— Когда я говорил о ней?

Вопрос Найи, казалось, погасил часть огня в его повелительном и командном тоне. Слезы защипали в глазах Найи, но это было от гнева или от обиды, она не знала. Для нее не должно было иметь значения, если Ронан обещал себя кому-то другого. И все же имело. Боги, имело.

— Не обращай внимания, — сказала она побежденно. — Давай просто уйдем. Я ослабла, и мне нужно помедитировать и сконцентрировать энергию. Мне нужно разрядить темную магию из моего кинжала.

Ронан стоял неподвижно, глубокая морщина залегла на его лбу.

— Пожалуйста.

Она могла бросить его здесь на произвол судьбы, но не хотела этого. Насколько бы Найя на него не злилась, часть ее не могла вынести мысли о разлуке с ним. Долгие минуты прошли, когда они стояли у прибоя, волна поднималась и оказывалась у их ног. Он испустил долгий неровный вздох и направился к машине.

Облегчение затопило ее. Боги, она настолько потерялась в нем, что лучше бы спорила с ним всю ночь, чем хотя бы минуту провела врозь. Так много вещей нужно было утрясти между ними. Столько много всего о нем, она не знала. Она просто надеялась, что получит шанс изъять и заставить уйти магию, что осталась в мужчине, который назвался ее парой.

Глава 18

Ронан захлопнул дверь с достаточной силой, чтобы сорвать ту с петель, прошел через гостиную Найи, будто хозяин в доме. Боги. Ему некуда было идти. Не зная, как найти Мишель, он не мог выбраться из этого жалкого места. Вдали от нее. Связь, которая объединяла их, натянулась, и Ронану захотелось, чтобы он мог взять лезвие и перерезать ее. Освободиться от неизбежного желания, что медленно съедало его заживо.

Рациональная его сторона знала, что Найя не понимала. Она не была вампиром. Она не чувствовала связь так, как он чувствовал ее. Но с иррациональное стороны ему не послать все это нахрен. Она дала ему свое тело. Свою кровь. И, когда дело дошло до драки, она пыталась заставить его сбежать и скрыться, будто он был каким-то гребаным трусом. Будто он неправильно претендовал на то, что по праву было его.

Она была его парой!

Последние двадцать четыре часа прошли в суматохе эмоций, и мир Ронана отказался переставать вращаться. Ни один из них не остыл, пока они возвращались в дом Найи, или они просто искали причины увековечить борьбу. Какая была лучшая альтернатива? Ронану объясниться с ней и признать, что он пообещал свое тело другой женщине и запечатал сделку с кровью? Боги. Как он мог быть так глуп, что болтал о Шивон, пока его пара предлагала ему свою вену, чтобы восполнить то, что проклятая чужеродная магия украла у него? Магия, которая превращала людей в демонов, ни меньше.

Это существо могло убить ее. Она охотилась в одиночку. Энергия, которую она потратила, чтобы убить того зверя, отбросила ее без сознания на песок. Она бы пролежала там до того момента, пока кому-нибудь не хватило здравого смысла, чтобы поискать ее, или пока другое существо не пришло прикончить ее. Как мог ее собственный народ так грубо рисковать ее жизнью? Ронан был зол на нее. Он хотел встряхнуть и образумить ее. Но, в конечном счете, он не хотел ничего большего, чем защитить ее. Удержать свою пару в безопасности, в том числе и от ее родных.

— Я хочу встретиться с твоим вождем. — Ронан едва сдерживался, чтобы не кричать. — Вы все живете в пузыре, Найя, и он вот-вот лопнет. — Если Сортиари пронюхали о том, что происходит в Новом Орлеане, был только вопрос времени, когда они вмешаются. Эти ублюдки не брали пленных. Они уничтожали весь вид. Бороро, возможно, хотели, чтобы мир считал, что они ушли, но Сортиари сделают это реальностью, если это встанет на повестке дня. — Нет никакого пути — ни одного — чтобы ты боролась со всем этим в одиночку.

— Это не так работает, Ронан. — Резкий тон Найи не делал ничего, чтобы успокоить его нрав. — Ты не можешь просто появиться из ниоткуда и потребовать, чтобы твой голос услышали. Ты не в состоянии изменить то, что не менялось веками.

