- Ой! – вскрикнула я и сильнее сжала в своей руке ладонь Эдварда. – Как же страшно…

- Я же сказал тебе. Не оглядывайся. Держи мою руку и смотри только вперед. Только вперед, Белла. Обещаешь? Всегда только вперед, – повторил юноша и ускорил шаг. За широкой спиной Эдварда я ощущала себя как за каменной стеной, а цепкая хватка его длинных музыкальных пальцев добавляла мне еще большей уверенности.

- Обещаю.

Когда мы преодолели весь путь и были всего лишь в нескольких шагах от родителей, Эдвард с печальным видом отпустил мою руку. Я сорвалась с места и с разбегу нырнула в крепкие папины объятия. Он поднял меня на руки, словно пушинку и закружил в воздухе.

- Папочка! Мамочка!

- Мы здесь, родная, здесь. Как же долго пришлось тебя ждать.

Мама надрывно плакала, осыпая мою макушку поцелуями.

- Ты справилась, моя милая Белла, – радостно забасил папа. - Справилась.

Куртка отца пахла черным кофе и чернилами, и если раньше я морщилась от этого неприятного запаха, то сейчас втягивала его в легкие с невероятной жадностью. А эти чудесные папины усы? Как же приятно ощущать их легкое покалывание на щеке.

- Я так скучала! – прокричала я сквозь слезы, купаясь в лучах родительской заботы. Пальцы мертвой хваткой вцепились в воротник рубашки отца. – Вы даже не представляете! Я же думала, что больше вас никогда не увижу! Мне было очень страшно и одиноко без вас, папа, очень! А где же бабушка?

- Бабушка в доме.

Отец поставил меня на землю и отошел в сторону, открывая обзор. Неподалеку от пологого берега озера, среди высоких вековых елей расположился маленький деревянный домик. На его крыльце, держа в руках мой любимый клюквенный пирог, стояла бабушка Мэри и мило улыбалась.

Моя душа ликовала.

Они вернулись ко мне!

Вернулись! Вернулись! Вернулись!

- Идем с нами, Беллз. Бабушка испекла твой любимый пирог. В доме тепло и уютно, а у тебя уже щечки порозовели. Замерзла, моя малышка, можешь заболеть. – Мама заботливо взяла меня за руку, и я, опьяненная счастьем встречи, безвольно подалась за ней следом.

- Белла… - окликнули меня обеспокоенно.

Эдвард, конечно же, Эдвард. Как я могла про него забыть?

- Мам, я сейчас. Мне нужно поблагодарить Эдварда. Он так много для меня сделал.

Нехотя отпустив мамину руку, я подбежала к стоявшему и наблюдавшему за всем в сторонке Эдварду.

- Извини, я совсем про тебя забыла… Я должна тебя поблагодарить! Спасибо. За все. За заботу, поддержку, за твою доброту. Теперь ты, правда, можешь носить звание моего личного ангела-хранителя. - И, тяжело сглотнув, наконец, подняла виноватый взгляд на молодого человека. Мое сердце сжалось от боли – Что… что такое?

Эдвард стоял напротив меня недвижимой каменной фигурой.

Его зеленые, некогда искрящиеся светом глаза плакали. Нет, я не видела слез, не слышала рыданий и всхлипов, но этот взгляд… живой и искренний…

Казалось, в нем навсегда поселилась мука, вселенская печаль и… снедающее изнутри чувство вины.

Эдвард подошел ко мне практически вплотную, присел на корточки и, взяв за руки, прошептал:

- Прости меня.

Я смотрела на прекрасного юношу немигающим взглядом. Он заботливо растирал мои ладони и согревал их своим горячим дыханием. Никогда раньше простое прикосновение рук так не согревало мое сердце.

- За что? Я не понимаю.

Молодой человек молчал, тщательно подыскивая нужные слова. Осознание пришло в голову только спустя несколько секунд.

- Ты... что, уходишь? Нет, Эдвард, пойдем вместе с нами в дом. - Я обернулась и посмотрела на родителей. Мама и папа согласно закивали. – Смотри, родители тоже не против!

По щеке Эдварда незаметно скатилась кристально чистая слеза.

- Я не могу, Белла. И ты… тоже. Пора возвращаться. Мы с тобой и так нарушили слишком много правил.

- Почему? – Я резко выдохнула и сделала шаг назад. – Эдвард… Это Рождество стало самым счастливым Рождеством в моей жизни. И я хочу, нет, я настаиваю…

Он нежно погладил мою щеку костяшками пальцев. Я с наслаждением прикрыла глаза.

- Всегда помни, что говорила тебе твоя мама, Белла: звезды, сияющие на небосводе – это глаза ангелов. Так глубокой ночью они присматривают за людьми и оберегают их сны от злых сил. Я всегда буду оберегать тебя. Только верь. – И, все еще не отводя от меня внимательного взгляда, указал на небо.

Я подняла голову и вгляделась в бархатно-черное ночное небо. Надо мной, мерцая и дрожа миллиардами постепенно затухающих искр, падала звезда.

- Прости, что не могу продлить этот краткий миг чуда. Прости…

- Пожалуйста, нет…

Я видела позади Эдварда огромные золотые ворота, метра четыре в высоту - не меньше. И все вокруг белым-бело. Это был не снег, от которого обычно режет глаза. На коже я ощущала лишь тепло, но никак не пронизывающий холод. Под ногами - мягкую вату, а не то холодное и колючее ледяное одеяло. Раздался тихий скрип, и кованые створки ворот приоткрылись.

- Не уходи!

- Мы все всегда с тобой, Белла. Я всегда с тобой. За твоей спиной. Стоит лишь только обернуться.

В этот момент теплые губы Эдварда коснулись моего лба и я… проснулась.

Напряжение, витавшее в воздухе небольшой комнаты, казалось настолько плотным, что его можно было резать ножом. Ни я, ни миссис Свон не находили слов, чтобы вновь начать разговор. Я, склонив голову на бок, снова и снова переводила задумчивый взгляд от шкатулки к фигурке ангела, фантику от конфеты, билету на самолет и этикетке.

Глаза зарезало от поступивших слез. Слишком тяжело. Тема, затронутая старушкой, казалось, вскрыла давно зарубцевавшуюся рану в моем громко стучащем сердце. Рано потеряв родителей, я тоже осталась сиротой, но…

Нет… невозможно. Невозможно!

Неожиданно раздался тихий стук в дверь, заставивший меня и миссис Свон вздрогнуть.

- Миссис Свон? Мисс Каллен? Все в порядке? – звучный голос Марианны прогремел в погруженной в звенящее молчание комнате, как гром среди ясного неба. – Праздничный ужин уже готов.

- Все хорошо, Марианна, – отозвалась хозяйка дома, изо всех сил пытаясь скрыть дрожь в голосе. - Можешь идти. Мисс Каллен к вам спустится, как только закончит процедуру.

И только после того как шаги экономки за дверью стихли, миссис Свон обратилась ко мне нерешительно и даже боязливо: