Собаки выли с голодухи так, что в городе слышно было. А идти туда, ясно, что страшно – никто не рисковал. Но потом всё-таки выискался самоубийца – выпустил зверюг. А они же его, скорее всего, первого и сожрали. Но это моя версия. А на самом деле, может, собаки и сами вырвались из вольеров – ну, подкоп сделали, или сетку прогрызли.
Максим прислушался к тому, как мощные тела, прыгая, бьются о забор, раскачивая его. Эти звуки, сопровождаемые низким лаем и грозным рычанием, повергали его в трепет, справиться с которым было довольно сложно. Всё его существо взывало к немедленному бегству из дома, подальше от этих атакующих клыкастых чудовищ. Однако, разум пока успешно противился этим позывам, понимая, что шансов выжить вне стен укрытия практически нет.
Максим взглянул Михаилу в глаза, и задал вопрос, который неожиданной мыслью промелькнул в его голове:
― А, сам то, чего из города не уйдёшь? Меня бы с такими «соседями» удар хватил через неделю.
Михаил посмурнел лицом, тяжко вздохнул, и жестом поманил гостей к двери у дальней стены.
― Пойдём, с кем-то познакомлю. Только ружьё и свинокол тут оставь. На стол, вон, положи.
Максим не стал спорить, и сложил оружие на круглый журнальный столик. В соседней комнате, в углу, стояла широкая кровать. На ней полулёжа расположилась миниатюрная, коротко стриженая шатенка, которая суетливо задвинула ящичек прикроватной тумбочки, едва только распахнулась дверь. Максим улыбнулся, поняв, что женщина, услышав незнакомые голоса за стеной, принялась, как принято говорить «наводить марафет». Женщина, в любой ситуации остаётся женщиной.
Михаил подошёл к ней, и нежно чмокнул подставленную щёку.
― Лена, познакомься – это Максим, а это Григорий. Они по дороге шли, что внизу, за огородами, когда стая из леса появилась. Вот, пригласил их переждать.
Максим решил вставить приветственное слово.
― Рад познакомиться, Елена. Да, если бы не Михаил, нас бы с Гришей в живых уже не было. Собачки бы нашими костями в футбол играли.
Женщина, при упоминании собак, сморщила носик, потом несмело улыбнулась, так и не встав с постели.
― Очень рада вас видеть, ребята. А то мы здесь всё больше вдвоём. Уже немного стала от людей отвыкать. Скоро мы с Мишей, сами по-собачьи тявкать начнём. Что там нового, в других местах?
― Да вот, с теплом, вроде начинают кое-где листочки на деревьях проклёвываться. Может, в этом году без Леших обойдётся. Москва по-прежнему для всех закрыта. Кругом не особенно людно. Но так больше ничего примечательного, ― Максим понимал, что не стоит тревожить лишний раз женщину подробными описаниями их приключений.
― А здесь вы как оказались?
На этот раз отвечать взялся Григорий:
― Да мы в засаду у дороги попали. Пришлось машину бросить, а через лес к Дмитрову и вышли.
Максим незаметно дёрнул приятеля за рукав. Но тот уже и так понял, что рассказ о засаде был лишним, когда поймал красноречивый взгляд Михаила. Григорий решил, несколько неуклюже, поправиться:
― Но так всё хорошо. А скоро будет и ещё лучше, не сомневайтесь.
Михаил ещё раз поцеловал женщину, и повёл гостей к выходу из комнаты.
― Родная, нам надо поговорить с мужиками. Если что – зови.
― Конечно, конечно, идите, ― несколько разочарованно ответила шатенка.
Закрыв дверь, Михаил полушёпотом спросил:
― Видел? Жена моя. С кровати уже два месяца не встаёт.
― А что с ней?
― Колол дрова, она носила. Проморгали приближение стаи. Огромный мастифф умудрился две доски в заборе выломать. Лена на снегу поскользнулась, а он вцепился в ногу. Я успел колуном ему башку расколоть, и жену в дом оттащить. Но рана оказалась серьёзной – до сих пор не оклемается. Вот и ждём. Забор теперь постоянно укрепляю. Машину уже присмотрел бесхозную, но рабочую. Бензинчика подсобирал. Думаю, летом, по теплу и долгому свету, уехать отсюда куда-нибудь.
― И куда собрался, если не секрет? ― поинтересовался Григорий.
― Да, не решил ещё. Будем по дороге смотреть, где глаз задержится – там и остановимся.
