Он тратил свои сбережения направо и налево, скупая необходимые припасы: консервы, крупы, соль, масло и прочий продукт, способный к долгому хранению. Приходилось платить втридорога и, буквально, рисковать головой, разыскивая лихих торговцев, готовых отдать продукты без карточек. В случае, если бы его схватил милицейский или краснопогонный патруль, крупных неприятностей избежать бы не удалось.

В своём жилище Максим доверху забил едой кладовую, шкафы и ящики. Несколько коробок пришлось вытащить на балкон, и укрыть старым покрывалом, чтобы не возбуждать любопытство соседей. Матери с отцом он подробно объяснил, что и как нужно будет делать в его отсутствие. Рассказал, что теперь лишний раз выходить на улицу опасно. Посоветовал экономить припасы, и оставил им весь запас своих продуктовых карточек.

Сам же Максим плотно набил пакетами и банками старый рюкзак, о происхождении и первоначальном назначении которого, не мог вспомнить, как ни пытался. Взял половину оставшихся денег, другую часть отдав родителям. И, далеко заполночь, отправляясь спать, объявил встревоженным старикам, что утром уходит из города. Уходит искать свою любимую Ольгу.

Ни мать, ни тем более отец, не стали причитать об опасности такого путешествия – они лишь попросили Макса быть осторожней, и обдумывать каждый свой шаг. Они прекрасно понимали его состояние и видели, как он на протяжении этих дней измывался над телефоном, тщетно пытаясь дозвониться и услышать голос пропавшей невесты.

Наутро, посидев, как положено, на дорожку, Максим обнял родителей, и вышел в дверь, не понимая ещё, сможет ли он вернуться когда-нибудь. Он даже не был уверен, что сможет выбраться невредимым из города.

Он уже знал, что просто так, с рюкзаком продуктов за спиной, из города не выпустят, и без содержимого рюкзака снаружи долго не протянешь. Поэтому, Макс сумел за эти дни не только хорошо скупиться, но и познакомиться с людьми, которые смогли наладить переброску небольших грузов, мимо зорких глаз постовых. Правда, стоили их услуги немало, да и риск, что обманут, был немалый. Но Максим готов был идти на этот риск, и не готов был терять время впустую.

В назначенное время, к его подъезду подкатила старенькая «волга». Из распахнутого окошка высунулся усатый парень с впалыми щеками:

― Максим, это ты?

― Да.

― Садись, поехали. Условия знаешь? Деньги вперёд.

Максим расплатился, и машина принялась кружить по городским улицам, умело лавируя по наиболее безлюдным улицам и переулкам. Макс уже начал потихоньку клевать носом – его всегда неодолимо клонило в сон в транспорте – когда они подъехали к большому парку на юге Москвы. Водитель легонько толкнул пассажира под локоть:

― Хватит спать, приехали. Это самое ближнее к твоей дороге место, где мы сможем переправить рюкзак. Иначе никак. Так что, крюк тебе придётся сделать в несколько десятков километров.

― Да, ладно, ― махнул рукой Максим, понимая, что сейчас не то время, чтобы капризничать. Его спутник запер машину, и повёл Максима вглубь парка, одному ему известной тропой. Через сорок минут блуждания между чёрно-серыми стволами убитых химикатами деревьев, путники подошли к высокому откосу кольцевой дороги. Вдоль склона прохаживался крепкий мужик в плаще, держа на поводке огромного пса.

Парень, что привёз Максима, помахал собачнику рукой, и тот показал на кучу веток, сваленных у подножия придорожного склона. Спутник Макса принялся разгребать ветки, и вскоре под ними открылось неширокое устье железобетонной трубы. Парень пошарил в трубе рукой, и, нащупав конец верёвки, вытянул за неё узкую пластиковую бочку небесно-синего цвета. Запихнув в неё рюкзак, и плотно прижав крышку, он подёргал за трос, прицепленный с другого конца ёмкости.

Где-то вдали раздался едва слышный стук, и бочку затянуло в трубу. С противным хлюпаньем, синий пластиковый цилиндр толчками пополз сквозь земную толщу, по заиленной канализационной аорте. Худощавый контрабандист, вытерев руки грязным платком, и, в него же высморкавшись, указал Максиму направление вдоль склона.

