- Неважно! – обрывает Мила, быстрыми шагами покидая комнату. Захлопнутая дверь весьма тонко намекнула, что разговаривать со мной не собираются.

Сутки спустя Милка всё ещё продолжала свой бойкот. То есть, безусловно, мы разговаривали. «Подай сахар» — «Сам возьми». «Отвали от компа» — «Сама отвали». «Курицу будешь?» — «Буду».

Короче, откровенных бесед как-то не получалось, а я уже просто не знал, на какой телеге подъехать к моей обиженной сестричке.

И вот мы сидим на кухне вдвоём. Милка старательно пилит ножом кусок отбивной, а я всё думаю, с чего бы начать разговор. (Хотя этот её гневный вид, да ещё и с ножом в руках… Кто дрефит перед девчонкой!? Я!? Да вы что!)

- Мил, а как дела у Оли?

Ответом мне послужил долгий многозначительный взгляд. И означал он, скорее всего, следующее: «Какого фига я буду рассказывать тебе о своей личной жизни, если ты не счёл нужным рассказать мне о своей?» Справедливо. Молча соглашаюсь и продолжаю ковыряться вилкой в спагетти. Милка также возвращается к перепиливанию отбивной.

Завтра должны были возвращаться родители, а мы с Милкой были даже не как кошка с собакой. Скорее как рыба с воробьём – глубоко по фигу друг на друга. Сестричка круглые сутки пропадала где-то, и я даже не рисковал допрашивать её, где именно. Хотя, наверняка, она была с Олей, а её подруга почему-то внушила мне доверие ещё при первой встрече. Наверное, это её крепкое рукопожатие на меня так подействовало. (Или я слишком засмотрелся на её плюс-минус троечку). Не важно. Короче, Милка в надёжных руках – в этом я был уверен.

Ровно до этого вечера.

Дверь хлопнула, и практически сразу я услышал, как Милка хлюпнула носом и всхлипнула.

Что?! Она плачет?

Я быстрыми шагами направился в коридор.

Стоит в темноте моё чудо, стаскивает замшевые сапоги, а сама тихо ревёт. И тушь по щекам стекает стройными тёмными ручейками.

Кто посмел довести мою любимую сестрёнку до слёз?????

- Мила… Ты чего? Что случилось? – искренне желаю выяснить причину её слёз (Ещё бы! Убью этого придурка! На дереве подвешу и палками по голой заднице бить буду до тех пор, пока Милку это не развеселит. Хотя сомневаюсь, что причиной Милкиных слёз может стать парень. Может, с Олей поссорилась?)

- Отвали! – рявкнуло в ответ моё кареглазое горе и стремительно пронеслось мимо меня в сторону своей комнаты. Я просто остолбенел от такой открытой ярости. Но лишь на секунду. Прежде чем Милка добралась до комнаты, я перехватил её в зале.

- Что произошло? Что-то серьёзное?

- Отстань, — злобно настаивала Мила, пытаясь проскользнуть мимо меня в свою комнату.

- А вот и не отстану, — выдал я, полный решимости выяснить, в чём собственно дело.

- Какое тебе до меня дело?! Жила без тебя всё это время, и сейчас проживу! – проорала Милка, оттолкнув меня в сторону. Я даже не сопротивлялся. Я просто ошалел. Стоял как живая статуя и не мог вымолвить ни слова. Такой обиды в этих карих глазах я не видел никогда. А слова её, такие ласковые, что аж сердце заледенело и разбилось на мелкие осколочки. Вот так… «Жила без тебя, и сейчас проживу». Поздравляю, Стасик, на фиг ты ей не нужен!

Моя сестра… во мне не нуждается?!

====== Часть 11 ======

Лежу на кровати, в полной темноте и пялюсь в потолок без толку уже добрые два часа. И прислушиваюсь. В комнате Милки всё давно стихло: и всхлипы, и грозные удары по кнопкам клавы. И всё равно, я знаю, что она не спит. Как и я. Уснёшь тут, после таких сцен.

И ведь главное, как обидно: всё было так хорошо, только общение начало налаживаться и вот тебе «получите-распишитесь». Облажался ты, Стасик, облажался. Как обычно. И что бы тебе сразу не рассказать ей про Надю, и про свадьбу эту? Она перед тобой всю душу вывернула, а ты даже не сказал, что женишься. Ну, идиот, ни дать ни взять…

А завтра родители приезжают. Увидят, как мы тут с Милкой ножи точим и тоже расстроятся. Тогда вообще не до разговоров будет.

Ну что за поездочка такая вышла!?

