— Что-о?! — возмутился гном. — Ностромо ещё никто не мог упрекнуть в том, что он не может определить ценность вещи! И тебе, зеленокожая блоха, не стоит быть первым!

Худук фыркнул, проигнорировав обидное сравнение, и отвернулся. Небось, при случае припомнит, — с сожалением подумал Ностромо, сплюнул недовольно — умеет же, дракон зеленозадый, испортить настроение. Впрочем, унывать и долго переживать он и не собирался — у него были свои методы снятия стресса: еда, пиво, драка и материальные ценности, причём не важно, в какой последовательности. И если с пивом пока стоит погодить, а драка наверняка вскоре предвидится, то в еде и набивании кошеля он решил оторваться по полной. В конце концов, он же не для себя старается!

— Ну что, пузан, — ласково обратился гоблин к багровому, пытающемуся отодвинуть лицо, особенно правый глаз от очень острого кончика ножа, — ты уже созрел, чтобы пасть к нам на стол? Смотри, а то гнилушки мы не любим. Да, Ройчи?

— Конечно, Худ, — очень серьёзно ответил мужчина. — Сапога не пожалеем, чтобы раздавить.

— И косточки захрустят, — довольно оскалился «тёмный».

— Я уже всё понял, — торопливо подал голос РоШакли, затравленно оглядываясь. В его глазах билась нестерпимая жажда жизни. И дикая боязнь боли. — Я всё расскажу, если вы пообещаете…

— Ну, уж нет, — спокойно перебил Ройчи. — Кроме быстрой смерти, которой, конечно, ты не заслужил, мы ничего пообещать не можем — не имеем права.

РоШакли обречённо вздохнул и как-то вдруг сдулся, весь такой недавно важный, полный жизни и дурной крови. Он остановил обречённый взгляд на неподвижном и мрачном Мириуле, который единственный не пугал его, но сразу же понял, что апеллировать к этому молчаливому человеку тоже бесполезно.

— Можете верить, можете нет, но я на самом деле — жертва обстоятельств, — он замолчал, сухо облизывая губы. — Поймите, я когда-то совершил плохой поступок, и попал в поле зрения очень влиятельных людей. Но разве вы никогда не совершали чего-то противозаконного? — он жалобно попытался найти понимание у своих судей — палачей.

— Противозаконного сколько угодно, — мягко и вроде даже как-то с сочувствием ответил гоблин. — Но вот противоестественное, — он значительно поднял бровь, — никогда.

Бывший комендант Агробара вздохнул — он понял, что в любом случае пощады не будет. И продолжил каким-то равнодушным, отстранённым тоном, словно уже смирился с неизбежным.

— Я попал на крючок. А параллельно меня стали продвигать вверх по служебной лестнице и наконец представили Его Величеству, королю Элию, которому моя прямолинейность и простой солдатский язык пришлись по вкусу, — он замолчал, будто погружаясь в воспоминания. — Я стал себе много позволять, и если к дворцовым интригам я по прежнему был равнодушен — но при случае мог сделать гадость, — он криво улыбнулся, — не понравившимся мне заносчивым, высокомерным дворянчикам, — погрустнел. — Которых, впрочем, было львиное большинство. В итоге стал тем, кем стал. И мне сложно сказать, лёжа сейчас связанным, — он горько скривил губы, — жалею ли я о прожитом. Вряд ли. Девочки, хорошее, дорогое вино и — даже — возможность смотреть свысока на многих благородных. Нет, не жалею. И вы думаете, я смог бы сказать что-то поперёк тем лю… — его неожиданно перекосило, как от боли, судорога прервала монолог.

Друзья переглянулись озадаченно и вновь вернулись к внезапно застывшему, потустороннему взгляду мужчины. РоШакли стало неудержимо трясти, глаза окончательно остекленели, а изо рта пошла пена вперемешку с кровью.

Худук стремительно протянул руку, поворачивая голову — чтоб не захлебнулся. Но всё было напрасно — огромное тело ещё сотряслось несколько раз и наконец замерло в той неподвижности, присущей лишь смерти.

Гоблин поднял взгляд на мрачного Ройчи и отрицательно покачал головой.

— Почему?

— Сейчас уточню, но, думаю, что яд, — с искренним сожалением констатировал «тёмный».