— Гребаный мир, Найя! Ты когда-нибудь думала, что ваша неспособность вступать в двадцать первый век — проблема? — Это случилось со сверхъестественными существами. Черт, у Михаила, по-прежнему, возникали проблемы с адаптацией в современном мире. — Тобой манипулируют собственные люди, и ты слишком слепа, чтобы увидеть это!

Найя упрямо сжала челюсти и засунула кинжал в ножны на боку. Ронан не упустил, что она использует кинжал по назначению, если он достаточно ее разозлит. Его гнев вспыхнул от того, что она относится к своей жизни и безопасности так неосторожно. Если бы его не было прошлой ночью на пирсе, то монстр убил бы ее. И она была более чем готова бежать прямо туда и в одиночку принимать на себя больше ублюдков, потому что глупая допотопная сволочь так сказала!

— Ты не имеешь права так говорить! И что я хочу делать — что я обязана делать — это не твое чертово дело.

Ее темные глаза сверкали негодованием, а грудь вздымалась. Ронан воспользовался моментом, чтобы полюбоваться ее жестокой красотой, прежде чем выпалил в ответ:

— Ты. Принадлежишь. Мне!

Выражение ее лица стало пустым и равнодушным от его слов — затишье перед бурей. Боги, он не собирался говорить это еще раз. Даже не хотел признаваться в этом себе. Он не хотел ничего больше, чем найти Шелль, и оставить это убогое место позади. Так почему же мысль о Найе, принадлежащей другому самцу, накрыла его такой ревностью, что у него не оставалось выбора, кроме как отстоять свое право на нее? Кстати, говоря о жизни в допотопном прошлом. Он был таким лицемером.

— Я буду защищать тебя, Найя. — Казалось, Ронан не смог удержать этих слов. — Я не буду стоять в стороне, когда ты выходите в ночь и охотишься на то, что у вас нет шансов победить. И, кроме того, я не допущу, чтобы тебя наказал Совет (слепые глупцы, которые даже не достаточно мужественные, чтобы выйти и охотиться с этим злом бок о бок с тобой).

Найя фыркнула, широко раскрыв глаза от неверия.

— Дружище, я делаю все сама… прежде чем встретила тебя. Я могу со всем справиться сама. Ты ничего обо мне не знаешь. На что я способна. И я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как ты оскорбляешь мои способности и подвергаешь сомнению мою работу.

Это была правда. Он почти ничего о ней не знал, и это бесило. Если бы она была дампиром, он бы обратил ее. Если бы она была вампиром, они бы разделили Коллективное знание истории своего рода. Она не была никем таким, хотя, и он был идиот, чтобы оправдываться этим. Они были связаны. Душа Ронана знала ее. Это должно было быть всем, что имело значение.

Но боги, черт побери, этого было не достаточно.

— Ты могла умереть! — продолжил он.

— Если я не смогу остановить все это и не найду источник магии, который вызывает это, ты тоже умрешь! — Тишина повисла после слов Найи. Ее взгляд встретился с его, в нем светились невысказанные эмоции. Она испустила медленный вздох, и ее голос стал мягким и печальным. — Внутри тебя что-то есть, Ронан, и я не знаю, как это прогнать. Это может сейчас спать, но ненадолго. И когда это действительно проснется, оно не остановится, пока не проложит свой когтистый путь. Пол, Хоакин, они убьют тебя, если этого не сделаю я. Как ты можешь ждать, что я буду сидеть и ничего не делать — вообще ничего — чтобы защитить тебя, как ты хочешь защитить меня?

Ее беспокойство вторило его собственному. По крайней мере, они были на одной волне. Он чувствовал эту силу в нем сегодня. Лягаясь, царапаясь, расширяясь внутри него, и ему очень хотелось отпустить. Что тогда случится? Он тоже стал бы монстром? Убил бы свою пару? Отчаяние выбило воздух из легких, и Ронан пересек гостиную, подойдя туда, где Найя сидела на диване.

— Если это произойдет, — сказал он, его взгляд был непоколебим, — ты убьешь меня.

Он скорее умрет, чем причинит ей какой-нибудь вред. Особенно своей собственной рукой.

Она мягко фыркнула.

— Если ты думаешь, что я могу сделать это, ты обманываешь себя, Ронан. Я не могу даже заставить себя покинуть комнату, когда ты в ней.