И тут Максим вспомнил, что, действительно, стремился сюда вовсе не за равенством и справедливостью. Он вытащил из кармана заветный пакетик с фотографией.

― Не зря, Антон Игоревич – невесту свою разыскиваю. Есть у меня предположение, что она у вас в комунне. Посмотрите, видели вы её среди обитательниц Нового мира. Её, скорее всего, из дальнего рейда привели, в середине зимы. Там много женщин в городе было, и она среди них. Ваши ребята там ещё кучу народа, из мародёров и бандитов, вдоль улиц повесили.

Председатель присмотрелся к фото, и, на мгновение, что-то едва уловимо изменилось в его лице. Однако, оно тут же вновь превратилось в маску безграничного самодовольства. Пожилой правитель легонько покачал головой из стороны в сторону.

― Н-нет, точно, у нас я таких не видел. Но ты не расстраивайся – красивых баб у нас много. Хорошо будешь работать, будешь к ним успевать раньше других. Но, об этом тебе потом всё расскажут. А сейчас у меня дела. Тебе же надо поскорее на учёт встать. Пойдёшь в бюро учёта, это четвёртая дверь на той стороне коридора, а там тебе объяснят, что дальше делать. Ну, удачи, Полыхаев Максим.

Макс попрощался и вышел в коридор, минуя приёмную с задремавшим начальником штаба. Охранник сообщил ему, что в бюро учёта пока никого нет, и посоветовал погулять полчасика по лагерю. Максим вышел на бетонный плац, и, в совершенно подавленном состоянии, принялся рассматривать огромные транспаранты со знаком Нового мира – крестом из ножа, серпа и молота. Как огромные пауки, эти знаки тянулись к нему, будто желая высосать остатки воли из, высушенной безрезультатными поисками, души.

Нежели это конец? Где дальше искать Ольгу? Все ниточки тянулись сюда, в Новый мир. А, что если он ошибся, и Ольга покинула тот город, где он впустую проторчал ползимы в ожидании тепла, до того, как в него вошли боевики Верховного председателя? Только теперь Максим осознал, что случиться могло всё, что угодно, и, если раньше он верил, что встретит свою любимую, то теперь эта вера стремительно таяла, и вместе с ней пропадало желание жить. Да и что это будет за жизнь – бездумное существование раба, биологического робота с промытыми мозгами.

За тяжёлыми раздумьями Максим не заметил, как едва не сбил с ног Ярослава. Тот успел переодеться, и, похоже, помыться. Не в пример Максу, Ярослав пребывал в бодром расположении духа. Улыбнувшись, он ободряюще хлопнул Максима по плечу.

― Ты чего бродишь тут, носом землю ковыряешь? Что-то случилось?

― Нет, ничего. Сказали вот погулять, пока бюро учёта не откроется, ― Максим решил пока не посвящать никого в свою беду, даже Ярослава, но, поняв, что не в силах удерживать свою печаль внутри, страдальчески простонал:

― А, впрочем, сучилось, да ещё как случилось – Верховный сказал, что моей невесты здесь нет, и никогда не было. А это конец! Больше у меня нет никаких зацепок.

― Да ты не горячись, покажи хоть, как она выглядела, может я тебе очень похожую деваху сосватаю.

Максим охотно протянул приятелю фото.

― Другая мне не нужна. Мне теперь ничего больше не нужно, ― Внутри Максима копошилось что-то неведомое и жгучее, что-то болезненное и тяжёлое, отчего тянуло зарыдать в голос, размазывая слёзы по лицу, будто он не взрослый мужик, а мальчишка, оставленный на ночь в холодной и тёмной кладовке с крысами. Максим заметил, как изменился в лице Ярослав – будто отличник, которого застали за курением в туалете. Максим поспешил успокоить его:

― Ничего, я всё-равно отыщу её, чего бы мне это ни стоило.

Но Ярослав замахал на него руками, призывая молчать. Он ещё раз посмотрел на фото, потом за спину Максиму.

― Или я вижу то, чего на самом деле нет, или ты уже нашёл свою ненаглядную.

Максим тут же обернулся, следуя за взглядом приятеля. Не в силах поверить увиденному, он протёр глаза руками, но видение не исчезло. Это была она, Ольга, осунувшаяся, потемневшая, но она. Внешность отчётливо говорила, что на долю девушки выпали немалые испытания.

