— Я даже не знал, что ты… что ты по мальчикам.

— Это что-то поменяло бы? — сжал губы в тонкую линию Малфой, впиваясь глазами в его лицо в настойчивых поисках его взгляда.

Да, это совершенно точно поменяло бы, но Альбус небрежно покачал головой. Может быть, зная, что у него есть хотя бы мизерный шанс, он бы им воспользовался, а не дрочил бы на колдографию Малфоя, вспоминая длинные ресницы и тонкий свежий аромат с его воротника и кончиков выжженных солнцем волос по ночам. Возможно, он был бы смелее, может быть, он смог бы всем рискнуть и не был бы такой неуверенной тряпкой.

— Поттер, — с неожиданным ожесточением прошипел Скорпиус, — я спросил у тебя. Для тебя важно, что я… такой?

— Я не мог даже подумать, что ты такой, — раздраженно выплюнул Альбус и вскочил с дивана, хватая на ходу сумку.

Продажный. Беспринципный. Бесчувственный. А Скорпиус оказался именно таким.

— Прости, что не оправдал ожиданий, Поттер, — глухо отозвался Скорпиус, опуская голову и занавешиваясь от колючего взгляда Альбуса длинной, светлой челкой.

Далеко, впрочем, Альбус уйти не смог, застыв за стеллажами в нерешительности. Он знал, что все, что он чувствовал было нехорошо: Скорпиус не делал его лучше, он тянул его с собой на дно, заставлял презирать самого себя и терять остатки самоуважения. Ради него он готов был бы поступиться своими принципами. Готов стать вторым после Джеймса, как и всегда.

Он хотел бы уйти, бросить Скорпиуса и мысли о нем, но горячее чувство внутри не давало ему сделать шаг к выходу. Он ведь про себя называл это чувство любовью, а разве должен он в таком случае переступить через гордость ради Скорпиуса?

Альбус машинально сделал пару шагов к выходу, затем еще несколько. С каждым шагом тянуло вернуться назад все сильнее. Какой смысл в гордости, если она не делает его счастливым?

Неожиданно его внимание привлекла шумная группа незнакомых ребят в форме Пуффендуя: хихикая, один перемещал серебристую жидкость из зеленого термоса в пробирку. Альбус шумно выдохнул и не секунды не сомневаясь, подлетел к их столу.

— Может, и мне стоит на это взглянуть? — рявкнул он нависая над их столом. Щеки у него пылали, он это чувствовал. — Сколько нынче стоит кино с моим братом?

— Ты разве не видел? — осторожно поморгал один из мальчишек, в то время как парень с термосом в руках притих и заерзал на месте, прикидывая пути к отступлению. Очевидно, они его узнали и не были уверены, как себя с ним вести. Их было четверо: один держал термос, второй с палочкой в руках что-то вычитывал в старой, потрепанной книге, двое других терпеливо ожидали с деньгами.

— Знаете, что за такое можно и из школы вылететь? — буравя глазами термос, процедил Альбус. — Или что-то еще хуже. А если папа узнает… Или даже Джеймс…

Они непонимающе переглянулись.

— Джеймс разрешил, — неожиданно поднял на Ала кристально честные глаза пуффендуец. — Он и дал флакон, сказал, что можно копировать и продавать.

— Врешь, — цепенея, выплюнул Альбус.

— Нет! — помотал головой тот. — Джеймс был непротив. Честно! Я могу поклясться, что не вру.

Альбус открыл рот, чтобы что-то ответить, но не знал, что. Осторожно мимо прошмыгнули двое, сидевшие за столом, предварительно смахнув свои деньги в рюкзаки. Остался один парень с термосом и еще один, который и занимался копированием.

— Сколько ты уже сделал копий?

Длиноносый парень с книгой с книгой в руках обвел глазами стол с пробирками.

— Пока четыре, — неуверенно посчитал он.

— Вы ведь понимаете, что неважно, что вам сказал Джеймс. Распространение такого в любом случае пойдет в личное дело, и отчисление не покажется самым страшным, что с вами случится.

— Шесть, — уверенно выдохнул он. — Но они были битые, картинка постоянно прыгала…

— Одну мы разбили, а еще одну кто-то купил.

— Кто?

— Я не помню, — пуффендуец сделал жалкую попытку соврать, но Альбус вопросительно приподнял бровь и улыбнулся. — Стюарт. Митчелл Стюарт.

— Отлично, — буркнул Альбус и, стащив с плеч рюкзак, сгреб со стола пробирки и вырвал из цепких пальцев пуффендуйца термос.

