Виллейн поморщился – все смотрят, как в цирке на представлении. Никто не уходит.

– Все стойте, не шевелясь! – сказал он, с неодобрением оглядывая толпу разномастных зевак. – Сейчас наколдую, чтоб никто не заболел! А то разнесете потом заразу по всей Цитадели, и опять все рушить, сжигать и строить заново…

Он вновь прошептал заклятие. Из амулетов стал сочиться светящийся туман. Он выходит все гуще и сильнее, будто у мелкинда в рукавах что-то дымит. Колдовской туман расходится в направлении стоящих тут людей, гоблинов, гномов…Те замерли и не шевелятся. Лишь некоторые брезгливо или с испугом отмахиваются, когда клубы пролупрозрачного тумана касаются их одежды и лиц.

Страг против воли засмотрелся, на миг потерял счет времени. Ему показалось, что в этом тумане светятся десятки ослепительно ярких точек, будто стаями полетели светлячки. Он ощутил порыв заслонить глаза пальцами. Наваждение внезапно закончилось, он вздрогнул и огляделся.

Прямо рядом с ним качнулся мелкинд. Страг успел выставить руки, поддержал, не дал упасть на дорогу. Рядом мгновенно оказался Лотер, тоже подхватил Виллейна.

– Все что ли? – спросил Теонарда. – Закончил?

Виллейн открыл глаза, сказал вяло:

– Да, пусть расходятся.

Каонэль кивнула на лежащее на дороге тело.

– Этого бедолагу надо унести, – произнесла серая, поглядывая на остальных Хранителей. – Не бросать же здесь.

Пока мелкинд колдовал, Хранителей прибавилось. Тут уже Брестида с парой амазонок, ее огненно-рыжие волосы завязаны в тугой хвост. Зеленые, даже ярче, чем у Страга, глаза горят любопытством. Все трое в легких кожаных доспехах, у Брестиды волосы на лбу перехвачены стальным обручем, он сияет на солнце вместе с изумрудами, которыми украшен.

Рядом спящего на дороге чужака рассматривает коротышка Гнур. Видавшая виды волчовка мехом наружу покрывает мускулистую грудь и плечи. Кожа зеленая, как у лягух. На поясе крашар, в правой руке вертит кинжал. На голове топорщится ярко-красный гребень, как будто кто-то полил его кровью, и теперь жесткая короткая шерсть так и горит алым на солнце.

– Ты права, – согласился Теонард, – перенесем в какую-то из Резиденций. Пусть отлежится, придет в себя. Надо узнать, где источник болезни. Если по соседству зараженное село или город, то это угроза нам всем!

Он повернулся к сгрудившимся вокруг чужака. Горожане уже осмелели, подошли ближе, рассматривают, переговариваются, делают выводы, строят предположения, кто это и откуда.

– Расходитесь! – велел Глава Совета. – Мы о нем позаботимся! Давайте, занимайтесь своими делами!

– И куда его понесем? – спросил Гнур, оглядывая Хранителей. – У меня в новом доме место, конечно, найдется. Но только как посмотрят сородичи? Мне нужно поддерживать авторитет! Будь это гоблин, пусть и южный, а не северный, как мы, тогда – другое дело… Тем более, он не умирает, и строгой необходимости нести ко мне нет, лучше к сородичу по расе…

– Только не ко мне! – произнес мелкинд возмущенно, как будто не слышал, что сказал Гнур. – Ко мне приволокли уже в прошлый раз! У меня башня маленькая, построить выше не дали. И места-то особо нет! Да и всякие приблудные мешают заниматься магией!

– На башню не жалуйся! – оборвал ворг. – Какую загадал, такую и сотворили! Максимальная высота!

– Да, – кивнул Гнур, – точно! Мне вон вообще дом поставили в последнюю очередь! Пришлось скитаться по гостям, хотя я привел войско, и мы внесли зримый вклад в победу над кочевниками! Я не говорю про унижение и поругание достоинства! И никакой компенсации!

– О какой компенсации ты говоришь? – спросил Страг, прищурившись. – Баб тебе надо было наколдовать? Восемь жен, как у Керкегора?

Лотер откровенно заржал. Теонард спрятал улыбку, ему, Главе Совета, ржать, как коню не положено, это может вон простой ворг или непривередливый Страг. Брестида с амазонками захихикали, только вот Каонэль почему-то сделала оскорбленное личико, словно Страг и ее пообещал гоблину в гарем.

Гнур важно выпятил грудь.

