Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– А теперь отпразднуем встречу, Геннадий Иванович! «Свитские» ждут! И сегодня же соберем военный совет.

Невельскому еще хотелось объяснить очень многое…

На военном совете и до совета в беседе с генералом в присутствии Казакевича и Корсакова – совершенное поражение! Отвергнуты все планы! Отказ полный. Не приняты ни проект занятия южных гаваней, ни план партизанской войны. Категорически отвергнуто предложение – все снять с Камчатки и вести бескровную войну, заставляя врага блокировать берега нового края и давая ему убедиться, что страна наша.

– Окститесь! – сказал Муравьев при Казакевиче и Корсакове. – Вы предлагаете убрать все с Камчатки, когда само плавание по реке Амуру разрешено государем и открыто для снабжения и подкрепления Камчатки. Теперь, когда государь повелел «плыть!», обнаружится, что мы не в силах стоять на Камчатке!

Тысячи доказательств готов был выложить Геннадий Иванович, но все тщетно.

Перед советом Муравьев познакомил Невельского с инженером Мровинским и сказал, что у него планы великолепные по части обороны Камчатки.

– Орудия я отправлю на «Двине», – сказал Муравьев.

На совете все офицеры подтвердили полное согласие с планами Муравьева. Губернатор даже сдерживал «свитских», когда критиковали, и некоторые довольно едко, предложения Невельского.

…Пароход стоит на протоке, ведущей в озеро Кизи. Всюду снуют лодки. Слышно, где-то играет горн. Пароход дал приветственный гудок, подошел и взял баржу на буксир, повел ее в протоку.

Через час генерал со своими ближайшими помощниками – Корсаковым, Казакевичем, Невельским, инженером и адъютантом – съехал на берег для осмотра места. Поднялись на холм.

– Здесь будет батарея! – сказал Муравьев. Он стал давать указания.

Сверху видно, как одна за другой прибывают баржи и пароход вводит их в протоку, ставит в назначенные места.

На другой день Мариинский пост стал неузнаваем. Со всех сторон холма – и на протоке и на реке – стоят суда. На берегу разбит лагерь. С барж солдаты на руках по трапам стаскивают орудия и затягивают их лошадьми на вершину холма. Делается обширная вырубка – человек пятьдесят солдат и казаков валят лес. На холме, на островах забелели рубахи косарей, идет заготовка сена на зиму. Выгружаются конные казаки. С другой баржи с предосторожностями мягко катят бочки с порохом. Рядом сгружают муку.

К Невельскому подошел урядник Пестряков.

– Требуют с меня и того и другого, Геннадий Иванович, а где я возьму, уж сегодня два раза по морде получил от офицеров. Давно этого не бывало!

После двухдневного отдыха отряды пеших забайкальских казаков на лодках переправлены были через озеро Кизи. Конные казаки шли на баржах, которые тянул пароход «Аргунь». Перевалив озеро, войска высадились и на другой день двинулись в Де-Кастри.

– Паря, теперь нас на корабль и на Камчатку! Никогда по морю не плавал, – приговаривал Алексей Бердышов, шагая подле приятеля своего Маркешки. Оба они произведены в унтера и поэтому шагают рядом. А то Маркешке всегда приходилось идти в последнем ряду.

Конные казаки спешились, прорубают дорогу топорами, чтобы можно было провезти артиллерию. Конница остается здесь, а пехота будет отправлена на Камчатку. Зашагали просекой.

– Кто-то тут уж рубил, старался!

Вокруг тайга. На душе у Маркешки спокойно. И люди стали как люди. Начальства больше нет. «А то выдерживали нас, как зверей в клетках». Люди, заглушенные и безмолвные на баржах, теперь ожили. Солдаты поднимаются по склонам сопки. Ноги тонут во мхах. Вокруг теснятся низкие стволы берез и лиственниц. У вершины лес стал редеть, и вдали открылась яркая, серебрившаяся синь. Пахнуло свежестью, и Маркешке показалось, что в душу его повеяло чем-то таким, чего он отродясь не испытывал. Никогда не видал он такого огромного синего простора. За вершинами деревьев поднималась набухшая синяя стена, прямой чертой отсеченная от яркого неба.

– Сине море! – воскликнул Алешка Бердышов.

Солдаты оживились. Они быстро поднимались на перевал и, забывая про усталость, в молчании замирали, всматриваясь в даль. По этому морю предстояло им идти в далекое плавание.