Максим с сомнением покачал головой.
― Думаешь, там лучше? Сейчас везде так, только вместо четвероногих, двуногие псы друг с другом грызутся.
― Но вы ведь, куда-то шли? Тоже ищете, где лучше?
― Да, как тебе сказать… Ты вот, молодец – о жене заботишься. А я со своей невестой расстался. Не по своей вине, конечно, но теперь ищу её уже почти год. Вот прослышал про некий «Новый мир» - не то секта, не то банда с идейными заморочками. Я считаю, что моя Ольга теперь там. А Гришка мне помогает. Если бы не его машина, я бы ещё далеко отсюда был, пятки стаптывал, ― рассказывая это, Максим, будто на коммерческой презентации иллюстрировал свой короткий рассказ, доставая попеременно из потайного кармана куртки маленькое фото своей невесты, и табличку с призывом идти в «Новый мир».
Внимательно изучив текст на табличке, Михаил посветлел лицом. Его глаза засияли, и он бодро воскликнул:
― О! Вот туда мы и поедем. Там люди, там порядок. А то надоело всё: тут, хоть люди и не достают, собак боятся, но эта одичавшая стая, имени, так его растак, кинологического центра – это просто кошмар наяву. Тут сам выть и гавкать начнёшь, как пёсий оборотень. Уже все, кто мог, из города сбежали. А кто не успел, или не смог – прячутся, как мы, или уже отмучились, царствие им небесное. Никому такой смерти не пожелаю.
И Максим, и Григорий, прислушиваясь к звукам беснующейся стаи за стенами, согласно закивали. Потом Максим задал, давно не дававший покоя, вопрос:
― А когда мы уйти сможем? К чему готовиться? День, два, или всего несколько часов? ― на последних словах Максим затаил дыхание, в надежде услышать желаемое.
― Ну, сегодня точно не уйдут – не надейтесь. Завтра или послезавтра, наверное, дальше двинут. Территория для охоты у них обширная – побегут её прочёсывать, жертв искать, да в помойках рыться. А добычи, похоже, всё меньше становится. Стая заметно поредела, да и псы полегчали-отощали. Но зато и во двор ещё ожесточённей рвутся – вон, доски в два слоя, а всё равно трещат.
Все ещё немного посидели, молча прислушиваясь к устрашающим звукам с улицы. Потом Михаил хлопнул себя по коленям.
― Что это я? Не ждать же нам день или два на голодный желудок, ― он встал и направился вон из комнаты. Заметив, как Максим стал доставать консервную банку из мешка, Михаил помахал рукой.
― Нет, нет, ты это спрячь. Вы – мои гости. И потом, город немаленький, есть, чем поживиться. Из-за собак сюда никто забираться не рискует. В крайнем случае – несколько залётных бродяг, но они много не утащат. А сами собаки ни двери, ни банки открывать не научились.
Вскоре, он вернулся, нагруженный рыбными и мясными консервами, пакетами сухариков, и даже выудил из кармана бело-голубую баночку сгущёнки. Максим, проглотив слюну, воскликнул:
― А ведь и, правда – не бедствуете.
Максим с Григорием дождались, пока Михаил накормит свою жену, что, впрочем, не заняло много времени. Затем мужчины приступили к трапезе. Успевали и есть, и говорить, как всегда в таких случаях. В ежедневной беготне только и остаётся время для разговора, что за совместным поглощением пищи.
В общем, пришлось задержаться у Михаила на целых два дня. Псы пытались хитрить, внушая ложное ощущение спокойствия запертым за забором людям. Иногда тишина на улице длилась часами. Но, стоило выйти за калитку, как из-за угла тут же с рыком выскакивала свора одичавших собак, мчавшихся, в надежде порвать горло тем, кому пару лет назад лизали бы руки и таскали тапочки.
Едва успев захлопнуть калитку, Максим, смахнув рукавом со лба холодную испарину, думал: «Ещё и учили их на свою голову в специальных центрах». Со стороны обрыва дорогу также «патрулировала» группа псов – не высунешься. Михаил успокаивал приятелей, говоря, что стая непременно рано или поздно уйдёт.
И на утро третьего дня это, наконец-то, произошло. Аккуратно, мелкими шажками выйдя из калитки, Максим смог дойти до мостовой, а потом, испугавшись собственной храбрости, и до соседней улицы, и ни одна собака так ниоткуда и не выскочила. На дороге под земляным склоном, также никого не было. Самое время отправляться в дорогу.