― Теперь иди в ту сторону до ближайшего выхода из города. Без рюкзака выйдешь спокойно. Там на первой же автобусной остановке увидишь мужика в бейсболке. Дашь ему вот это, ― он протянул Максу брелок в виде пластикового окурка.

Тот взял безделушку, и, не теряя ни секунды, отправился в указанном направлении. Ближайший выход оказался не так уж и близок, если идти пешком. Максим изрядно подустал, когда вышел из останков парковых зарослей на дорогу. Из недавно установленной бытовки вальяжно вышли навстречу два милиционера.

― Эй, мужчина, а ну-ка, стой, раз-два. Куда следуете?

― У меня будущая жена за МКАДом, вот к ней и следую, ― Максим ответил спокойно, так как уже не раз слышал, что выпускают из города без лишних проблем. Милиционер смотрел на него, как на прокажённого. Изумление сквозило и в его голосе:

― Ты, мужик, не подумай чего, но ты первый, кто через этот пост из города выходить собрался. Вот наоборот – сколько угодно, а туда – только ты. Ты, вообще, знаешь, что обратно попасть не сможешь?

― Знаю, знаю. Ну, я пошёл? А то идти ещё далеко.

― Ну, иди. Вроде сумок с собой не выносишь, значит, все условия соблюдены. Удачи, жених, ― беззлобно хохотнул постовой на последней фразе. Максим шутки не оценил, лишь молча повернулся, и пошёл вон из города. Ему ещё надо было рюкзак с припасами забрать.

Всё-таки, современный городской житель не очень привычен к долгим пешим прогулкам. Максим, будучи не таким уж рыхлым и разнеженным, всё же довольно быстро устал считать шаги вдоль довольно однообразной обочины. Редкие группы людей, сидящие, в ожидании отмены чрезвычайного положения, при виде одинокого прохожего настороженно поднимались на ноги. Однако, рассмотрев, что ничего стоящего внимания человек с собой не имеет, вновь рассаживались в кружок, чтобы бесконечно жаловаться друг другу на ужасные несчастья, постигшие каждого.

Максим устало брёл, всматриваясь вперёд до рези в глазах. То и дело он ждал, что вот за этим поворотом покажутся привычные очертания навеса автобусной остановки. Но один поворот следовал за другим, а никакой остановки не было. Максима это начало заметно раздражать – ему казалось нелепым назначать встречу так далеко от места переброски рюкзака. Это уже не конспирация, а форменное издевательство. Макс твёрдо решил в самой грубой форме выразить своё недовольство тому самому «мужику в бейсболке», который должен ждать его.

Ну вот, наконец-то, показалась вдали долгожданная коробка остановочного павильона. И, как будто, чей-то силуэт угадывается в пластиковом чреве этого укрытия для пассажиров. Отлично! Максим прибавил шаг, невзирая на усталость и растёртые ступни. Так ему хотелось поскорей получить свой рюкзак, и отправиться, наконец, на поиски Ольги.

Павильон приближался медленно, но неотвратимо. И вот, Максим вошёл под его, провонявший мочой, свод. В углу на скамейке, прислонившись головой к стенке, спал неопределённого возраста мужчина. Свалявшиеся, сальные волосы торчали клочьями на круглой, как кочан капусты, голове. И никакого намёка на бейсболку.

«Снял, наверное, чтоб башку проветрить», ― Максим подошёл ближе, нащупывая в кармане пластиковый брелок-окурок. Легонько похлопав мужика по плечу, Максим ощутил сильнейший сивушный дух, источаемый спящим, и понял, что лёгким похлопыванием пробудить его вряд ли удастся.

Тогда Макс принялся трясти бедолагу, как спелую грушу, что так же не дало ожидаемого эффекта. Пришлось, преодолевая брезгливость, с силой потереть уши спящего. Тот замычал, и разлепил веки, с таким усилием, будто некий шутник перед этим щедро смазал их клеем. Максим сунул брелок под нос мужику, который, с радостью потащил его в рот.

― О-о, спасибо! Покурить не откажусь. Тьфу, что это, мля, такое? ― мужчина разочарованно выплюнул кусок пластмассы. Макс тряхнул его посильнее, так что тот слегка шмякнулся макушкой о стенку.

― Ты чего, придурок, забыл всё спьяну? Это условный знак. Ты мне рюкзак должен отдать, и где он?