Блёклые, растрёпанные волосы, бледная кожа, болезненная худоба, шатающаяся походка – месяцы скитаний наложили грубый отпечаток на прекрасный облик Ольги. Но, несмотря на все перемены, она оставалась самой красивой и манящей женщиной, той, ради кого Максим готов был бы пройти ещё столько же опасных дорог. Сердце мужчины гулко забилось от внезапной радости, запалив позабытый огонь страсти в крови. Он даже не обратил внимания, что её сопровождают четверо мужчин с автоматами, и бросился навстречу.

― Оля! Любимая, я нашёл тебя!

Девушка повернулась в его сторону. На мгновение лицо её обрело выражение недоверчивого изумления, будто сознание не готово было сразу поверить в реальность происходящего. Но, когда Максим подбежал на расстояние нескольких шагов, стало заметно, как обильно повлажнели её глаза, а уголки губ разошлись в счастливой улыбке. Ольга бросилась навстречу возлюбленному, вытянув вперёд тонкие руки.

― Ма-акс! Максимка, наконец-то, ― не сдерживая крика, Ольга бросилась к своему жениху, и заключив в прочный капкан гибких рук его шею, принялась жадно целовать его лицо мягкими губами. Максим старался поймать ртом эти нежные губы, и, промахиваясь, целовал, смоченные слёзами щёки, глаза, тонкую кожу скул. Ольга жарко шептала между поцелуями:

― Я верила, что ты меня не бросишь. Я ждала, надеялась, каждый день, каждую минуту. Иначе, давно бы погибла, если бы не надежда встретиться с тобой. И сегодня, я точно знала…, ― Максим, наконец, смог изловить страстные губы любимой, и сомкнуть их долгим поцелуем. Вместе с теплом от прильнувшей к нему любимой женщины, к нему вновь вернулись позабытые ощущения: нестерпимая жажда женской ласки, и вера в то, что он нужен ей каждое мгновение.

Внезапно, сладостное единение двух влюблённых было грубо прервано – резким рывком за ворот, Максима отшвырнули прочь от Ольги. Причём, рывок был настолько силён, что мужчина, ещё окутанный нежными парами сладостной эйфории, рухнул навзничь на бетон площади. Едва успев смягчить падение выставленными назад руками, Максим попытался встать, обращаясь, к неведомому пока противнику:

― Ну, держись, сволочь!

Однако, мощный удар ногой в грудь, вышиб из него дух, и Максим беспомощно скорчился на плацу, бессмысленно шлёпая губами, как брошенная на песок рыба. Падая, он успел заметить, как рвущуюся к нему Ольгу прочно ухватили за руки двое дюжих автоматчиков. Как сквозь толстую стену из ваты, до его слуха доносились голоса.

― Урод, даже я целоваться не лезу к девочкам Верховного председателя. Охренели работяги!

― Сам ты, урод. Он же новенький – откуда ему знать, куда вы девчонку ведёте. К тому же, она – его невеста, которую он почти год разыскивает, ― этот голос принадлежал Ярославу. В ответ раздался циничных гогот, рождённый здоровыми глотками конвоиров.

― Пусть привыкает – у нас бабы общие, кроме тех, кто Верховному понравился. Вот эта, как раз, сейчас в его гарем будет прописываться. Ха-ха, брачная ночь у неё! Жених, блин, ― последняя фраза была произнесена с противной, язвительной интонацией, и вместо точки, завершилась ударом ноги в живот Макса.

― Хватит, козлы! ― крикнула Ольга, но в ответ послышался взрыв хохота.

― Да, отвалите вы от него, бакланы, ― вступился за приятеля Ярослав.

― А ты чего лезешь. Твоё дело – сторона. Или сам огрести хочешь за компанию? Нет? Вот и помалкивай. Ладно, мужики, пусть в себя приходит женишок. Потащили её, а то Верховный ждать не любит.

Шаги стали удаляться в сторону штаба, а Максим, стиснув зубы в беспомощной ярости, остался лежать на пыльном бетоне, теряя сознание от нехватки воздуха в отшибленной груди. В этот момент не только физическая боль кованными обручами сдавила его сердце и лёгкие, но и моральное унижение волком выгрызало его изнутри, обильно выжигая едкой слюной обиды страшные язвы в его душе. Когда душевная боль достигла пика, Максим даже пожелал на мгновение, чтобы дыхание больше не насыщало его кровь кислородом, и бесполезная жизнь оставила его измученное тело.