– Можно было бы просто отобрать у птеринга Осколок и передать мне! Мы, гоблины, мудрее каких-то там вымирающих, чванливых петухов! Они все равно перед нами в долгу за века притеснений!

– Ты спишь и видишь, как бы забрать Осколки у всех, – сказала Аэлло с укором. – Пупок не развяжется потом тащить этот груз одному?

Гоблин ответил саркастической улыбкой.

– Власти и мощи много не бывает!

Толпа тем временем разошлась, некоторые задержались поглазеть, как спорят Хранители, но потом и их след простыл.

Остались только Страг, ворг, Аэлло, Каонэль и Гнур с Теонардом. Вокруг на улице невысокие дома, некоторые горожане продолжают наблюдать из-за заборов или прилипли к окнам, ожидая, чем все закончится. На дороге рядом лежит обессиливший от болезни чужак. Мелкинд все еще рядом на корточках, осматривает больного, приподнимает веки, что-то щупает, проверяет. Гнур что-то продолжает втолковывать Аэлло и остальным.

Теонард повелительно вскинул руки.

– Хватит! – сказал он. – Решили! Больного заберет Страг. У него в замке места полно, и живет один.

Он повернулся к поединщику.

– Ты ж не возражаешь?

Страг кивнул, взъерошил волосы, отчего они стали похожи на черный, мятый одуванчик.

– Да запросто. Вот только кто будет за ним смотреть? Я не могу бросить все дела. А слуг у меня нет.

– О нем могу заботиться я! – вызвалась Аэлло, губы расплылись в радостной улыбке. – Мы с Эвриалой даже переедем к Страгу, чтобы постоянно быть подле больного! По крайней мере, я смогу переехать точно! Пока не выздоровеет! А потом назад. Не хочется расстраивать Каонэль, она будет скучать без нас с Эвриалой, ей бедной даже не с кем поговорить! Живет себе одна в таком большом дереве!

Лотер и Гнур со Страгом переглянулись. Ворг гоготнул, посмотрел на эльфийку. Она ничего не сказала, ни один мускул на аристократическом лице не дрогнул, но вот кончики длинных вытянутых ушей едва заметно покраснели.

Зато мелкинд громко уточнил вслух:

– Страг, лови момент! Эвриала будет тебе стряпать, а то вон Теонард отказался от ее пирогов. А Аэлло – хе-хе – делать массаж по вечерам!

– Ага, конечно, – поддержал ворг, стараясь не смотреть на пылающую немым возмущением Каонэль, чтобы не заржать, как конь в стойле.

К серой теперь присоединилась и гарпия, скулы и кончики ушей крылатой девушки запылали. Она прожгла полузверя взглядом.

Лотер словно и не заметил, добавил:

– Глядишь, и не только спинку помассирует! Только не говорите пока Тарнату – а то от зависти изведется!

Ворг со Страгом отправились к таверне и вскоре вернулись с наспех сколоченными носилкамии. У Лотера выдвинуты от возмущения клыки. Поединщик смотрит хмуро, губы сжались в сплошную линию.

– Чертовы гномы, – пробурчал Лотер, – жмоты! Золотая монета за эту дрянь! Да я и сам лучше бы сделал.

– Я как-то знавал одного принца гномов, – согласился Страг, – тоже был прижимистый. А этот гном – так вообще жмот вдвойне. В другом месте за эту цену можно десяток носилок купить, но гномы ж такие – последние деньги выжмут, а потом будут упрекать, что, мол, и так продали со скидкой, себе в убыток, только для хорошего человека!

Они опустили носилки на землю. Лотер туже затянул на скрепляющих их веревках узлы. Положили туда еще не пришедшего в сознание незнакомца, и ветки прогнулись его под весом. Страг кивнул в сторону Резиденций, они с Лотером потащились туда.

Гнур с мелкиндом отправились следом.

Носилки трещат, едва не разваливаются на ходу.

– Гномы халтурщики, – процедил сквозь зубы Страг. – Не носилки, а дрянь.

– А я что говорил, – буркнул ворг.

Поединщик покачал головой.

– Если рассыплются, я вставлю Тарнату его молот в задницу по самый набалдашник, чтобы не давал сородичам распускаться. И адамантиновые доспехи его не спасут.

Мелкинд брезгливо отказался нести, мол, он маг, возвышенный и одухотворенный, не его это дело таскать тяжести. Гнур идет рядом, охотнее работает языком, рассказывая, как уютно и комфортно в его новом доме. А заодно пригласил всех присутствующих обмыть его новую резиденцию.