М-да, в идеале было бы, чтобы «тёмные», также неожиданно, как объявились, так и унесли свои бренные тела, потому что заставить просить прощение гоблина и тролля — из разряда неосуществимого. А иные варианты…

Эльф покосился на повернувшегося на другой бок под плащом Ройчи.

Гоблин бросил презрительный взгляд в сторону ещё одного — вроде спящего — разумного, находящегося на поляне, судя по всему, человека, ухмыльнулся и наконец-то соизволил ответить.

— По праву силы, мой остроухий дракончик. Будешь вести себя примерно, то есть тихо и с благоговением, то так и быть, малыш тебя не поколотит, — указал на изобразившего утвердительный кивок тролля. — Может, даже мы позволим тебе обглодать косточки из похлёбки, если чересчур уж ты голоден, а малыш не сгрызёт их своими молочными клыками.

От возмущения Каэлен даже начал вставать с бревна, а рука автоматически потянулась к кинжалу на поясе. Что, впрочем, совсем не напугало мелкого зеленокожего нахала.

— Да ты… ты сейчас умоешься кровью, — буквально прошипел эльф, сверкая глазами, скривил презрительно губы и окинул красноречивым взглядом весьма потрёпанный вид гоблина со свежими царапинами и кровавыми подтёками. — Тем более, я вижу, вам не привыкать огребать неприятности, — он проигнорировал откровенно злой взгляд коротышки и продолжил с той нравоучительной интонацией, с какой только могут эльфы, окончательно выводя из себя собеседника. — Если голова пуста, то страдает не только она, но и весь организм.

Каэлен неожиданно пошатнулся — в глазах потемнело, и резко нагрелись браслеты на руках — амулеты от «тёмной» магии. Он поспешно мысленно выставил защиту от воздействия, перевёл дыхание и с нескрываемым удивлением и гораздо более настороженно посмотрел на мелкого «тёмного». Тот, оказывается, ко всему прочему, ещё и носитель дара! Что ещё за сюрпризы приготовила эта парочка?

Гоблин же продолжал его сверлить злым, ненавидящим взглядом, будто он, случайно встреченный в леске на окраине цивилизованного мира, эльф был олицетворением всего того нехорошего, что «тёмный» хотел бы уничтожить. Так могут смотреть на ещё бьющее крылышками, но уже обречённое насекомое. Каэлен даже невольно поёжился от пришедшего сравнения.

— Ты ещё пожалеешь о сказанном, мой остроухий собрат по разуму, — негромко прошелестел ровный голос. — Да, малыш? — неприятная морщинистая рожица ещё более скривилась, полуобернувшись к огромному товарищу.

— Да, жрать охота, — прозвучал неожиданно низкий, но не грубый голос, и маленькая голова на большом теле этак величественно согласно кивнула.

Глаза тролля с интересом уставились на эльфа. При этом никакой враждебности или агрессии Каэлен в этом взгляде не ощутил.

Казалось, драка неизбежна, и высокорождённый стал просчитывать варианты, за что схватиться. Кинжал — недостаточное оружие для борьбы с троллем. Лук с колчаном всего в двух локтях, но это не выход — натянуть тетиву, наложить стрелу всё-таки требует минимум времени, которого ему наверняка не хватит. Чуть дальше, но левее, на ветке висят ножны с мечом — и это единственный шанс оказать действенное сопротивление.

Всё замерло в напряжённом, хрупком ожидании — кто сделает первый шаг? Каэлен смотрел исключительно на напружинившегося перед прыжком гоблина. Тролль маячил на периферии зрения шагах в пяти, и хоть он, по мнению эльфа, был опасней противником, мелкого «тёмного» гадёныша он не собирался сбрасывать со счёта. Несмотря на размеры, гоблины всегда были коварными и неудобными бойцами, зачастую пользующимися своей якобы безобидностью и демонстрируемой неопасностью. И тут снова зашевелился Ройчи.

Плащ ушёл в сторону, несколько неторопливых телодвижений, и взору замерших соперников явился босоногий, со взъерошенными русыми волосами, новый персонаж. «Тёмные», не выпуская из виду высокорождённого, покосились оценивающе на человека.

