Прижимая голову Юстины к свой груди, Джейкоб всей своей почерневшей душой проклинал свою «тёщу», которая постоянно всё рушила. Если бы демон мог, то ещё пару месяцев назад уничтожил ту сволочь, из-за которой это и началось. Ведь раньше было совсем иначе.

— Всё наладится, — слабо улыбнулась Герой.

Ей хотелось поддержать дорогое ей существо. Именно он научил её сражаться, именно он воспитал в ней боевой дух, именно его она любила. Хотелось воспитать с ним ребёнка, который должен появится на свет всего через пару недель.

Это и есть счастье.

— Поговори мне тут, — грустно хмыкнул Дьявол.

Он, конечно, был рад, что Эмилия сохраняла оптимизм, но глаз его ещё никто не лишал. Мужчина чудесно знал, что его собеседнице не очень хорошо. Даже в начале беременности всё было намного лучше, нежели сейчас, хотя хотелось совершенно другого исхода.

— Даже я вижу, что ты подыхаешь, — подала голос Лень.

Иногда это недовольство одной из Семи Смертных Грехов, которое вызвано тем, что её отвлекли от столь драгоценного отдыха, начинало раздражать. Мао считал, что его подчинённая в некоторых случаях могла промолчать и не выводить всех окружающих из себя. Точнее, всего одно единственное существо.

— Завались, — Владыка Тьмы зарычал.

Сдерживать себя не было сил, да и все собравшиеся здесь непременно его поймут и не станут осуждать. Ему сейчас было необходимо на ком-то выпустить свою злобу, а демонесса просто попала под горячую руку. На самом деле Сатана очень дорожил Ленью, как и остальными её братьями и сёстрами.

— Лучше бы ты Лейлу выставил, — заворчал Люцифер.

Мао кривится, шипит и сильнее прижимает Эмилию к себе, но ничего не говорит. Он понимает, что эти двое абсолютно правы. Сейчас они от него, как от своего господина, требуют активных действий, но вместо этого Садао почему-то продолжает медлить. Вряд ли подобное кому-то понравится.

И это обязательно произойдёт.

***

Холодный ветер неприятно лез под лёгкую, даже слишком летнюю одежду, своими ледяными пальцами касаясь кожи, украшенной множеством старых шрамов, отчего по всему телу пробегали такие раздражающие сейчас волны мурашек.

Но желания скрыться в вечно горячем Аду не было и в помине.

Стоя на земле, покрытой белым и блестящем на солнце снегом, Джейкоб достаточно смотрел на сделанное собственными руками надгробие полтора года назад. Хоть и прошло какое-то время, но легче всё равно не стало.

Для демона это всего лишь капля в море.

Владыка Тьмы прекрасно помнил, как при родах Эмилия отдала богу душу. А всё из-за того, что её собственная мать хотела уничтожить ребёнка самого большого зла во всём мире ещё в утробе, пока «ещё не поздно».

Но умер совсем другой человек.

Теперь Юстина никогда не увидит падение Рая, никогда не взойдёт Преисподни… А её дочь теперь навсегда останется инвалидом, хоть Герой и пыталась всеми силами защитить свою кровинку, но остановить заклинание была не в силах.

Габи ничего не понимает, нормально не реагирует ни на что. А всё потому, что одному архангелу было просто нечего делать и она в течение нескольких долгих месяцев убивала тех, кому ещё, казалось бы, жить и жить.

Радовало только одно. Теперь все отомщены.

И маленькая девочка, которая будет только существовать с такой-то умственной отсталостью, и рано умершая девушка, которой не было и восемнадцати, и до сих пор страдающий Сатана, который всегда желал совершенно другого исхода и столько лет шёл к нему.

Череп Лейлы на могиле был тому подтверждением.

— А знаешь, всё неплохо там, внизу, — у демона не выходила даже кривая грустная усмешка. — Мы почти захватили Небеса.

Габи продолжала ползать вокруг и что-то бессвязно лепетать.

— И твоя мать… Я же говорил, что убил её? — Владыка Тьмы посмотрел на голову архангела. — Не волнуйся. С дочкой всё будет хорошо… И даже Обжорство её не съест, хоть и хочет… Обещаю.

