Когда сильные руки перехватили ее запястья и потянули наверх, Нэнси почувствовала уже знакомый прилив благодарной радости. Джонатан Байерс в очередной раз вытащил ее.

Они перекатились по траве, он опять был весь в черной жиже, но извиняться за это Нэнси уже не стала. Какой смысл, если это был сон, который прекратится через несколько минут? У них всегда было только несколько минут. И откуда в груди при этой мысли разрастается ноющее чувство, Нэнси предпочитала не думать.

— Ну здравствуй, — унять дрожь в голосе не получилось, но на это есть справедливое оправдание: как ни крути, ей только что пришлось избежать смерти. Пусть даже и не совсем по-настоящему.

Джонатан лежал на земле, Нэнси - на нем. И это было довольно-таки неловко, если бы не было сном. Нэнси хотела сначала отодвинуться, прекратить их контакт, но потом вдруг задалась вопросом: а есть ли смысл, если все происходит в ее голове? Она действительно была рада его видеть, и даже доводы рассудка не смогли погасить улыбку на ее лице, когда она почувствовала сильные руки на своих плечах.

Она была в безопасности, сердце, перестань так сильно колотиться!

— Давно не виделись, — криво улыбнулся Джонатан, не разнимая рук у нее за спиной. — Нэнси…

Нэнси не помнила, что он говорил такое в прошлый раз, но и она тогда не вылетала из дупла с совершенно нелепым для ситуации «ну здравствуй». Боже, это нужно будет куда-нибудь записать утром.

Нэнси устало опустила голову ему на грудь, в которой прямо под ее ухом колотилось его сердце. Руки на ее талии вздрогнули, но Джонатан ничего ей не сказал. Нэнси подумала, что раз уж он плод ее воображения, пускай принимает ее правила игры.

— Вообще-то, действительно довольно давно, — она задумчиво озвучила очевидное, прикрывая глаза. Ждать оставалось совсем немного, реальность никогда не давала дополнительных минут.

Знакомый рывок в области живота, и Нэнси открыла глаза в своей кровати, а на электронных часах у кровати светились привычные 4:04.

-4-

Круги под глазами и бледность заставили заботливого Стива прижаться на несколько секунд к ее лбу на следующее утро. Как связаны ее температура и невозможность нормально заснуть, Нэнси не знала, но послушно потянулась к нему, обнимая за шею. Нужно снова ощутить его близко-близко, только тогда ночные странные мысли переставали казаться не такими уж странными.

— У тебя кончились таблетки? — обеспокоено прошептал он ей на ухо. — Попросить Клэри достать еще?

Соблазн так велик, что Нэнси прикусила губу, чтобы не сказать лишнего сейчас. Она обещала маме, что перестанет принимать таблетки. Руки Стива знакомым движением зарылись ей в волосы, взъерошивая их на макушке.

— Нет, — качнула головой Нэнси, высвобождаясь из медвежьих объятий, с трудом удерживаясь от раздраженного поправления прически. — Не нужно. Я справлюсь сама.

— Точно? — снова приобнял ее за плечи Стив. — Хочешь, я останусь сегодня?

Нэнси снова покачала головой, должно быть, слишком поспешно, раз Стив так наморщил лоб.

Чтобы сгладить неловкость, Нэнси уткнулась ему в плечо, ласково мурлыча какие-то глупости. Ссориться со Стивом ей не хотелось, но видеть его в своей комнате казалось неправильным. Стив всегда был там лишним.

-5-

Она вылетела из дупла по привычной траектории и угодила в крепкие объятия Джонатана.

— Привет, — Нэнси почти готова была дать себе подзатыльник.

Она уже сто раз говорила себе, что это глупо так появляться с изнанки. Хотя, казалось бы, какая разница?

Ее сейчас потряхивала крупная дрожь, и даже теплые объятия Джонатана не спасали от этого леденящего холода, который шел будто бы изнутри. Нэнси попыталась привстать на руках, но Джонатан неожиданно крепко притянул ее обратно. От этого движения захватило дух, и Нэнси, обычно протестующая против таких явных вторжений, неожиданно смирилась и послушно положила голову на его грудь.

— Я так устала от этого.

— И я, — эхом вторил ей Джонатан, неуверенно поглаживая ее по затылку. — Думал, что избавился от… этой навязчивой идеи.

