— Что? — потерянно отозвался Малфой, застыв с непонятным выражением на лице.

— Пятьдесят галеонов, все в порядке, — зашептал Альбус, давясь презрением к себе. — Мне не нужно ничего объяснять. Я знаю, что тебе нужны были эти деньги, но теперь… Теперь ты знаешь, что всегда можешь попросить у меня…

Какое-то время Малфой продолжал сидеть каменным изваянием, позволяя Альбусу путанно изъяснять свои мысли по поводу бедственного положения Малфоя, а потом, будто очнувшись от морока, оттолкнул его со всей силы от себя. От неожиданности Альбус отлетел спиной на ножки противоположного кресла. Малфой смотрел на него с болезненным выражением презрения, плохо поддающимся описанию.

— Мерлин, — просипел Малфой, а потом, собравшись с силами, спросил: — Что сказал Джеймс? За сколько там он меня получил?

— Пятьдесят галеонов… — Альбус опустил глаза. — Скорпиус, это неважно…

— Нет, важно. Ты считаешь, что я шлюха, — с сожалением сделал вывод Скорпиус. — Я все понял, Поттер. Вот, как ты обо мне думаешь.

— А как я должен думать? — вспылил Альбус, подбираясь ближе и встряхивая Малфоя за плечи. — Как я должен думать? Ты вдруг ложишься под Джеймса, с которым тебя вообще ничего не связывает, который…

Альбус невесело рассмеялся, чувствуя, как проклятая влага подкатывает к глазам. Он отвернулся. Первая любовь должна быть совсем другой. Чистой, невинной. Может быть, даже платонической. Может быть, Альбус просто отстал от жизни.

— Я в тебя… — Альбус запнулся и глубоко вздохнул. — Ты мне очень нравишься, Скорпиус. Почти с самого начала. Нравился, наверное, еще до начала, до нашего знакомства в библиотеке.

Альбус не смотрел на Скорпиуса, сгорая от стыда, но продолжал говорить:

— Обычно я не такой самонадеянный, ты же знаешь… И мне всю жизнь твердят, что я похож на Джеймса, но впервые я надеюсь, что этого сходства будет достаточно. Если ты согласился на его предложение не из-за денег, а потому что… — Альбус глубоко вдохнул, слова давались ему тяжело. — Потому что он тебе нравился, то… я его брат. Мы с ним похожи, но в отличие от него я не буду вытирать о тебя ноги. Никогда… И если ты согласишься…

— То — что? — тихий голос Скорпиуса прозвучал совсем рядом, и Альбус вздрогнул и зажмурился.

— Я буду тебя любить. Так сильно, как ты это мне позволишь.

— Хорошо.

Он обернулся и осторожно коснулся пальцами губ Малфоя, и тот неожиданно прикрыл глаза. Он вновь выглядел робким и смущенным: уголки губ дергались в попытке улыбнуться, а глаза то и дело бегали, избегая прямого взгляда. Альбус, не выдержав, обхватил руками голову Скорпиуса и прижался губами к его губам, мгновенно ощущая соль на искусанных губах.

Поцелуй вышел горьким и отчаянным, но Малфой с готовностью отозвался. Альбус впивался пальцами в плечи, оставляя, наверное, над ключицами синяки, кусал чужие губы, чтобы они распухли еще сильнее, крепко стискивал светлые пряди. Малфой не отталкивал. Если бы Альбусу сказали, что он будет целовать Скорпиуса и будет чувствовать себя таким несчастным, он бы рассмеялся ему в лицо.

Каждое слово после било под-дых.

— Я же шлюха, Поттер, — пробормотал Малфой, вновь отворачиваясь в сторону и пряча глаза. — Подумай, что скажут твои друзья…

— Мне все равно.

— Неправда, — с сомнением качнул головой Скорпиус. — Тебе не было все равно еще полчаса назад.

— Я злился, — вздохнул Альбус, упираясь лбом о плечо Скорпиуса и стараясь не думать о руке Скорпиуса на своей шее. — Почему именно Джеймс? Я же так сильно тебя… Ты мне так сильно нравишься, и я ведь был готов все сделать, но почему-то это был Джеймс. Почему ты такой тупой, — мне хотелось спросить у тебя. Я ведь… я ведь мог бы подарить тебе целый мир, положить его к твоим ногам. А ты выбрал того, кому на тебя наплевать. И я злился на Джеймса. Потому что получив то, за что я бы отдал все на свете, он не выглядел счастливым.

