— Ты говоришь дело, Сергей, мы с тобой согласны.

Разговор происходил в доме у Сергея, где им никто не мешал, кроме бабушки, они тут и работали, тут и совещаться решили. Бабушка очень удивилась и обрадовалась, увидев их чинно сидящими за столом и что-то обсуждающими. За последние дни они в гроб ее было вогнали своим стуком. Как она ни была глуха от старости, но такой отчаянный трезвон молотков по железу хоть кого проймет.

— Вот так-то лучше, — сказала она им. — Вишь, как хорошо сидите, точно воробышки на жердочке. А то как зачнете молотками звонить, чтоб вы околели, ну, зажимай уши и беги из дому!

А вот так ежели будете разговаривать, то я и поспать могу.

И она в самом деле завалилась таки спать и захрапела тут же.

Изобретатели на нее не смотрят, храпа ее не слышат. Они сейчас поглощены проектом новой машины. Они его обсуждают со всех сторон, спорят. Проект очень увлекательный, придумал его Васька. Дело шло о постройке машины для ловли карасей в пруду. Машина должна быть снабжена сотней удочек, ловить будет день и ночь. Нужно только время от времени приходить к ней и забирать карасей. Васька так объяснял ее устройство:

— Она может быть устроена из фанеры, но лучше всего из железа кровельного. Внутри ее пружины, шестерни, колесики. Как только карась клюнет, так одно колесико начинает вертеться и карась тащится в машину, где для этого будет устроен такой ящик.

— А велика ли машина будет? — спрашивает его Антон.

— Большая. Потому — сто удочек, червяков штук тысячи две будет, колеса, пружины, шестерни, караси. Ее еле-еле вчетвером поднимешь.

— Так. А кто же червяков на удочки насаживать будет? — задает вопрос Ваське Сергей.

— А вот об этом, товарищи, подумайте. Я все остальное на себя беру, а вы только эту часть обсудите.

— А эта-то часть самая, пожалуй, главная, — замечает Ванька.

Молчание. Все нахмурили брови, думают вовсю.

— Ежели… Да нет, не выйдет из этого ничего, — начал было и запнулся Антон.

— А что? Что?

— Нет, не выйдет, и говорить нечего.

— Нет, скажи, почем знать, может ты и дельное что выдумал, — приставали к нему все.

— Видите ли… Я подумал вот что… Хорошо было бы, если б червяков приучить самих на удочку насаживаться. Или обманывать их как, но только чтоб сами.

Тут на него все руками замахали.

— Брось ерунду молоть!

— Выдумал еще что! То-то осел!

— Где же ты нашел такого дурака-червяка, который сам бы на удочку лез на свою погибель? Нет, брат, таких червяков нету нигде.

Опять молчат, опять думают.

— Вот что, ребята, я предлагаю. Эту штуку мы придумаем завтра, может быть. А пока давайте остальное делать.

Руки у всех зачесались сразу, и все с радостью согласились на предложение Васьки. Мигом очутились они у верстаков.

И четыре молотка оглушительно заколотили по старым кровельного железа листам. Бабушка в ужасе просыпается.

Смотрит, кипит работа.

— Ах, чтоб вы головами своими об стену так, окаянные! Поспать не дают, одеры. Только было сон такой хороший приснился, а они опять за молотки.

Но они не слышат, о чем она толкует. Они работают.

Через неделю машина для ловли карасей была готова. Но карасей она почему-то не ловила.

Может быть, потому, что они и не носили ее к пруду. Но им было не до того. Они сейчас заняты постройкой аппарата, который будет катиться сам по улице и лупить всех поселковых собак камнями и палками.

Проходят дни, недели, месяцы, годы. Целых четыре года прошло с того времени, как был организован союз. За это время много воды утекло, но союз изобретателей не распался. Члены его как были вчетвером, так и остались. Они подросли, поумнели, конечно, слегка.

Трое стали пионерами, а четвертый, Сергей, в комсомол уж вступил. Не мало ему работы там. Он делегат при фабричном комитете, он член культкомиссии, он и в охране труда, он и физкультурник. Особенно пристрастился он к боксу. Руководителя по боксу не было при клубе, так он и еще некоторые ребята сами упражнялись в этом. Бабушка каждый раз узнавала, что ее внук поупражнялся в боксе. Только он придет домой, только она взглянет на него, так и узнает.