Голос у него был безжизненный и пустой, как воздух на изнанке, и Нэнси немного страшно. Она ведь понимала: всё, что сейчас происходит, — это всё было у нее в голове. Изнанка, нечто и заботливый, сильный Джонатан. И говорить сейчас с ним — всё равно, что говорить с собой, потому что этот Джонатан — это уже часть ее самой.

— Это таблетки, — грустно вздохнула Нэнси, сама не знаю, зачем отвечает.

Может быть, ей просто одиноко? Одинокие дети часто выдумывают себе друзей, почему это не могло случиться с ней? Может быть, потому что это единственная альтернатива настоящему Джонатану?

Настоящий Джонатан совсем другой: закрытый, безразличный и холодный. Ему нет больше дела до Нэнси, и Нэнси никогда не позволит себе нуждаться в ком-то настолько сильно. Она не станет навязываться.

— Что за таблетки? — Нэнси почти видела, как он хмурится. Руки, ласково рисующие узоры на ее плечах, застыли в неуверенности.

Джонатан часто хмурился, и это одна из тех мелочей, что Нэнси помнила о нем отчетливо. Реальность так явно заскользила в этот момент в его голосе, что Нэнси даже зажмурилась посильнее.

Он не настоящий, успокойся!

Рывок в области солнечного сплетения, и название таблеток Нэнси прошептала уже в кровати.

Четыре минуты четвертого, как и всегда.

-6-

Майк подозрительно сверлил ее глазами, будто сканируя, за завтраком. Заснуть после четырех у нее так и не получилось, как не получалось никогда, поэтому вид у нее был соответствующий. Мама бросала на нее косые взгляды, как на наркоманку, очевидно, решив, что темные круги под глазами — результат абстинентного синдрома или чего-то подобного. Вздыхая, Нэнси старательно запихнула в рот всё до последнего куска, чтобы не было ни у кого возможности зацепиться еще и за это, и поспешно схватив сумку с пола, пошла в прихожую.

Майк запрыгнул в машину через минут десять, и Нэнси недовольно проворчала что-то о времени. За исключением этого в школу они ехали молча почти всю дорогу. Нэнси всё еще злилась.

— Ты вчера кричала во сне, — уставившись в окно, нарушил их игру в молчанку Майк.

Нэнси поджала губы и, терпеливо ожидая продолжения, сделала радио тише, но Майк не спешил с подробностями.

— Я этого не помню, — нарочито безразлично напела Нэнси, деловито поглядывая по сторонам на проезжающие машины.

— Ты звала Джонатана.

С трудом у нее получилось удержать руль, не вильнув в сторону, и вести машину спокойно, не выказав удивления. Это должно было когда-то случиться, и сейчас главное было, чтобы Майк держал язык за зубами.

— Тебе показалось.

— Да неужели, — хмыкнул Майк слишком уж по-взрослому, и Нэнси краем глаза недоверчиво посмотрела на брата.

Майк ведь совсем не такой, он милый мальчик, который не будет осуждать или оценивать чужие поступки. С каких пор он вдруг так изменился? Они молчали еще какое-то время, и Нэнси не выдержала странной отчужденности Майка:

— Да, что с тобой, Майк?

Радио, играющее совсем тихо, неожиданно зашлось помехами, и Майк даже отлип от окна, испуганно уставившись на шумящую магнитолу. После того, как Одиннадцать пропала, Майк не говорил о произошедшем, но Нэнси догадывалась, что он не забыл. Вся эта история сильно изменила Майка, теперь Нэнси увидела это совершенно ясно.

— А с тобой? — спустя несколько секунд отозвался Майк, словно ожидая этого вопроса.

— То есть? — от сквозившей в его голосе резкости Нэнси даже немного опешила. — Со мной все нормально, а вот ты изменился.

— Вот именно, Нэнс, — выдохнул Майк устало и немного разочарованно. — Все изменились. После того, что случилось, нельзя не измениться. Только ты одна живешь по-прежнему.

Ответить на это Нэнси не могла, поэтому она лишь заправила вьющуюся прядь за ухо и без особого успеха попыталась настроить радио. Когда что-то шло не по ее плану, она всегда тянулась к волосам, это и успокаивало, и давало небольшой тайм-аут, чтобы придумать ответ.