Все новые и новые отряды бегом взбегали на вершину. Слышно было лишь позванивание котелков да тяжелое дыхание. Среди белых берез стеснились красные, запаленные солнцем и изъеденные мошкой лица. Полузакрытые белым тряпьем глаза солдат устремились вдаль, к морю, о котором с детства слышал каждый. Да, это было море. Казалось, оно набухло, поднялось вровень с хребтами. И радостно и страшновато, как подумаешь, что плыть по нему.

– Все же добрались, – заметил стихотворец Пешков.

Через два часа отряд спустился к бухте. Несколько домиков лепилось у горы. Море стало низким и не таким синим. Но теперь видны волны, набегающие на чистый песок, на берегу множество водорослей, как мокрая накошенная трава. Повсюду валяется рыба. Летают чайки и еще какие-то птицы.

Выстроены бревенчатые домики поста. Тут же начали разбивать лагерь. Подошли вьючные кони. Вскоре длинные ряды палаток забелели среди зелени. Запылали костры под артельными котлами. Соком и смолой заблестели на солнце срубленные пеньки. Смола и кровь от разрубленной свежей оленины смешались на пеньках.

По команде сотни людей бросают топоры и лопаты. Отдых. С треском кидаются люди через кустарники и завалы деревьев, прыгая через пеньки, толкая друг друга и подбадривая криком и свистом. Все бегут к морю.

– Вот оно! – Алеша на ходу скинул рубаху, расстегнулся и живо сбросил форму на ракушки и на сухую морскую траву, бултыхнулся в воду. – Соль! – заорал он, оборачивая мокрую голову к товарищам.

Голые тела потоком устремились в море.

– Сибиряки дорвались до моря! – стоя у палаток, говорил чернобровый и краснощекий капитан-лейтенант Арбузов, начальник отряда, назначенного следовать из Де-Кастри на транспорте «Двина» на Камчатку. С ним рядом новый начальник поста Де-Кастри капитан-лейтенант Бачманов.

А уж некоторые отчаянные сорвиголовы далеко от берега. По голубой глади залива, как черные букашки, расползлись головы пловцов. Алексей, размахивая руками, шел вперед. Тело его, истомленное переходом, просило воды. Он любил купаться, но никогда еще не купался с таким удовольствием. Вода была невиданная, прозрачная, свежая, какая-то чудо зеленая, теплая, но без мути и желти, сама держала Алешку, и плыть по ней легко. Руки так и несли его в голубую даль.

– Дай нырну! – кричит Пешков. Казак исчез. Когда он появился, то долго фыркал.

– Ну как?

– Диво! На дне зелень, как капуста, и сено какое-то черное, вода зеленая, но видно хорошо.

Бачманов стоял на берегу и радовался. Эти сибиряки на широких и быстрых своих реках подготовлены хорошо, могут стать моряками. Заиграл горн. Солдаты стали выходить и одеваться. А уж обед поспел. После обеда Маркешка подошел к Арбузову. Он объяснил офицеру, что желал бы, чтобы его зачислили в артиллерию.

– Ты мал ростом и слаб. Для артиллерии не годен.

– Зато у меня глаз, и я расчет могу делать.

– Ты служил раньше в артиллерии?

– Нет.

– Откуда же знаешь?

– А я присмотрелся к орудиям на Мариинском посту. Когда на пробу стреляли, я все понял. Я оружейник, делаю ружья сам и стреляю без промаха. Я и на баржах все к пушкам приглядывался.

– Пока рано говорить об этом, а придем на Камчатку, там обратишься ко мне.

На другой день погода отличная. Отряды погрузились на «Двину». На берегу идут работы – возводятся казармы и рубится просека. По всей бухте – суда. Их стройные мачты оживляют вид когда-то пустынных просторов великолепной бухты. Тут «Иртыш», «Двина», «Князь Меншиков», «Восток».

День ясный; видно, как от скал по воде в даль моря уходят потоки белых искр. Из северной бухты показался вельбот.

С интересом ожидал Воин Андреевич Римский-Корсаков прибытия генерал-губернатора. Тут же начальник поста Бачманов, офицеры, Буссэ, капитаны судов, в их числе Николай Чихачев, ныне командующий «Иртышом».

14
{"b":"608260","o":1}