Витрины – иконы, а свечи – неоны,
И кассы готовы к принятию жертвы.
Божки-манекены глядят непреклонно,
Храня свою вечную тайну омерты.
А что же нас манит? Потребность в отдушке.
В глотке кислорода средь выхлопов будней.
Одни идут в храмы. Другие – в торгушки.
Где ж правда людей? Там ли, где многолюдней?
Сам
Пускай нельзя остановить
Несущий нас поток,
Но плот для близких сколотить,
Наверно б, каждый смог.
Зачем нам штопка черных дыр?
Громаден жизни круг.
Очерчен нам подвластный мир
Длиною наших рук.
Оставь извечным небесам
Спор истины и лжи.
Что можно сделать – сделай сам,
О прочем – не тужи.
Руками Родена
Я жизнь догола не раздену,
Не буду искать образец.
А время руками Родена
Ведет непреклонный резец.
Не жажду я дерзких открытий,
Свергающих старый канон,
Но жалко мне всеми забытый
Тот мрамор, что был отсечен.
Картины ждут
Здесь нет вдоль стен объемистых шкафов,
Наполненных вещами и вещичками,
Куда сто раз на дню залезть готов
Хозяин-скряга: опись крыжить птичками.
Здесь нет удобных кресел, как в кино,
С подставкой под попкорн и спрайты с колами,
И что смотреть – сидящим все равно:
Придут пустыми и уходят полыми.
Нет, здесь нет ничего, кроме картин,
Все остальное – только обрамление,
И в каждой, словно мягкий пластилин,
Вселенные спрессованы в мгновения.
Картины – это окна в те миры,
Которых не достичь и за столетия.
Они ночами дремлют до поры,
Закрыв от темноты свои соцветия.
Но с первыми шагами в тишине
Картины снова ждут, как солнца лучика,
Тех взглядов, что найдут на полотне
Отверстие для золотого ключика.
Христу, приземлившемуся в Гродно (Посвящение В.С. Короткевичу)
Шли по дороге тринадцать
Вслед за одним:
Жулики, воры, паяцы,
Фокусник, мим.
Был среди них я, ломая
Ту же комедь…
Только дорожка кривая
Стала пряметь:
В жизнь превратились спектакли,
Правда сквозит
В прорезях масок. Не так ли,
Пан езуит?
Страх мой, зайчишкою порскни!
Нас не жалей!
Шли мы, а крест бутафорский
Все тяжелел.
Отсвет костра лег на лица,
Будто бы нимб.
К истине стоит рубиться
Следом за Ним.
Детское
У меня родился сын!
Я под дождиком косым
С непокрытой головой:
У меня родился сын –
Вот он, сверточек живой!
Сквозь оконное стекло
Ничего не разглядеть,
А на сердце так тепло,
И душа готова петь.
Пусть я мерзну дотемна
Здесь под дождиком косым…
Светит солнце из окна:
У меня родился сын!
Четыре зуба
Какие мы зубастые!
Как можем мы кусаться!
Пора зубною пастою
С избытком запасаться.
Давай покажем ямочки,
Кружочком сложим губы
И улыбнемся мамочке
Во все четыре зуба!
Зверюшки спать хотят
У меня зверюшек много,
С ними весело играть!
Тут сказала мама строго:
«Не пора ли нам в кровать?»
Что же, ладно: спать, так спать,
Я не буду возражать.
Но мои зверюшки тоже
Устают и спать хотят.
Мама пусть со мной положит
Медвежат, зайчат, котят.
Покачала головой
Мама: «Выдумщик ты мой!
Неужели и лошадку,
И собачку уложить?»
Пусть улягутся в кроватку,
Места всем должно хватить.
Эй, зверята, спать идем!
Влезли все, хотя с трудом.
Не хватило мне подушки –
На мартышку лечь пришлось,
В спину слон уперся брюшком,
А в ногах улегся лось.
А енотик-полоскун
Спать мог только на боку.
Но уснули все зверята
Мигом в коечке моей.
Не беда, что тесновато,
Если тесно от друзей.
Плюшевые спят друзья…
А сейчас усну и я!
Грибы
1. Этот дождик так мал,
Он почти что и не был.
Он не шел, а хромал,
Еле капая с неба.
Мы не прятали лбы
От бесшумной капели,
И одни лишь грибы
Дружно шляпы надели.
2. Под березой – подберезовик,
Под осиной – подосиновик,
Между ними в шляпке розовой
Мухомориха красивая.
На пеньке – опенок маленький,
А пудовые – хоть взвешивай!–
Грузди сели на завалинку
У кривой избушки лешего…
Заботливый Леший
Леший ступает по тропкам заветным,
Чащи свои обходя.
Здесь его дом, для чужих незаметный,
Выстроен был без гвоздя.
Все его любят – от мышки до лося,
Даже медведи – и те,
И отовсюду сороки приносят
Вести на длинном хвосте.
Там родничок забивается грязью,
Тут может вспыхнуть пожар.
Здесь браконьеры в лесу безобразят,
В страхе зверюшек держа.
Сдвинет он грозно кустистые брови
И браконьеров пугнет,
Чей-то окурок отброшенный словит
И с родника снимет гнет.
Всюду успеет заботливый леший,
Даже в глухие углы.
Плачут деревья – а он их утешит,
Вытрет слезинки смолы.
Ляжет, устав, на зеленую простынь
Мшистые веки прикрыть…
Он-то ведь знает, как это непросто –
Лесу хозяином быть.
Это я ведь виноват
По двору носился вскачь
Озорной веселый мяч:
Распугал ворон в округе,
Под крыльцо загнал котов.
Полон воздухом упругим,
К приключениям готов!
Вдруг раздался звон стекла…
Что такое? Вот дела!
Это мяч влетел в окошко,
Стекла вдребезги разбил.
Позвала хозяйку кошка:
«Муррр! Что мячик натворил!»
Та, в окно просунув нос,
Грозно задала вопрос
Детворе, что там играла:
«Кто попал в окно мячом?»
А в ответ ей прозвучало:
«Сам попал! Мы ни при чем!»
«Вот вы как? И каждый рад
Крикнуть «мячик виноват»?
Что ж, раз он такой неловкий,
Накажу его! И впредь
Будет в запертой кладовке
В темноте ваш мяч сидеть!»
Пригорюнясь, детвора
Расходилась со двора.
Шел и я домой невесел,