— Но Джеймс нам разрешил! — попытался опротестовать его действия второй парень. — Это нечестно.

— К директору сходите, если это нечестно, — буркнул Ал, забрасывая рюкзак за спину и направляясь в противоположную сторону от выхода, обратно к Скорпиусу. Решение пришло к нему внезапно.

Сквозь полки он видел, как медленно Скорпиус стаскивает с ног ботинки и подтягивает коленки к подбородку. В такой позе он казался совсем тонким, и потому одиноким. Альбус по-прежнему чувствовал себя препаршиво, но теперь уже по иной причине.

Скорпиус, будто почувствовав чей-то взгляд, вздрогнул, поднял голову и застыл, увидев Альбуса. Тот неуверенно дернул плечами и попытался улыбнуться, но Скорпиус быстро опустил голову, вновь занавешиваясь волосами.

— Скорпи, — тихо позвал его Альбус ласковым прозвищем, которое так нравилось ему.

— Отвали, — огрызнулся Малфой, недовольно скривившись. — Нам не о чем говорить.

Альбус наконец-то нашел силы шагнуть из-за стеллажа и приблизился к дивану.

— Я не хочу тебя потерять.

Малфой сидел неподвижно, он делал вид, что не слышит, но глаза его уставились в одну точку в книге.

— Давай разобьем все склянки Омута, сотрем память всем, кто видел, и подвесим Джеймса на Дракучей иве?

Малфой медленно поднял глаза на него и уставился таким ненавидящим взглядом, что Альбус невольно поежился.

— Ты, правда, считаешь, что меня это волнует?

— Не волнует?

Какая разница, что там было у Скорпиуса с Джеймсом? Альбус сможет все исправить, все замять. Он заставит Джеймса признать воспоминания фальшивкой, а если понадобится, то он готов наложить полсотни «Обливейт». Он защитит его, приложит все силы, чтобы никто даже подумать не смел…

Альбус с усталым вздохом опустился на колени перед Скорпиусом и осторожно провел по его щеке большим пальцем, приподнимая опущенную голову выше. От этого жеста и от того, что Малфой это ему позволяет, у него захватывало дыхание.

— Что ты..? — еле слышно шевельнулись губы Скорпиуса, а глаза округлились.

— Я знаю, что можно сделать, мы все исправим. Я всегда теперь буду с тобой.

— В каком смысле? — насмешливо фыркнул Малфой, демонстративно не делая попыток отодвинуться. — Переведешься на Слизерин? Да и зачем?

— Если понадобится — переведусь! — в своих мечтах Альбус довольно часто переводился на Слизерин, а Малфой то и дело оказывался в его кровати. По разным причинам: то он спасался от своей поклонницы-уродины, то отчего-то боялся грозы, то просто под огневиски путал кровати… Вспомнив сейчас об этом, Альбус покраснел.

— Я предлагаю тебе встречаться.

Каменное выражение на лице Скорпиуса дрогнуло и рассыпалось, он растерянно заморгал, то и дело, приоткрывая рот, чтобы хоть что-то сказать, но в последний момент отказываясь от этих мыслей.

Он выглядел, как никогда, уязвимым в тот момент.

— Почему? — тихо спросил Скорпиус, впиваясь в него глазами. — Из-за Омута?

Что мог сказать Альбус?

Потому что я люблю тебя. Потому что с самой первой встречи ты не выходишь из моей головы. Потому что я скучаю и хочу получить тебя полностью, целиком, не делить ни с кем.

Но вместо ответа Альбус положил руку на коленку Скопиуса, и приподнялся поближе к Скорпиусу. Он неожиданно даже для себя стал очень смелым.

— Пожалуйста, просто позволь мне помочь.

Альбус наклонился, но Малфой вдруг вжался в диван, уклоняясь от поцелуя.

— Нет! — зашипел Малфой, отворачивая голову и судорожно дыша, будто все это время не смел.

— Почему? — разочарованно отстранился Ал.

— Это ты мне ответь, почему. Благотворительная акция? Возлагаешь свою фамильную честь на погребальный костер моей?

Альбус, краснея, встряхнул головой.

— Если окажется, что мы с тобой вместе, то все поймут, что Джеймс все выдумал, — растерянно пробормотал он. — Мы докажем, что омут — фальшивка… А он все это затеял, чтобы позлить меня или… Ну… Рассорить нас… А тебе незачем брать деньги у Джеймса, если ты и так встречаешься со мной, и мог попросить их у меня…