Но я не делаю этого.

Пока не делаю.

Я позволяю себе пошевелиться, когда он приказывает:

— Иди ко мне, Икс.

А потом всё заканчивается, и я задыхаясь поворачиваюсь, чтобы лечь на спину. Он шёпотом произносит:

— Так хорошо, Икс. Так прекрасно, — затем пальцем поднимает подбородок, чтобы встретиться с моим взглядом. — Тебе понравилось?

— Да.

И это не ложь. Не совсем, по крайней мере.

Физически, меня трясёт от дрожи. Физически, последствия ещё захватывают меня и прикосновения заставляют трепетать, я задерживаю дыхание. Физически, да, я наслаждаюсь. Ничего не могу с этим поделать, но мне это нравится.

Ещё... есть пространство внутри меня, глубоко-глубоко... глубокий колодец, где существуют истины, о которых я даже не смею думать, они скрыты и похоронены. Там, где находятся эти истины, я жажду... прощения, свободы, возможности дышать когда я хочу, возможности говорить без задней мысли.

Но я не могу позволить этим мыслям наполнить меня. Не могу, и не делаю этого. Я — мастер самообладания, в конце концов. Могу удержать оргазм на неопределенное время. Могу обойтись без дыхания, пока мне не прикажут дышать или пока не упаду в обморок. Могу сидеть неподвижно в течение многих часов, пока мне не прикажут начать двигаться. Я знаю, что могу сделать эти вещи, потому что прошла через это. Изучила полный контроль в самой жёсткой из школ.

Это похоже на детскую игру, когда моё тело свободно ложится под видом интимной близости на твёрдый, упругий, мускулистый торс, пока звон из сброшенных слаксов не привлекает к себе внимание.

— Мне нужно ответить, — он выдержал паузу, вдохнул, и провёл пальцем по экрану сотового телефона. — Это Калеб. Да. Да. Несомненно, дайте мне двадцать минут. Конечно. Нет, не впускайте его, пока я не доберусь туда.

Он целует меня в висок, проводит пальцем по моему телу от плеча до бёдер и спускается им к ноге.

— Я должен идти.

— Хорошо.

Я не спрашиваю, когда мне ждать его возвращения, потому что не хочу этого знать и потому что я не получила бы ответа.

— Будешь скучать по мне?

— Конечно.

Это ложь и мы оба это знаем.

— Отлично. Твой следующий клиент придёт через два часа, у тебя есть время принять душ, переодеться и подготовиться. Его зовут Уильям Колин Дрейк, он — наследник компании по разработке технологий стоимостью в пятьдесят миллиардов. Используй обычные условия. Досье на Уильяма поступит в обычном порядке.

— Должна ли я ожидать таких же проблем с Уильямом, как с Джонатаном?

На губах появляется насмешливая улыбка.

— Нет, я думаю. Уильям очень сильно отличается от всех животных, за которыми я наблюдал, — после небольшой паузы он бросает на меня любопытный взгляд. — Но... Икс?

— Да, Калеб?

— Будь осторожна с Уильямом. У него дурной характер.

— Спасибо, что предупредил.

— Он должен научиться контролировать себя, так что тебе придётся помочь ему это осознать и избавить его от этого. Но, повторяю, будь осторожна.

Избавить его от этой черты. Это как дразнить змею, будить спящего медведя. Риск получить травму в любом случае. Это будет не в первый раз и не в последний. Надеюсь, мне не понадобится медицинская помощь, как в прошлый раз. Это не прописано в контракте, конечно, но это подразумевается: никогда не причиняйте вред собственности «Caleb Indigo»; это просто неразумно.

Когда дверь закрывается за широкой, одетой в костюм спиной, я иду в душ и смываю с себя эту вонь от секса. Тру себя сильнее и дольше, чем нужно и борюсь с накалом запрещённых эмоций. Когда моя кожа начинает гореть от трения, я заставляю себя покинуть душ и одеваюсь, наношу макияж, перестилаю кровать и готовлю чай.

Потом присаживаюсь на диван и глубоко дышу, успокаиваясь, снижая уязвимость, избавлясь от страха и желания. И снова я — Мадам Икс.

***

Я бросаю один, мгновенный взгляд на маленькую тёмную точку на потолке, спрятанную в углу, и пусть мои глаза выдают меня. Я представляю, что вижу красную точку в чёрной глубине камеры, и мне кажется, что я наблюдаю весь путь электронов и лицо по ту сторону монитора.

