— Это всё, что тебе рассказали?

— В основном.

Я прикусила внутреннюю часть щеки и уставилась в окно, удивляясь и размышляя.

— В таком случае, твой отец, возможно, будет смущён, когда узнает о природе моих услуг.

Ты наклоняешься вперёд, поставив ноги вместе и положив локти на колени.

— И какие же у вас услуги?

— Рассматривай их как... обучение этикету. Манеры. Поведение. Внешний вид, культура речи, умение произвести первое впечатление.

— Так, вы учите богатых засранцев, как не быть такими скучными?

Я моргнула и сдержала смех. Ты, действительно, забавная.

— По сути, да. Но есть кое-что ещё. Как ты представляешь себя. Как противоположный пол воспринимает тебя. Как заявляешь о себе, даже пассивно.

— Как вы собираетесь пассивно заявить о себе? — спрашиваешь ты.

— Язык тела, речевые паузы, поза, зрительный контакт.

Ты встаёшь, проходишь по комнате, останавливаешься возле дивана, глядя на меня, а потом резко садишься снова.

— А как именно, вы, женщина, можете научить парней быть более мужественными? — ты наклоняешь голову. — Я имею в виду, большинство из них в наши дни, особенно богатые — те, кто родился с серебряной ложкой во рту и прочим дерьмом — они просто слабаки, верно? Среди них нет альфа-самцов. Прямо-таки самоуверенные, манерные, наглые, назойливые, тщеславные, самовлюблённые, маленькие придурки. Неспособные очаровать, чтобы лечь с девушкой в постель. И неважно, как сильно они стараются — полагаются на пачки своих денег и дорогие машины, чтобы те сделали всю работу за них.

— В твоих словах чувствуется горечь, Джордж, — невозмутимо отвечаю я.

Ты смеёшься, запрокинув голову, твои глаза сияют.

— Можно сказать и так. Была вынуждена осторожничать всю свою жизнь — вокруг много кретинов. У папы имелась такая идея, типа мы должны вписаться в элиту богатых, у нас же вроде много денег. Но мы не похожи на них. Отец — хозяин ранчо, закончивший старую школу Техасских ковбоев в какой-то жопе, и он просто случайно попал в нефтяной бизнес. Папе чертовски повезло, он отсудил какую-то землю, а на ней оказались запасы нефти. Но отец думал, что мог избежать участи быть «синим воротничком», что означало, одевать свою деревенскую задницу в смокинги, а меня в блядские платья с оборками, и ходить на необычные танцевальные вечера. Проблема в том, что вы можете вытащить человека из деревни, но вот деревню из человека — нет. Поэтому мы оставались стоять снаружи. Великосветские юноши обнюхали меня чертовски быстро. Поняли, что я не такая девушка, к которым они привыкли. Разобрались... что со мной что-то не так. Хотя я носила длинные вьющиеся волосы и эти кукольные платья. Но они всё равно поняли.

— Поняли что, Джордж?

Ты смотришь на меня.

— Не притворяйся, Икс.

— Ты тоже, — я смотрю на тебя в ответ.

Ты повела плечом.

—Они поняли, что я лесба.

— Что, прости?

— Ты слышала.

— Ответь, что ты имеешь в виду и не выражайся. Это первый урок.

— Как скажешь, — вздохнула ты. — Они узнали, что я лесбиянка. Так понятно? Я истинная любительница вылизывать киски из Дюксвиля, Лесбийский округ.

Я закатываю глаза.

— Прекрати так шутить, Джордж. Это неприлично.

— Что лично? — ты улыбаешься собственной шутке.

Мой взгляд становится жёстким.

— Джордж.

— Ладно, ладно, — ты поднимаешь руки ладонями вперёд. — Знаю, что это неприлично. И да, я действительно над собой пошутила.

— И не только над собой, но и над другими, которые выбрали такой образ жизни.

Твои глаза сверкают, и я понимаю, что ошиблась. Твои губы искривляются, ты поднимаешь подбородок.

— Это показывает, как много ты, нахрен, знаешь.

— Извини, Джордж, я должна была сказать...

— Это не выбор, ты, изнеженная стерва! Думаешь, что я выбрала это? Полагаешь, я бы выбрала быть лесбиянкой? Девушка-лесби из Лаббока, штат Техас? Серьёзно? Деревенская девушка-лесби из наименее толерантного штата в этой проклятой стране?

