Сам Владыка Тьмы любил раз за разом повторять одну и ту же фразу: «Ад примет в свои объятия абсолютно всех, не смотря на их прошлое и „грехи“. В отличии от Небес». И именно поэтому повелитель Ада самым первым принимал всё и вся: будь то падшие ангелы, оступившиеся люди или чьи-то мысли. Особенно, если они принадлежали ему самому.

Это часть его природы.

Садао нравились больше его собственные мысли в купе с этой всё поглощающей тишиной, чем общество Господа. Они были просто ближе и роднее для Дьявола, чем его старый знакомый, которого демон уже несколько веков желал уничтожить. Посему сейчас, оставшись в белой пустоте Чистилища в гордом одиночестве, Владыка Тьмы мог хоть немного отдохнуть.

Но вот когда за спиной Сатаны почувствовалось лёгкое колебание воздуха, которого в этом пространстве априори быть не должно, Мао прекрасно понял: тот, кто был ему относительно приятен, уже здесь.

И демон искренне радовался, что он прибыл сюда без старухи Смерти. Видеть Синигами с её не по размерам большой косой не очень-то и хотелось. Уж слишком сильно Садао устал из-за неё в последнее время.

„Хорошо, что она сейчас занята“, — отметил про себя демон.

Сейчас Дьявол, пожалуй, был в первый раз согласен с Богом. Уж пусть сейчас Смерть трудится вместе с архангелом Михаилом, сохраняя уже имеющиеся души, чем всё своё время проводит в том пространстве, которое создал для неё лично сам Господь. Так владыке Ада будет намного спокойнее.

Пару секунд промедлив, собираясь с мыслями и пытаясь взять себя в руки, чтобы не вспылить, Сатана поинтересовался у своего гостя:

— Чего ты хотел?

Игнорировать Жана будет, как минимум, неразумно. Ведь Дьявол сможет использовать его в своих целях…

— Отец попросил меня помочь тебе овладеть святой силой, — будучи в слегка приподнятом настроении, сообщил мужчина с серебром в волосах.

Владыка Тьмы в ответ лишь устало вздохнул и, поднявшись на ноги, обернулся. Находиться в прежнем положении в сложившейся ситуации было весьма неудобно и неприлично. Ведь Сатана ненавидит и желает уничтожить Бога, а не это создание. Жан оказался весьма приятным в общении, посему он заслуживает хотя бы малейшей симпатии со стороны демона.

Но сейчас, рассматривая своего нового знакомого, Дьявол вспоминает его слова о том, что в Чистилище может оказаться лишь то существо, которое соединило в себе святую и демоническую силы, при этом раскаявшись…

Исключением были только Бог, создатель всего сущего, и Смерть, которую даже относительно живой нельзя назвать. Их нахождение здесь весьма понятно, но вот что тут забыл здесь Жан?

Насколько понял Сатана, Жан не был ни частью Бога, ни кем-то похожим на Синигами, следовательно, он не может находиться в Чистилище по тем же причинам, что и они. Но тогда каким образом он оказался в этой белой пустоте, в которой никогда не бывает никого? Каким образом он смог преодолеть барьер между мирами?

Неужели он тоже когда-то сделал что-то неправильное?

И это казалось Дьяволу странным и каким-то абсурдным. Ну не может тот, кто называет Бога своим отцом, быть когда-то плохим, а потом исправиться. Господь бы ни за что не допустил подобного, ведь такие существа непременно попробуют его уничтожить или хотя бы начнёт показывать свои зубы.

Если, конечно, Бог не преследует свои цели…

— Хорошо, — согласился Дьявол, прекрасно понимая, что у него нет другого выбора. — Можешь начинать, Жан.

Сейчас Сатана прекрасно понимал, почему Господь выбрал ему в качестве „наставника“ именно это существо, а не кого-то другого. Вряд ли бы Владыка Тьмы смог поладить с кем-нибудь из этих крылатых тупиц, а у самого Бога сейчас, должно быть, полным полно важных дел. А вот Жан… Он, видимо, довольно свободен.