— Опять тумаков надавали тебе? — спрашивает она его.

— Никто мне тумаков не давал, — отвечает Сергеи.

— А отчего ж у тебя нос распух и синяк под правым глазом?

— Это мы боксом занимались.

Бабушка только головой покачает:

— Ах, милые ж вы мои братцы, что ж это такое, а? Какой же это такой бокс, ежели парень все время с распухшим носом ходит.

— Так же и нужно, бабуся. Ты вот не понимаешь только в этом ничего. Я тоже, брат, надавал им. Ты знаешь, что я сегодня с тремя бился? С Петькой, Мишкой и Андреем.

— Видать, что не один тебя изукрасил так, дурака, видать. Ну, вот попомни ты мое слово, пойду я к Яше — секретарю вашему — и все ему объясню. Я спрошу его, какой такой бокс этот, что ребята друг друга колотят да в гроб вгоняют.

— Бабуся, да ведь от этого люди еще здоровее выходят, потому физкультура это.

— Здоровее?

— Ну, да.

— А ну-ка давай я тебе тоже этого бокса всыплю вот палкой этой, погляжу как ты от этого здоровей будешь.

— Палкой нельзя. Ты ежели хочешь, то выходи с кулаками и будем драться по правилам.

Бабушка плюет и говорит:

— Ну, пес с тобою, дураком. Пусть тебя колотят. Брешешь, невтерпеж станет, бросишь бокс этот.

Одно время пристрастился было Сергей к докладам. Сначала слушал доклады других, а потом сам захотел докладывать. Взял он себе тему о смычке фабрики с деревней. Готовиться не стал, потому тут ясно все как есть для него. Вышел он на трибуну и осрамился. И пяти минут не проговорил он, не клеится ничего.

— Товарищи… мы… так как смычка. И больше того…

А потом и запнулся. Смеялись над ним ребята. Секретарь Яша утешал его.

— Ничего, Сергей, сойдет. Первый раз всегда так. Потом же ты и не подготовился. В следующий раз лучше будет. И, действительно, в следующие разы он уже почти без запиночки отчеканивал. О международном положении даже доклады читал иной раз.

Ваське, Ваньке и Антону не так-то трудно было. Им что? То лагери, то сборы, то походы да экскурсии. Весело очень.

Полюбился им баскетбол здорово. Чуть свободная минутка — на площадку! А площадка такая ровненькая, точно для баскетбола нарочно устроенная. Носятся они по ней вслед за мячом, как угорелые.

Ванька состоял в редколлегии стенной газеты пионеров «Стеклянный Пионер». Он был такой ядовитый пикор, что его даже директор побаивался.

— Заметит что неладное, живо в газете распишет, мошенник, — говорил директор.

За всеми этими делами не забывали они любимого своего занятия — изобретения машин. Над ними посмеивались товарищи, а они хоть бы что, свое продолжали. Они стали еще серьезнее относиться к делу. Теперь уж они не потели над изобретением машин для ловли карасей или боя собак, нет. Они теперь много читают журналов, следят за другими изобретениями, увлекаются радио: они устроили себе приемники сами чуть не первые в поселке. Только антенна фабричная, а аппарат самими устроен. Они собирались каждый вечер у Сергея и толковали о новостях, говорили, что хорошо бы им тряхнуть стариной, взяться опять за машины. Но и тут они иной раз по прежней привычке хватали через край. Васька один раз выпалил такую штуку:

— Эх, хорошо бы устроить такую фабрику, которая бы из травы шерстяные материи делала!

На него так и уставились все:

— Ты что это? Смеешься или серьезно говоришь?

— Серьезно.

— Ну, значит, ты угорел сегодня слегка.

— Нет, позволь, почему же? Раз в Москве есть фабрика, которая из обыкновенной ели шелковые материалы ткет, — помните, мы читали— то почему же нельзя из травы сукно ткать?

— Дурак набитый, то шелк, а то шерсть. Шерсть-то у барана на спине растет, а не в лесу или на лугах. Ее ничем не подменишь.