- БУРАН! - требовательно обратилась девчонка. - Фас!

Ну, фас, так фас. Собака с достоинством, не торопясь, поднялся на лапы, прочувствовано отряхнулся и выдал негромкое, но крайне внушительное:

- Гррррр...

Пацанов как ветром сдуло. Буран сел и презрительно почухал за ухом задней лапой.

- Маладец, Буранчик, маладец! Так им и нада, - поощрила его Лёлька, снова запуская пальцы в густую медвежью шерсть на шее. Пристыженные товарищи тоже подобрались на корточках и принялись заглаживать своего защитника, а заодно - угрызения совести. Борька ещё подумал, что повезло, и что хорошо девчонкам быть смелыми - не им же по шее накостыляют. Но тут заметил хищные взгляды Лёльки в сторону экскаватора, и - насчёт "накостыляют по шее" - забеспокоился всерьёз. А от общей паники даже вспомнил, зачем они сюда вообще пришли.

- Витька! Мы жы-ж палки хатели!

- Да тут што-то нету... - огляделся Витька. - Нада итти куда-то ищё.

- А давайти на гору залезим?! - встряла Лёлька, не в силах попустить, чтоб что-то проходило без её командования. И чтоб наверняка, так сейчас же сама погнала в указанном собой же направлении. Три отставших "мужика" переглянулись, вздохнули и поплелись следом, ворча на женскую непосредственность.

Гора была старожилом стройки. Её насыпали ещё тогда, когда делали котлован под основной фундамент и поэтому высота и объём тут были так же основательные. А за то время, что гора простояла, она утрамбовалась, обросла травкой и была вовсю обжита. Поверху даже выкопали блиндажи и окопы для войнушки, усиленные остатками стройматериалов. А склоны пользовались неизменной популярностью в плане катания: на велосипедах, санках, портфелях, попе и просто кувырком. В чём товарищи немедленно убедились, едва выбрались на верх.

- А-А-А! - азартно взвыло с противоположного склона под аккомпанемент дикого дребезжания пополам с ужасающим скрипом. Звуки скатились вниз и там затихли. Через некоторое время оттуда раздалось натужное пыхтение с похрюкиванием и всхрапыванием и на гору выбрались братья-кабанцы, волоча следом на верёвке где-то стырянную основу от детской коляски, усиленную фанерным дном. Не обратив ни малейшего внимания на замершую в немой зависти малышню, братки гупнулись толстыми задами на коляску, аж колёса просели в разные стороны, и оттолкнулись ногами: - А-А-А!

- Визёт же людям! - поневоле вздохнулось Борьке.

- Да-а-а... - согласился Витька.

- Па-а-адумаишь! - неубедительно отмахнулась Лёлька.

Из-за их плеч высунулась лохматая морда, искоса оценила завидющее выражение лиц и хитро оскалилась в сторону нагло развлекающихся братьев. Те как раз снова выползли на верх и, втиснувшись до хруста осей в коляску, оттолкнулись. Собачий хвост вознёсся по ветру в полной боевой готовности. Последовал лёгкий взмах, и бодрое "А-А-А!" вдруг захлебнулось среди "ойков" и грюков. Детвора кинулась на край и увидела эпическую картину: братцы, один поперёк другого, тупо ворочаются на середине склона, а коляска, уже внизу, улепётывает от них вверх дном, жизнерадостно подпрыгивая на кочках и заворачивая по дуге вдоль подножия. Борька только успел открыть рот от удивления, как Буран прыгнул вниз и тяжело бухнулся перед потерпевшими коляскокрушение.

- РГАУ! ГАВ! УАВ! - мощным басом сообщил он братьям чуть не в уши. Кабанцов снесло со склона звуковой волной, и они без раздумий, едва разобрав руки-ноги, с получетверенек взяли низкий старт в сторону ворот. Собака ещё разок увесисто гавкнул им вслед и удовлетворённо потрусил за беглой коляской.

Товарищи замерли, не веря глазам и своему счастью. Однако же, вот она - коляска, остановилась под склоном. Рядом Буранчик её обнюхивает и, удовлетворившись результатом, призывно машет хвостом. А это значит...

- УРРА! Будим катацца!