На глаза сами наворачивались слёзы.

========== Спешл (Смерть/Михаил) ==========

Он никогда не видел её глаз, из-за чего временами начинал думать, что их вообще нет. Ведь даже когда она слегка приподнимала свою голову, то из-под чёрного непроницаемого капюшона смотрела только пустота, в которой едва можно было различить слабые силуэты обветренных за долгое время костей черепа.

И это очень пугало. Всё живое старалось сторониться того, чего не понимало. Каждый видел в этом для себя опасность, и если бы не приказ Бога, то Михаил бы ни за что не стал сотрудничать со Смертью. Она была слишком непонятной и неприятной, чтобы рядом с ней чувствовать хоть какое-то подобие спокойствия.

Первый архангел даже пытался уговорить отца выбрать кого-нибудь другого на эту «должность», но владыка Небес был непреклонен. Он раз за разом твердил, что никто, кроме его любимого сына, не способен справиться с поставленной задачей. И ему очень хотелось верить. Ведь такое чистое существо, как Господь, не может обманывать.

Снова и снова выполняя одни и те же действия, чтобы сохранить миллиарды душ, которые потеряли своё пристанище после разрушения двух огромных миров, Михаил бросал косые взгляды на свою помощницу, которая почти никогда не говорила, лишь иногда ограничиваясь короткими фразами, указывающими на следующие поступки.

Он и не хотел, чтобы она общалась с ним больше.

И сегодняшний «день» не должен был отличаться от предыдущих, но Синигами уж слишком любила рушить сложившиеся стереотипы. Она поступала так и с Владыкой Тьмы, и с Богом, и с людьми. Это была неотъемлемая часть её сущности, которая не была до конца понятна никому, кроме неё самой.

Бесшумно подойдя к первому архангелу, старуха не спеша провела своей костлявой рукой, на которой, казалось, никогда не было ни кожи, ни мышц, по его подбородку, при этом не проронив ни единого слова. В тот момент, когда кончики пальцев коснулись тёплой плоти, дитя Небес инстинктивно вздрогнул и дёрнулся.

Это ему совершенно не нравилось. Пускай он смог немного привыкнуть к подобному, но когда так поступала Смерть, Михаилу очень хотелось исчезнуть. Разрушать его личное пространство могли только двое: его драгоценный отец и умерший не так давно Люцифер, а вот все остальные существа были этого недостойны.

Быстро убрав от своего лица руку старухи, облачённую в слишком длинный чёрный рукав плаща, дитя Небес отошёл от своей знакомой на несколько шагов. Он хотел вернуть себе свободное ото всех живых и мёртвых место и при этом не подпускать близко к себе этот живой скелет, который его будет пугать ещё ни одно тысячелетие.

- Ты что делаешь? – Михаил подозрительно прищурился, пристально всматриваясь в пустое лицо Синигами, спрятанное за тенью чёрного капюшона.

Он никак не мог понять, что же нашло на постоянно молчавшую Смерть, которая никому не рассказывала об своих истинных целях. И не зная, чего стоит ожидать от этой костлявой старухи, первый архангел боялся её ещё больше. Ему совсем не хотелось, чтобы это странное и необъяснимое логически существо лишило его жизни.

У него было очень много незаконченных дел.

- Ты действительно хочешь это знать? – как всегда спокойно спросила Синигами.

От слов женщины, облачённый в не по размерам большой плащ, закрывающий абсолютно весь её скелет, у Михаила прошёл мороз по коже, легко пробираясь через тонкую белую ткань и будто нарочно заставляя своими холодными прикосновениями дрожать. Сейчас бы он с превеликой радостью куда-нибудь сбежал, только вот он не имеет на это права.

Первый архангел сейчас был способен только на то, чтобы отрицательно покачать головой. Что-либо нормально ответить своей собеседнице он не мог из-за невероятно сильного страха и волнения, но и молча смотреть на неё, ничего при этом не делая, тоже было непозволительно. Ведь кто знает, что она может подумать.

Сейчас был один из тех редких моментов, когда Михаил был полностью согласен со Смертью. Иногда в её голову действительно лучше не лезть.