Всё, что я могу — это только представлять.

Раздаётся решительный стук в дверь, и встав я медленно выдыхаю, поднимаю подбородок, разглаживаю своё платье на бёдрах, шевелю ногой в обуви и дышу, дышу, позволяя моменту продлиться.

Затем открываю дверь и встречаю тебя.

Ты симпатичный, но не красавец.

— Я вижу, что твоя сексуальность не была преувеличена, — сказал ты.

Я игнорирую замечание и провожаю тебя к дивану:

— Уильям, добро пожаловать. Спасибо, что пришёл. Присаживайся. Чаю?

Ты смотришь на графин.

— Лучше виски.

И затем ты опускаешься на диван, скрещиваешь лодыжки и ждёшь, когда я тебя обслужу, и твои глаза жадно следят за мной. Я вручаю тебе стакан, три кубика льда, немного виски.

— Я прочитал контракт, и должен сказать это не то, что я ожидал. Вы тоже.

Я протягиваю тебе контракт, ты читаешь его снова и снова, затем подписываешь, как и я.

— А чего ты ожидал, Уильям?

— Ну, я, конечно, не ожидал наличие третьего пункта, это точно. Я подписал его, и таким образом, буду соблюдать правила, но я разочарован, Мадам Икс. Я хотел бы вытащить Вас из этого платья.

Твои глаза осматривают меня, оценивая моё тело.

— Уверена, что так оно и есть, Уильям.

— Зовите меня Уилл, пожалуйста.

Ты сделал маленький глоток с обычной для тебя утончённостью.

— Ладно, Уилл. Скажи, что ты надеешься получить от наших совместных занятий?

— У меня вопрос получше, — ты наклонился и взял контракт так, как будто собирался разнести его в клочья. — Что скажешь, если мы порвём эту ерунду и перейдём к хорошим вещам? Мы всегда можем снова подписать его позже.

Я, должно быть, до сих пор чуть-чуть пахну сексом, несмотря на то, как безжалостно драила свою кожу: твои ноздри подрагивают, и ты вдыхаешь, наклоняясь поближе, позволяя своим плечам коснуться моих. Я взяла у тебя контракт, мягко, но решительно положила его на журнальный столик и отодвинула подальше от тебя.

— Я так не думаю, Уильям, — я встаю, беру твой стакан. Ты не сопротивляешься, но твой взгляд становятся жёстче. — Ты подписал его, и по закону теперь им связан. Если не хочешь продолжать, можешь подать прошение, чтобы освободится от контракта. В противном случае я настаиваю, чтобы ты держал дальнейшие такие комментарии при себе, поскольку они не разрешены и не желаемы.

Ты встаёшь прямо передо мной. Твой взгляд твёрдый, глубокий, в нём бушует злость.

— О, я думаю, что Вы лжёте, Мадам Икс. Полагаю, что они желаемы. Но... Я подписал контракт, и я — человек своего слова, — ты возвращаешься на своё место на диване, скрещиваешь лодыжки и усмехаешься. — Итак. Учите меня. Я готов.

Я не обращаю внимания на долю правды в твоих словах, медленно дышу, затем поворачиваюсь к тебе, позволяя моему острому, как бритва, пристальному взгляду пройтись по тебе, разрешая тишине затянуться. Ты не       ёрзаешь на диване, но начинаешь показывать признаки дискомфорта.

— Скажи, Уильям, какое твоё самое заветное тёмное желание?

Сейчас тебе позволено говорить, и твой взгляд становится пронзительным и обжигающим.

— Не уверен, что вы действительно хотите это знать, Мадам Икс.

— О, хочу, Уильям. Я бы не спрашивала, если бы мне это было не интересно, — я подхожу на два шага ближе. — Ты же не думаешь, что можешь меня шокировать, правда?

Ты сглотнул, моргнул, а затем улыбка коснулась твоих губ.

— Хорошо, вы сами попросили об этом. А...это предусмотрено условиями контракта, да? Вы не можете разглашать это кому-либо?

— Не могу, и не стала бы.

Я не говорю тебе про камеры и микрофоны.

— Мне нравится... грубо, — говоришь ты. — И мне нравится неповиновение.

Ты следишь за тем, какой эффект произведут на меня твои слова.

Я кивнула:

— Продолжай.

И ты рассказал мне всё в красках.