— Как она? — спросил Ройчи.
— Задремала, — лаконично ответил тот, и Ройчи согласно кивнул — незачем будить эту занозу.
Вопреки кажущемуся пренебрежению и ответной прохладце вкупе с казарменным юмором, наёмник не относился к Оливии как-то совсем уж плохо или безразлично. Нет. Она была вполне в его вкусе, как женщина. Внешне. Внутренне же её суть, требующая подчинения (хотя бы номинального) мужчины, а благодаря природному очарованию и, судя по всему, значительному опыту, амазонка могла окрутить практически каждого, имеющего такой слабый орган, как яйца, которые умеют перехватывать управление над организмом у головы, заставляла Ройчи сторониться её, то есть не попадать в сферу действия её обаяния. Так, на всякий случай. Шкура-то у него толстая, лобная кость крепкая, иммунитет на уровне, но, как говорится, не хочешь упасть лицом в грязь — выбирай солнечную погоду. Именно так — от греха подальше. При этом действительно был рад за эльфа, выбравшего достойный объект внимания: в меру костлявый (стройный), но с выпуклостями в нужных местах (в отличие от более плоских эльфиек). Ну и что, что их романтические отношения совпали с неприятными событиями, как смена короля — при том, что подобный антураж способен добавить отношениям особой остроты.
— Послушай, — отчего-то эльф приблизился к человеку, хотя на просторной плоской крыше их никто не мог подслушать, да ещё при этом и голос понизил, чем вызвал ехидную усмешку; но, подумав, тут же одёрнул себя — с какими только Дарами ни встречаются разумные, и исключить что-либо наверняка, тоже прослушивание, например, не получится; другое дело, что их появление здесь, на этой крыше конкретно этого дома — событие очень непредсказуемое, — у меня неприятные ощущения, что за нами следят… И кто-то будто ведёт нас.
Высказавшись наконец-то, Листочек даже выдохнул облегчённо — видно, мучил его этот вопрос основательно.
Нужно сказать, что сходные ощущения постороннего взгляда испытывал последнее время и Ройчи. Это вызывало серьёзные опасения. Но в силу того, что эмоциональный окрас этого «взгляда» кроме интереса, ни злости, ни враждебности не излучал, он счёл его недостойным внимания — мало ли озабоченных жителей пялится на улицу. Не хватало ещё заработать себе какую-нибудь паранойю — когда в каждом темнеющем кустике чудится враг, а стрекот ночных насекомых — неумолимая поступь неприятностей.
— Я проследил, — между тем продолжал эльф, — ощущение появляется тогда, когда я, так сказать, на виду, не в помещении, — это уже было серьёзней, Ройчи вопросительно изогнул бровь, ожидая продолжения — у товарища явно было, что добавить. — В общем, я почувствовал себя достаточно неуютно, чтобы воспользоваться некоторыми своими возможностями… — он замолчал, испытывающее глядя на человека, хотя тот и так понял, что имеет ввиду высокорождённый: присущие его народу врождённые качества: отвод глаз, магия воздействия на всё живое, а также набор лесного жителя, охотника — следопыта, поэтому нетерпеливо кивнул: мол, продолжай уже. — И ничего, — развёл тот руками.
Он вроде как был недоволен. Ройчи задумался: двоим «чудиться» не может.
— Когда это началось? — более обстоятельный и чувствительный эльф, не взирая на параллельные амурные дела, наверняка уже попытался воссоздать маршрут невидимого соглядатая.
— После… после твоего разгрома логова «ночных».
— Дракон! Не хватало нам какого-нибудь мстителя.
— А может это наоборот — хотят отблагодарить?
Ройчи попытался на невозмутимом лице товарища отыскать иронию. И не смог. С высокорождёнными всегда так: рожа каменная, и о серьёзности слов можно только догадываться.
— Ладно, поставим стандартные ловушки — авось попадётся птичка любопытствующая…
— Я ставил. Бесполезно, — он заправил мокрую выскользнувшую косицу снова под капюшон. — На нашем первом месте стоянки.