Лицо Скорпиуса было так близко, что Альбус не удержался и сорвал еще один короткий поцелуй с его губ. Совсем скоро он забудет окончательно о том, как этих губ касались чужие губы, он перестанет об этом думать.

— Необязательно дарить мне весь мир, — нервно выдохнул Малфой.

— Он так и сказал, — дернул плечами Альбус. — Он сказал, что необязательно дарить тебе весь мир, достаточно пятидесяти галеонов.

Малфой сделал еле заметное движение — попытался отодвинуться, но уперся спиной в спину кресла.

— И если бы ты его любил, то я смог бы это пережить, наверное. Но то, каким тебя показал Джеймс, это было слишком больно. А, да к черту! Я просто влюбился в тебя, — Альбус с удовольствием заметил, как распахнулись серо-голубые глаза, как нервно облизнул пересохшие губы Малфой, и продолжил: — Давно. Я не знаю, догадывался ли ты, но…

— Ал, ничего не было, — мягко перебил Скорпиус, накрывая ладонями руки Альбуса. — Я… Никогда. Я тебя… Ты мне слишком нравился, чтобы я мог видеть кого-то еще. Ты мне тоже… Очень…

Мучительно хотелось поверить. Но Ал ведь видел все своими глазами: опухшие от поцелуев губы Малфоя, его бешеные глаза. Он ведь проверил воспоминания на склейку и коррекцию, воспоминание было настоящее.

Альбус опустил глаза и растерянно улыбнулся. Разве все это важно? Животное чувство ревности понемногу отступало, с каждой минутой, проведенной с ним рядом, он все больше убеждался, что все получится начать с чистого листа. Он сможет забыть, и убедит Скорпиуса полюбить себя.

Альбус не сразу почувствовал когда в его растрепанные волосы легла прохладная ладонь Малфоя, и тонкие пальцы ласково зарылись в волосы.

— Поттер, — тихо и немного грустно позвал Скорпиус. — Не веришь?

— Верю, — без размышлений соврал Альбус и с волнующимся сердцем потянулся к искусанным губам.

Неважно, что у Скорпиуса было в прошлом, важно только то, что будет с ними дальше. Альбус уткнулся носом в плечо Скорпиуса, стараясь впитать его запах и прочувствовать этот момент до конца — момент, когда они начнут все с чистого листа.

****

Когда Альбус вернулся в башню, в гостиной было неожиданно пусто. У камина растянулся Колин, убивая очередной лист пергамента для эссе, в углу из ярко желтой пряжи вязала шарф Фэй Скамандер. После такого насыщенного на события дня Альбус не имел ни малейшего желания ни с кем разговаривать, однако, ему по-прежнему необходимо было объяснить их со Скорпиусом легенду.

— А, это ты, — поднял и тотчас равнодушно опустил голову обратно в записи Колин.

— Я был со Скорпиусом, — выпалил Альбус, сжимая ладони в кулаки. — Колин, воспоминание фальшивое. Мы с ним… вместе.

— О, так у него получилось, — хмыкнула загадочную фразу Фэй.

Колин промычал что-то нечленораздельное, и Альбус повторил громче:

— Омут памяти — фальшивка. Я серьезно! Мы встречаемся со Скорпиусом.

Фэй больше не участвовала в диалоге, а Колин лениво возил пером по пергаменту, не высказывая никакого удивления или недоверия.

— Колин…

— Да-да, — отмахнулся недовольно Колин. — Поздравляю. Нотт и Малфой приперлись в гостиную еще днем и залили в глотку Джеймсу полстакана Веритасерума.

— Что? — выдохнул Альбус, присаживаясь на диван.

— Оборотка, — не отвлекаясь от своего занятия, пояснила Фэй. — Джеймс варил оборотку, что звучит намного реалистичнее, чем то, что Джеймс.

— Скорпиус так очевидно был в тебя влюблен, — фыркнул недовольно Колин, — что странно, что вообще кто-то поверил в это воспоминание.