Изобразив вежливый поклон Руфии, он посмотрел на Ройчи.

— Имею честь предложить учебный бой, — он ещё выше приподнял подбородок, в тщательно контролируемом баске мелькнули снисходительные нотки. — Наслышан о вашем мастерстве и имею желание провести сравнение агробарской школы и… вашей, — он вопросительно замер.

Ройчи, вставший с корточек возле Руфии, где она ещё что-то чертила на земле, смачно откусил от яблока и учтиво кивнул.

— Весьма польщён, глубокоуважаемый рыцарь. Но есть две весьма, поверьте мне, досадные причины, мешающие провести этот — я уверен — любопытный и показательный бой, — наёмник сплюнул семечку, на его невозмутимом, с толикой доброжелательности лице, невозможно было отыскать ни намёка на насмешку. — Слухи о моих заслугах весьма преувеличены — это первое. И второе, — он виновато продемонстрировал недоеденное яблоко, — я немного занят.

Огорошенный рыцарь, забывшись, приоткрыл рот — маска надменности разлетелась от простейшего толчка. Наверняка из всей речи он понял только то, что схватки не будет, а значит «надрать задницу этим заносчивым наёмникам» не получится.

— Но, — Ройчи, будто задумавшись, наклонился к следующему яблоку, — дабы не расстраивать вас и, так сказать, не откладывать запланированный анализ различных боевых школ, смею предложить лучший, нежели я, вариант, — рыцарь был само внимание. — Как вы смотрите на то, чтобы познакомиться с умениями подгорных жителей? — он красноречиво посмотрел на брызнувшего пивом, выпучившего глаза гнома; неужели не в то горло пошло? — Он сейчас как раз в неплохой форме, — выразительно похлопал себя по животу. — И уже неплохо размялся.

Ностромо с немой мольбой посмотрел на товарища, но взгляд того был твёрд и непреклонен, и гном нехотя встал, неторопливо прошёл к рыцарю, на лице которого застыло выражение ожидания, интереса и… недоумения, смерил его взглядом.

— Ностромо, — подгорный улыбнулся во все зубы, и ударил себя в грудь.

Рыцарь вернул на лицо холодное выражение и церемонно представился:

— Сэр Тьяри РоАйруци.

— Ух ты, целый рыцарь! — Ностромо восхищённо присвистнул, остановил взгляд на оружии. — Меч! Настоящий, — он скорчил значительное лицо и, обернувшись, незаметно подмигнул друзьям. — Можно посмотреть? — требовательно протянул руку, но молодой рыцарь, засомневавшись от такого беспардонного желания, увёл руку в сторону. — Тебе что, жалко? — удивился гном. — А! Думаешь, что я такой неуклюжий вдруг случайно его сломаю? — сообразил.

РоАйруци ничего не оставалось, как дать подержать оружие.

— Да, классная вещь, — цокнул языком гном, проводя рукой по лезвию. — Длинная и тяжёлая… — Брада поморщилась — уж очень неуклюже подгорный строил из себя недотёпу. Любой житель Веринии от мала до велика знает, что гномы весьма искусны в ремёслах. Тем более, связанных с металлом. Криворукий гном — это всё равно, что полуслепой эльф. Те не менее, молодой человек воспринимал всё, как должное. Интересно, из какой глуши явился он, такой… наивный?

— Ой! — гном коснулся режущей кромки и резко отдёрнул ладонь, якобы порезавшись и едва не уронив оружие, которое поспешно перехватил РоАйруци. — Он — острый! — изумлению в голосе Ностромо позавидовал бы любой актёр королевского театра. — Не-е, с такой штукой я не буду с тобой это, как его? — упражняться. Это же опасно! — раздражение вперемешку со снисхождением изрядно оживили лицо рыцаря. — Но если ты такой хороший воин, как я погляжу, могу предложить наш, подгорный способ определения, кто круче, — гном вопросительно уставился на него. В глазах РоАйруци таки мелькнуло подозрение, вот только идти на попятную у стольких зрителей он уже не мог, поэтому нехотя согласно кивнул. — Только, смотри, потом сильно не злорадствуй, если победишь, — предупредил гном. — Не люблю я, когда надо мной смеются.

Рыцарь вздохнул — победа над этим, на порядок меньшим за него и наверняка больше работающим языком, разумным, его совсем не вдохновляла. Это совсем не то, нежели сойтись с человеком в красивом поединке на мечах. Но ничего, зато в данной ситуации он может сыграть в великодушие, которое всегда хорошо воспринимается народом.

— Я согласен.