И тут на меня словно озарение нашло. В конце концов, я же взрослый, сознательный человек! Что я тут в эти детские игры играю? Обиделась она! Как обиделась, так и передумает!

С этой мыслью я вскочил с кровати (даже чересчур быстро – голова закружилась) и понёсся в комнату к Милке.

- Ты чего здесь забыл? – визжит чудо в розовой пижаме, когда я без стука вламываюсь в дверь.

- Поговорить надо! – грозно отвечаю я. (Знаю, что против моего сурового взгляда Милка не фыркнет. И впрямь, притихла, хоть и отвернулась к окну).

Подхожу ближе, сажусь на край кровати. И тут меня словно прорвало.

- Надя не тупая чешка. Она сводная сестра Макса, отец у них общий. И вообще она очень хороший и добрый человек. И мы с ней давно вместе. Уже больше двух лет. – (Милка молчит. Слушает. А мне большего и не надо). – А пожениться решили совсем недавно. Я для того и приехал, чтобы вам рассказать о наших планах. Просто родители неожиданно улетели, а я собирался сделать так, чтобы вы вместе узнали. Но если тебя это обидело, то извини.

- Конечно, обидело, — бурчит Милка, не оборачиваясь ко мне. – Я его с Олькой познакомила, нахваливаю его перед ней: какой у меня братик хороший, у нас с ним друг от друга вообще-вообще никаких секретов нет, а тут выясняется.

- Ну, прости, — перебиваю я. – Вот спрашивай, что хочешь. Я тебе всё расскажу. Я, правда, не хотел, чтобы так вышло. Да и свадьба эта… мы вообще ближе к лету пожениться планируем.

Вижу, как её лицо медленно поворачивается в мою сторону (Ну, слава богу). Вот уже и брови почти не хмурятся, и губки не дуются. Снова такая милая, ну просто не угадать, что полчаса назад хотела меня по стенке размазать.

- Мил… А что у тебя случилось? С Олей поругались, да? – осторожно наблюдаю за реакцией.

- Нет. Оля тут не причём, — грустный голос и опущенные ресницы мне просто сердце разрывают.

- А что тогда?

- Ну… Я это… мы… в парке гуляли, и я Олю поцеловала, случайно, по привычке… А там придурок какой-то старый мимо проходил. Начал на нас орать: что мы на голову больные, что совсем стыд потеряли, ну и всё такое. Олька с ним пооралась, и мы ушли. Но… просто так обидно. Сидят парочки на лавках, обнимаются… Им можно. А нам нельзя. Как будто мы уроды какие-то… А тут ещё ты со своей свадьбой… — глаза у Милки снова заблестели. Я обнял её со спины.

- Мил. Ну, ты же знаешь, сколько вокруг всяких придурков. Ну, не принимай это близко к сердцу. Главное, что у тебя Оля есть, правда?

- … — кивает.

- Ну, вот и хорошо… А давай, ты как-нибудь приедешь к нам с Надей погостить? Знаешь, за границей гораздо проще относятся к таким парам.

- Правда? – искренне интересуется. Кажется, уже совсем не грустная.

- Правда. Там бы никто даже не обернулся. Ну, может, посмотрели бы, улыбнулись. И всё. Вот приедешь – и сама увидишь. А сколько там отличных магазинов! Надя тебе всё непременно покажет…

- Она хоть красивая? – выдаёт моя кареглазая принцесса, и я невольно сияю улыбкой – простила!

- Ещё бы! – гордо задираю нос, роюсь в карманах в поисках мобильного и спустя пару секунд демонстрирую фотографию с портретом Нади на весь экран.

- А фигура-то у неё ничего, — ухмыляется Милка, изучая изображение.

- Иных не держим, — соглашаюсь я, и вдруг осознаю, что Милка это со знанием дела говорит. – Эй-эй! Ты это, на мою невесту не заглядывайся! У тебя вообще Оля есть! Вот на неё и любуйся. А это только моё.

Смеётся, растянула губы в улыбке. Вот такой Милка мне нравится – весёлой и беззаботной, как в былые времена.

- Стааас, а знаешь что?

- Что? – механически отвечаю, продолжая пялиться на Надину фотку.

- А у нас вкусы похожи…

Пауза. Тишина. И вот мы оба заливаемся смехом. А что спорить-то. И вправду, похожи.

Не буду подробно рассказывать, как мы встречали родителей в аэропорту. Как придумывали отмаз, чей это лиф размера 90С завалялся под диваном. Как долго и методично доказывали маме, что всё это время отлично питались и не ели никакой «бомжовской» лапши.