Я медленно выдохнула. Не улыбаюсь, и в моих глазах видно раскаяние.

— Мне жаль, Джордж. Это не выбор, я это знаю. Просто оговорилась.

— Ты знаешь, что это значит для меня? — спрашиваешь ты. Я качаю головой. — Нет, конечно же. Откуда тебе знать. Я никогда не показывала этого, понимаешь? Но они знали, даже до того, как я перестала надевать эти кукольные платья для папы. Они знали и обсуждали это между собой. Я ходила на вечеринки и встречи в деревенском клубе, а они преследовали меня. Какого х*я? Зачем? Они знали, что я лесбиянка, но всё же охотились за мной. Один из них зажал меня в дамской комнате после вечеринки однажды ночью. Он собирался трахнуть меня, прямо так и сказал. Ну, он был киской, а я выросла, обучаясь крутить верёвки и объезжать лошадей. Давай просто скажем, что всё это не очень хорошо для него закончилось.

— Ты отговорила его от попытки заставить тебя быть гетеросексуальной, я правильно поняла?

— Превратила его задницу в гамбургер, вот что я сделала. Выбила ему зубы, я имею в виду буквально. Прошлась по яйцам так сильно, что одно из них выскочило из его орехов. И это тоже в буквальном смысле.

Меня передёрнуло.

— Полагаю, это было довольно эффективно.

Ты хмыкаешь:

— Да, после этого они оставили меня в покое, — улыбка исчезает с твоего лица. — Затем, папа и я побеседовали. Думаю, у него было ощущение, будто я не такая, но отец надеялся, что я встречу хорошего парня и забуду об этом. Типа, как этап взросления или ещё какое-то там дерьмо. Думаю, он всё ещё наполовину надеется на это, даже сейчас. Что я вдруг пойду и скажу: «Упс! Думаю, мне всё-таки не нравятся киски! Дайте мне член!»

Не могу не хихикнуть.

— Джордж, будь серьёзной.

— Я серьёзно. Вот что он думает своим затылком. Правда, этого всё же не произойдёт. Я сказала отцу, когда превратила извращенца-насильника в удивлённого беззубого придурка с одним орехом, что не собираюсь больше играть в его спектаклях. Я необычная девушка, и мне надоело притворяться. Отец не смог бы справиться с моим признанием, если бы я просто подошла и сказала, что лесбиянка. У него был бы сердечный приступ. Так что я просто... сказала, что не играю больше и его это устроило. Перестала носить платья, состригла свои волосы, стала Джорджем вместо Джорджии. Но я стала счастливее после этого, и он это заметил. Начала проявлять заинтересованность в бизнесе, в компании. Видишь ли, я для него — всё, так как мама умерла много лет назад. И папа уже не так молод. Хотел, чтобы я продолжила дело после него, но пока я играла в хорошую маленькую натуралку, мне всё это нахрен было не нужно. Теперь, когда я более или менее вылезла из чулана, готова помочь ему с бизнесом.

— Тогда почему ты здесь, Джордж?

Ты пожимаешь плечами и качаешь головой.

— Если бы я знала. На самом деле, думала что это как корпоративное обучение чувствительности, или что-то подобное. Типа, как приглушить свои лесбийские наклонности в компании важных шишек.

Выдохнув, я встала и отступила подальше от тебя, посмотрела мимо тебя в окно, наблюдая за прохожими тринадцатью этажами ниже.

— Я буду откровенна с тобой, Джордж. Не знаю, что могу сделать для тебя. Предполагаю, это зависит от того, что ты хочешь. Обычно, я не обращаю внимания на то, что хотят мои клиенты. Вообще-то, не они мои клиенты, в корне вещей, ты понимаешь. Их родители. Мне платят отцы этих... как ты их называешь, самоуверенных, высокомерных... членов, — я никогда не сквернослювлю. Никогда. Но из-за тебя меня скрутило так, что я себя не узнаю. — Мне платят отцы за обучение сыновей, модифицирующих свою упаковку на более привлекательную. Я не чудотворец. Не могу заставить тигра изменить свою позицию, то есть не могу трансформировать основной характер детей моих клиентов. Но думаю, что могу помочь им научиться маскировать его. Это нечестно, но я очень хорошо на этом зарабатываю.

— Но я не такая, как твои клиенты.