— Хорошо, — гном довольно потёр руки. — Тогда прячь свою железку, она тебе не понадобится. Все эти ваши человеческие штучки: подлиннее, поострее, потяжелее мы пока отложим в сторону. И ребёнок может завалить хорошего воина из арбалета… О чём это я? Ах, да, будем соревноваться, кто крепче, — пока что РоАйруци хоть и выглядел уверенным, но зёрнышки непонимания и сомнения потихоньку стали прорастать в благодатной почве. — Для начала проверим наши нижние конечности. На счёт три каждый остаётся на одной ноге. Условие: руками ни за что не держаться. Проигрывает тот, кто не выполнил условий, или первым станет на обе ноги. Понятно? — гном участливо заглянул в растеряннее лицо рыцаря и хоть тот, если разобраться, вряд ли хотел участвовать в этом непонятном соревновании, голова сама согласно качнулась. — Только учти, сэр, — продолжил ушлый гном, — прямо сейчас уважаемая их высочество, Руфия — чтоб всё было по честному — начнёт считать до трёх, и если ты вовремя не поднимешь ногу, тебе автоматически засчитается проигрыш, — гном дождался обречённого кивка. — И последнее, совет — пока идёт счёт, выбери верную ногу: правую или левую. Поверь, — проникновенно выпучил глаза, — от этого много, что зависит. Я-то уже с этим определился. Но я ведь меньше, значит, заведомо слабее, правда? Поэтому я имею право на такую фору. Руфия, детка, начинай! — и принялся разминать ноги и приседать.

Девочка вышла к соперникам — сама серьёзность. К этому моменту к месту состязания подтянулись не только воины, пришедшие с РоАйруци, бросив махать палками, но и парочка кухарок, проходивших на задний двор по делу и ещё какие-то мужики.

— Раз! Два! Три! — прозвучал звонкий голос.

Ностромо картинно поднял ногу, РоАйруци был более поспешен, просто согнув конечность в колене, при этом на его лице столь красноречиво гуляли желваки, что было ясно: он наконец-то осознал, в какую авантюру ввязался. При этом, не важно, с каким результатом: проклятый гном даже проиграв, с лёгким сердцем пойдёт хлестать пиво, рассказывая всем встречным, что соревновался с самим рыцарем! В любом случае, он не будет в накладе. В отличие от него, хм, сэра, стоящего на одной ноге в присутствии пусть младшей, но принцессы. Для полного завершения жанровой сценки не хватало только прокукарекать!

Не будь Тьяри столь напыщен, закомплексован или хотя бы более опытен в общении с разными представителями Веринии, он легко бы мог свести ситуацию к любому приемлемому решению, не затрагивающему якобы честь. Но то, как он невольно пучил глаза и надувал щёки, лишь раззадоривало наёмников, весьма далёких от трепетания перед всякими заносчивыми типчиками, у которых, к сожалению, в военных лагерях и школах такой предмет, как чувство юмора, отсутствовал напрочь.

Брада тихонько про себя захихикала — как девчонка, право, но на происходящее без улыбки смотреть было невозможно, и даже суровые воины, сопровождавшие РоАйруци, с трудом прятали усмешки в усы — слава Единому, не лезли с советами, иначе молодой человек мог взорваться окончательно. Сама наёмница, прекрасно осознав роль этого юнца при его Лидии, всё равно была на стороне проказника гнома. Не из корпоративной солидарности, а потому что действительно симпатизировала «светлому».

Что Лидия в нём нашла? — возник неожиданный, очень даже предсказуемый, но столь же риторический вопрос. Крепкое, здоровое тело с достаточной для употребления каплей голубых кровей, облачённое в некий романтический каркас. При не очень затруднительном напряжении воображения, этого красавца легко можно было представить… приятным.

Действо же на сцене застыло: стоять — сидеть и пялиться на замерших в не совсем комфортных позах участников было как-то глупо, что ли, тем более крепкие и можно сказать, в расцвете сил лица мужского пола могли продемонстрировать чудеса выносливости, уморив и усыпив при этом зрителей. Это, видимо, понял и гном, для начала начав скакать на одной ноге вокруг побагровевшего рыцаря, потом приблизился к месту своего сидения, где рядышком стоял забытый на время всеми бочонок пива. Вернувшись, к рыцарю, предложил «освежиться», но тот молча отвернулся в сторону. Гном, восхищённо воскликнув: «Вот это сила воли, уважаю!» сам присосался к полегчавшей ёмкости, и не успокоился, пока полностью не опустошил её. Несколько затяжных ударов сердца все вокруг, затаив дыхание, уважительно наблюдали работу кадыка и в полной тишине слушали серенаду смачных глотков (сама Брада почувствовала, как пересохло у неё горло и спешно исправила эту неприятность, вылив в глотку остатки пива из кружки). Скорчив недовольную рожицу, Ностромо потряс бочонок, отреагировавший совсем уж слезами, небрежно уронил его и требовательно уставился на тролля.