Тот посидел несколько ударов сердца на импровизированном лежаке, обхватив руками колени и уставившись в землю. Потом душераздирающе зевнул, заставив даже в испуге сорваться с ближайшей ветки пичугу, и встал. Потянулся, рубаха навыпуск и не зашнурованная лоткрыла худое жилистое тело. Поднял руки, потёр глаза, как бы прогоняя сон, собрал с бледного осунувшегося лица волосы, небрежным движением скрутил их в хвост и отбросил его, никак не фиксируя, за спину. Наклонился, взял флягу с водой и жадно приложился. Тонкая струйка скользнула по подбородку на шею, ключицу, грудь. Прошлёпал босыми ногами, чуть вздрагивая, наступая на острые неровности, через центр поляны к костру, напрочь игнорируя непрошеных гостей. Склонившись, потянул носом над котелком, и губы разрезала слабая улыбка.

— А неплохо, Лис, — тихо и словно простужено произнёс он, не глядя на товарища.

Эльфа неожиданно накрыла такая всеобъемлющая и сметающая всякое напряжение волна лёгкости, будто на обложенном тучами небосклоне, выглянуло солнце. Истаяло раздражение, глупые переживания ни о чём, и даже «тёмные» превратились в обыкновенны утренний антураж, вроде деревцев, птичек, костра. Всего лишь улыбка и парочка добрых слов — что ещё надо нуждающемуся путнику?

— Это что за явление? — внятно проскрипел гоблин, настороженно и внимательно рассматривая человека, который выглядел совершенно неопасно, но при этом он чувствовал в этом, абсолютно расслабленном и будто открытом и не враждебном разумном некий подвох.

— Пошли вон, — негромко бросил мужчина, даже не оглядываясь на стоящего за спиной заскрипевшего зубами гоблина. — Научитесь вести себя прилично, тогда и приходите к нашему костру, — холодные серые глаза несколько долгих мгновений неприятно изучали мелкого «тёмного», как какую-то букашку.

Гоблин даже вздохнул с облегчением, когда этот непонятный человек отвернулся. Он явственно, всей шкурой почувствовал предупреждение, которое его чутьё подсказывало ему не игнорировать. Но пока он разрывался между тем, чтобы упрямо принять вызов и благоразумием, в игру вдруг вступил тролль, которого опрометчиво приняли то ли за большой куст, то ли за огромный валун.

— Мы что, жрать не будем, жрать охота?!

Странное выражение в иное время вызвало бы улыбку, но не сейчас, так как возмущение, пусть и перемешанное с какими-то жалобными нотками, прозвучало весьма внушительно. И грозно.

Гоблин только пытался виновато пожать плечами, повернувшись к своему напарнику, когда тот сделал несколько решительных шагов к такой близкой еде. На его пути вдруг вырос мужчина, сложив руки на груди, спокойно и бестрепетно глядя на возвышающегося над ним «тёмного».

Тролль гневно раздувал ноздри и зло сверлил глазами возникшую перед ним казалось бы незначительную преграду. Возможно, он и успокоился бы — уж очень был уверен в своём праве и невозмутим чужак перед ним, но такие аппетитные и столь близкие ароматы еды просто сводили его с ума. А голодный тролль, как известно, не всегда может контролировать себя. Но как бы желая найти компромисс между вступлением в конфронтацию — всё-таки где-то глубоко внутри у него теплилось непривычное чувство робости перед человеком — и желанием набить пузо, он сделал шажок в сторону, намереваясь кружным путём добраться до заветного котелка.

— Э нет, приятель, — с совсем незлой усмешкой проговорил человек, а в следующий удар сердца тролль почувствовал дикую выворачивающую боль в локте, ноги его подкосились, и он, сопровождая действие утробным болезненным воем, всем мощным телом грянулся оземь.

Спустя какое-то время тролль беспомощно валялся на спине, потом, заскулив напоследок, притих, лишь слегка постанывая на выдохе. Когда он открыл глаза, над ним на корточках сидел и миролюбиво смотрел истязатель. Конечно, он мог махнуть левой лапой и рассчитаться за всю свою боль, но он уже понял, что делать этого не стоит, дабы не усугублять своё положение — всё-таки разумного, сумевшего одним движением завалить снежного тролля, нужно, как минимум, остерегаться.

— Ну, как, приятель, жив? — благодушно уточнил человек.

Тролль лишь моргнул, чувствуя неприятное жжение в локте, затылке и покалывание в неудачно приземлившемся копчике, повернул голову в сторону, где его взгляд набрёл на в ужасе глядящего на него гоблина.