выследят. По крайней мере, до времени. Мы спрячем сокровище где-нибудь поближе к полюсу Терры, уж там они его точно не найдут, повернем обратно, а потом – пускай шмейнают нас сколько захотят.

Темнобородый употребил жаргонное космолетное слово, явно красуясь его знанием.

– Готовь корабль, – командир абордажной команды обратился к своему собеседнику. – Чем скорее мы тронемся, тем лучше. Мы должны еще похоронить мертвых, предав их космосу, и своих и чужих, без этого не обойтись, но более мы медлить не станем. Поторопись.

– Да, мастер, – сухопарый стрелок поклонился и отошел. Огромный космический корабль, крейсер класса «Прометей» завис над зет-переходом. Он уже наполовину вошел в него. Еще полминуты – и он пройдет сквозь спонтанно образованный туннель и будет на месте назначения. Крейсер сияет зеленым и желтым светом. Это признак медленно формируемого зета-луча. Этот кусочек космоса – не самое подходящее место для образования зет-перехода. Но и не самое неподходящее. Бывает и хуже. Впрочем, главное, что такой переход вообще можно создать. Для «Прометея» не столь уж важны помехи, лишь бы пространство позволяло создать зет-луч. Еще немного желто-зеленого сияния, и это сияние начинает мигать, гаснуть – и в поле зрения возможного наблюдателя нет ничего. Только пустынное космическое пространство. А крейсер уже зависает над какой-то голубой планетой. Поближе к ее северному полюсу. Зависает менее чем на минуту, потом внедряется в ее атмосферу и плывет вниз, чем-то напоминая, несмотря на свои размеры, известные на этой планете «летающие тарелочки». Вроде по форме и непохоже, но способ движения и общая траектория полета вызывают такое впечатление. В любом случае – очень удобный способ передвижения. Преимущество зет-перехода.

«Прометей» зависает над самой землей и плавно приземляется. Вокруг – одни только лишь холмы, все в камнях и маленьких кустах и деревьях. Здесь эти холмы называются – сопки. Казалось бы, место для приземления совсем неподходящее, но крейсер надежно угнездился на местной почве, и повреждений на нем не видно. Преимущество зет-перехода.

Из крейсера выходят люди. Роют яму под ближайшим увесистым валуном. Кладут в нее нечто напоминающее небольшой сундук и, немного повозившись, железной цепью прикрепляют это нечто к камню. Засыпают яму.

– Поставьте инсипилярные метки, – распоряжается подошедший к работникам темнобородый человек. – Найти их нам будет не так и сложно, но кроме нас их уж точно никто не обнаружит.

Люди начали двигаться быстрее, выполняя инструкции темнобородого.

Дует холодный ветер, пригибая еще ниже к почве кусты и маленькие, почти что стелющиеся по земле карликовые березы.

Люди работают.

И люди не знают, что за ними наблюдают. Наблюдает кое-кто. Не человек. Зверь.

Высоко, на самой верхушке дерева сидит росомаха и смотрит на людей. Дерево не очень большое, но тут оно самое высокое. Росомоха сидит и смотрит. Люди ее не замечают. Странно, но это так. Не замечают. Впрочем, вероятно, росомаха просто-напросто умеет очень хорошо маскироваться. Кто ее разберет? Про этих зверей ученые знают очень мало.

Они знают, что росомахи охотятся на совсем больных или старых оленей или же питаются падалью. Знают, что росомахи ходят за оленьими стадами по пятам, словно бы пастухи, и подстерегают слабых. Знают они также, что росомахи могут забредать по сопкам очень далеко, и туда и сюда, как ни один из других четвероногих в этих краях.

Но только охотникам известно, что этот зверь любит подстерегать добычу, сидя на вершине дерева, чтобы спрыгнуть оттуда вниз, прямо на свою жертву. Лишь охотники знают, что загнанная в угол росомоха может справиться с любым другим зверем, и даже медведь в страхе и трепете ее обходит. Откуда может быть ведомо лесному хозяину, что на сей раз в ее голове? Лучше уж поостеречься. Так говорят охотники. Вот только кто их слушает…

Но эту росомаху явно никто не загонял в угол, и ей не с чего было приходить в отчаяние. Видимо, поэтому она просто сидела на дереве и смотрела на людей.

Люди закончили свою работу. Вернулись на космический корабль. Корабль поднялся в воздух и покинул атмосферу этой планеты точно таким же образом, каким и вошел.

Росомаха спускается с дерева и поднимает хвост. Плавно им машет. Оседает на брюхо и превращается в молодую женщину. В девушку.

Девушка одета в плотные штаны, непромокаемые резиновые сапоги и легкую куртку. За плечами рюкзак. В общем, вполне обычный костюм для подобного места и этого времени года в Заполярье. Неясно только, как зверь, оборотившись в человека, мог оказаться одетым. Странный оборотень.