И Дьявол был рад такому стечению обстоятельств, ведь ни с кем другим он сейчас не сможет сотрудничать. Ведь все, кто ему был хоть как-то симпатичен, мертвы, а учиться пользоваться магической силой ему было просто жизненно необходимо. А Бог… Он, похоже, всё понимал, вот и отдал своему созданию такой приказ, от которого тот просто не имело права отказаться.

Какие же они слепые…

========== Глава 7. Работа ==========

Дьявол иногда ловил себя на мысли, что ему жутко не хватает смены времени суток. За несколько долгих веков своей жизни демон успел привыкнуть, что день или ночь не длятся вечно. А вот в этой белой пустоте… Здесь Мао даже не мог понять, есть ли в Чистилище хоть какое-то подобие времени. И к такому нельзя ни привыкнуть, ни понять!

Даже терпеть подобное очень сложно.

И если бы не Жан, который довольно часто находился в этом странном пространстве, то Сатана непременно бы окончательно сошёл с ума. Рассудок бы непременно помахал весело рукой и ушёл непонятно куда, и тогда бы Садао остался наедине со своими мыслями, которые бы рано или поздно привели его к суициду.

А умирать сейчас совсем не хотелось. У Владыки Тьмы было слишком много незаконченных дел и банальных желаний, чтобы так быстро сдаться и позволить себе исчезнуть навсегда.

Дьяволу было нужно достичь тех целей, которые требуют от него, как минимум, продолжить жить и сохранить хоть капельку здорового рассудка. Иначе в его существовании не будет никакого смысла.

Именно поэтому он раз за разом повторял делать одно и то же, когда у него не получалось овладеть святой силой, которая теперь стала неотъемлемой частью его тела до его окончательной смерти, пока демону, наконец, не удавалось переступить через эту долбанную преграду и продолжить двигаться дальше.

А Жан… Он пускай и видел Сатану насквозь, но ни разу за это время, проведённое рядом с демоном, не задал своему новоявленному ученику ни единого вопроса, чтобы хоть как-то унять своё любопытство, которое наверняка не давало созданию Господа нормально жить и не чувствовать этого не слишком приятного груза.

И это, несомненно, располагало. Дьявол ещё во время своей жизни на Энте Исла не любил тех, кто лез в его голову, не имея на то уважительных причин. Исключением были только несколько высших демонов, да и, учитывая то, что они неплохо поработали над созданием Владыки Тьмы, им это было позволительно.

А ещё они были достаточно своевольными, чтобы Мао мог им хоть что-то запретить. Он прекрасно понимал, чем может закончиться его приказ больше не совать нос в дела их господина. Всё же Сатана до конца не успел выяснить, кто сильнее: он или Семь Смертных грехов, которые на момент его правления в Аду, вроде как, были подчинёнными Владыки Тьмы.

Жан, которой хорошо осознавал своё положение, с каждой встречей всё больше и больше нравился Дьяволу. Этот сын Господа прекрасно понимал, что сейчас ему лучше держать дистанцию и хоть немного не задавать вопросы, которые бы могли не понравиться его подопечному.

Или не понимал. Вполне возможно, что это Бог приказал своему созданию раньше времени ничего не спрашивать у Сатаны. Пускай демон и ненавидел создателя всего сущего, но он всё равно признавал то, что его извечный противник иногда бывает довольно умён и сообразителен. Вдруг на этот раз и здесь не обошлось без него?

Но Владыке Тьмы всё равно хотелось верить в то, что Жан сам до этого додумался.

Проводить почти всё свободное время с тем существом, которое точно так же, как и другие, слепо верит своему создателю, даже не желая задаваться вопросами, Дьявол совсем не горел желанием. Он всегда ненавидел таких, как эти пернатые тупицы. И только Люцифер приятно выделялся на их фоне.

Пускай у Сатаны не было на то ни одной объективной причины, которую бы можно было хоть как-то объяснить с помощью разума и логики, демону всё равно хотелось, чтобы то существо, которое по приказу своего создателя стало обучать его, хоть чем-то отличалось от других жителей Небес.

Единственное, что хоть как-то могло доказать эту «особенность» Жана, так это его нахождение в Чистилище. Ведь он сам рассказал Владыке Тьмы о том, что сюда может попасть только тот, кто может совместить в себе и святую, и демоническую силу, при этом раскаявшись в своих грехах.