Имелось виду, что двигаясь вдоль основных городских проспектов и улиц, после бойни, устроенной Ройчи, они вышли к площади, которая смотрела прямо на искомый, нужный им мост к Ремесленному кварталу. Но изобилие вооружённых людей на этом участке заставило их схорониться и дождаться темноты, а потом уже пытаться прорваться. Для этого избрали чердак жилого дома, куда проникли, не потревожив напуганных жильцов. Там, в тесноте и коротали ночь, пытаясь обсушиться, перекусив последними лепёшками с сыром, заботливо приготовленными Тарой, думали, дежуря по очереди, прислушиваясь к постепенно затихающему разгулу в городе и поглядывая в узкое и грязное чердачное окошко. В какой-то момент уличный шум усилился, стали доноситься яростные крики, вопли боли, стук железа, характерный для драк, многочисленный топот — складывалось впечатление, что одна банда сцепилась с другой. А потом наступила тишина. Почти как в мирное время. Только ещё тише. И наёмники с девушкой решили: пора. Но не тут-то было.
Вместо ожидаемых вооружённых грабителей они увидели странный интернациональный сброд: «тёмные»: какие-то низкорослые, похожие на гоблинов — переростков, попадались «светлые», похожие на грейфов и — люди самых разных оттенков в аляповатых, разноцветных (даже в ночном сумраке, припорошенном дождём это было заметно) туниках, штанах, камзолах, платках с совершенно разнообразным оружейным и защитным арсеналом (предпочтение — сабли и копья), но, как ни странно, подчинённые жёсткой дисциплине — пьяных среди них не было, и действовали они, как показалось, следуя неким приказам. Они очень напомнили наёмникам известных пиратов Акульего архипелага — а это ребята были серьёзные. Чудом избежав встречи и столкновения, беглецы поспешили убраться из опасного района — пираты всё прибывали и прибывали, и везение друзей легко можно было объяснить некоторой невнимательностью пришельцев — ну, какой дракон, скажите на милость, будет бродить по улицам, занятым морскими головорезами?
Стараясь сильно не удаляться от Ремесленного квартала, беглецы продвигались как бы вдоль линии канала, в надежде отыскать ещё один удобоваримый переход. В принципе, следовало поспешить и по возможности предупредить цеховиков (если они, конечно, ещё не в курсе) об опасном соседстве. Но про это пока пришлось забыть. Зато они отыскали двухэтажный брошенный дом в форме широкой башни, который удачно возвышался над одноэтажными строениями переднего ряда, после которых, собственно и шла улица, соседствовавшая с каналом. А на противоположном берегу водораздела росли подходящие для задумки Ройчи деревья. Подходящие для форсирования неширокого, возможно локтей в десять канала, который однако перелететь вряд ли бы удалось — чай, не птицы. Зато после удачно брошенной кошки и натянутой верёвки это сделать было реально. И вот уже в этом доме битый час они коротали время, не решаясь на какие-либо действия.
А Листочек, выясняется, ещё и пытался кого-нибудь изловить. И ничего не сказал. Боялся прослыть паникёром?
— Но сейчас давление «взгляда» усилилось. Будто наблюдатель где-то поблизости.
Они, не сговариваясь, оглянулись по сторонам. В принципе, вокруг было достаточно мест, откуда их легко было видеть, при этом самому оставаясь в тени: крыш с различными надстройками одной с ними высоты, а то и повыше хватало.
Их диалог прервало внезапное появление Оливии. Она, ничего не говоря, нетерпеливо махнула рукой: мол, подойдите скорее. Вкупе с озабоченным выражением на лице, это насторожило Ройчи.
— Это будет вам интересно посмотреть, — произнесла негромко девушка, словно кто-то собирался их подслушивать и повела их вниз, потом влево, к узким окнам пустой и перевёрнутой вверх дном, со следами крови, комнаты.
Окна выходили на неширокую улицу, шедшую прямиком (перпендикулярно) к каналу.
Картина, открывшаяся их вниманию была типичная: кто-то кого-то остановил и требует досмотра и каких-то документов (лучше — мешочек агров) для прохода дальше. Вот только ситуация была несколько неоднозначная: колонну из примерно двадцати потрёпанных солдат — пехотинцев, нескольких всадников и крытой повозки остановила пятёрка пиратов под предводительством огромного чернокожего парня. Да, у морских волков было четыре арбалета, направленные на агробарцев, но преимущество в живой силе было, несомненно, у солдат, выглядевших, несмотря на внешнюю усталость, достаточно уверенно.