Худук развил бурную деятельность, делая пассы руками, достав из поясной сумки какие-то кристаллики и бросив несколько крупинок себе на язык. А потом, словно гончая, идущая по следу, чуть не на четвереньках стал носиться по залу — нюх-то у гоблинов, пожалуй, не хуже, чем у псов.

К Ройчи неслышно подошёл эльф.

— Что тут у вас? — он мазнул равнодушным взглядом вокруг.

Ройчи не сомневался, что Листочек успел заметить всё: и суетящегося Худука, и мёртвого РоШакли, и сделал верные выводы. Но, по большому счёту, это всё его не очень трогало, единственное, что его интересовало — это поскорее покинуть это загаженное смертью помещение.

— Да так, как видишь, не каждый может пережить встречу с нами, — Листочек хмыкнул — типичный человеческий жест. — Что у тебя?

— Она здесь.

Ройчи поджал губы и согласно кивнул.

— Ваше Высочество, — встрепенулся эльф и торопливо двинулся мимо Ройчи, тот обернулся и увидел неуверенно бредущую к ним девочку, закутанную в плащ.

— Руфия, тебе нельзя вставать, — громко и строго отреагировал наёмник.

Принцесса, опираясь о руку эльфа, приблизилась и слабо улыбнулась.

— Мне там очень… неуютно стало, — она виновато хлопнула своими глазищами на Ройчи, и у того от сумасшедшей жалости и хлынувшей, словно прорвавшая плотину вода, нежности, сжалось сердце.

— Тебе плохо? — с подозрением поинтересовался он. Одно дело — последствия стресса и запугиваний, на которые был горазд уже к сожалению мёртвый РоШакли, другое…

Руфия молча пожала плечами и присела на краешек стоящего рядом кресла. Конечно, она не хотела быть обузой для наёмников и отвлекать их на себя, но ей действительно было… не очень хорошо.

— Так, Лис, срочно зови Ностромо, — эльф вопросительно посмотрел на него. — Он, — Ройчи неопределённо пошевелил пальцами, — где-то здесь, — ухмыльнулся, — в поисках несметных сокровищ.

Листочек неодобрительно поджал губы, согласно кивнул.

— А как же наша спутница?

— Я сам, — улыбнулся Ройчи и тут же посерьёзнел, глядя на Руфию, склонившуюся к коленям; её светлые, прежде золотистые волосы, сейчас словно некая тусклая завесь, скрывали лицо. — Шара, выходи! — неожиданно громко и требовательно позвал Ройчи в пространство перед собой. — Мы знаем, что ты последовала за нами, поэтому быстренько тащи свою пока не битую попу сюда. Не испытывай моё терпение. Ты или в команде, или сама по себе!

Руфия, недоумённо поднявшая бледное лицо на якобы гневающегося мужчину, с удивлением успела заметить возникшую из темноты, словно бы соткавшуюся из ничего, тонкую фигурку с накинутым на голову капюшоном. И лишь при приближении она с изумлением опознала шалюрку, которую наёмник взял под своё покровительство. С девушкой была связана какая-то тёмная история, но любопытство Руфии никто из компании не пожелал удовлетворить, отделываясь шуточками, при чём, не взирая на её юный возраст и высокий статус, порой скабрезного толка. Но Руфия, даже подключив весь свой аналитический ум, так и не смогла определить, стоит ли верить в сказанное, и делать какие-либо выводы. А слухи, самые неожиданные и фантастические, которыми обрастала эта ситуация, она совершенно не брала в расчёт.

Ройчи, настроенный самым решительным образом на разнос непослушной сиделки — телохранительницы, был остановлен возвращением зеленокожего товарища. Судя по его загадочной роже, его следовательская деятельность имела результат.

— Ну? — поторопил вставшего в позу товарища наёмник; гоблины — это общеизвестно — весьма падки на лесть (хотя, если разобраться, кто в силах от неё отказаться, тем более, если она заслужена?)

Худук бросил на Ройчи обиженный взгляд и обвинительно направил на него указующий перст.

— Вот всегда вы, люди, вечно куда-то торопитесь! Как вы вообще успеваете снять штаны, придя в уборную?

— Мы просто не можем позволить себе сидеть на заднице сутками в позе мудреца, — парировал Ройчи. — Жизненный срок наш ограничен, поэтому мы просто не зеваем, а не торопимся. В отличие от некоторых, позволяющих себе в сложных ситуациях устраивать сцены с одним актёром.