Банда с визгом вприпрыжку скатилась со склона и бросилась устанавливать средство передвижения нормальной стороной на колёса. А после Борька с Витькой ухватили верёвку и дёрнули тащить наверх. Дёрнули раз, дёрнули два... и удивлённо оглянулись - Буран стал передними лапами на край, оставляя коляске не столько ехать, сколько взбрыкивать на месте. Хитрая морда совершенно невинно смотрела при этом вбок.

- Бура-а-анчик! - возмутились товарищи. - Сабака, пусти!

Собака с тем же невинным выражением посмотрел в другой бок, но лапы не убрал. Тогда в дело вступила "тяжёлая артиллерия" девчачьих нежностей. Лёлька влезла на коляску и, стоя на коленях, обняла пса за шею, любвеобильно приговаривая:

- Буранчик харо-о-оший... Буранчик ла-а-апочка... саба-а-ачка... Пусти, сабачка, калясачку?

Под напором Лёлькиной ласки Буран несколько оторопело подался назад... и сейчас же познакомился с людским коварством - под дружное "оп-па!" Борька с Витькой злорадно выдернули у него из-под лап коляску... И из-под Лёльки тоже. Взвизгнув с перепугу на неожиданно уехавшие ноги, девчонка растянулась между коляской и собакой, уцепившись тому за шерсть, однако не удержалась и устремилась лицом в грязь... И несомненно туда бы попала, но в последний момент была подхвачена зубами за шиворот и водружена на прямые ноги.

- "Кутя-а-ата..." - проворчал пёс.

- Дураки! - уточнила Лёлька, отряхнулась и... влезла обратно в кузов: - Будите типерь миня возить!

Борька хотел было заартачиться на вопиющее использование его труда, но тут Витька гаркнул: "Погнали!", и они что есть сил и скорости поволокли визжащую девчонку на гору. Буран всячески им помогал, подсовываясь с боков и поскуливая от сочувствия. Силёнок хватило едва до середины склона. Там товарищи бросили это бесполезное дело - волочься с таким грузом до верха - и поспешно вскочили "на борт". Коляска, словно удивлённая от резко возросшей тяжести, качнулась и, набирая скорость, покатилась вниз. Буран радостно запрыгал следом.

- И-И-И-И!.. ГАВ, ГАВ, ГАВ!.. А-А-А!..

До полной остановки они так и не доехали. Налетев на кочку, коляска перевернулась и удовлетворённо вытряхнула всю банду. Но никто на неё за это не обиделся. Едва разобрав где кто и на ком, банда сноровисто построилась в походный порядок и рванула на второй заход.

- А-А-А!.. ГАВ, ГАВ, ГАВ!.. И-И-И!..

Потом на третий.

- И-ЙА-А-А!.. ГАВ! ГАВ! ГАВ!..

А на четвёртом Борька решил, что хватит на нём ездить.

- А шо мы дажны тибя возить?!

- А я девочка!

- И чиво?!

- А ничиво!

- И нЕчиво, раз - чиво! Правда, Витька?!

- А я чиво, я - ничиво...

- Вот! И Буранчик ничиво! Правда, сабачка?.. Э, сабака, ты чиво?!

Буран не стал дожидаться окончания перепалки, ухватил зубами верёвку и, заворачивая набок голову, рысью потянул куда-то. Коляска охотно покатила следом, радостно подпрыгивая на бороздах и кочках. Обманутая детвора с визгом кинулась догонять нагло стырянное средство развлечения. Но, оказалось, собака убегать и не думал. Он вдруг крутанулся, бросил верёвку и принялся азартно взгавкивать, пригибая голову и подпрыгивая полусогнутыми передними лапами. Набежавшие было дети испуганно замялась.

- Буранчик, успокойся! Собачка, ну ты чиво?.. - пытались они дистанционно вразумить разбушевавшуюся псину, но тот не унимался:

- Гав! Гав!.. "Бу! Ран! По! Ве! Зёт!.. Бу! Ран! Тя! Нуть!.. Ка! Та! Ем! Ся!.." Гав!

- О! Точна! Буранчик нас будит вазить! Будим на сабаках катацца!

Дважды упрашивать не пришлось. Зато пришлось срочно переделывать упряжь, в которую "ездовая собака" не помещалась. Одно хорошо, верёвка оказалась щедро намотана на раму и с длинной проблем не было. Зато проблемы возникли с "мастерами". Сразу все стали большими доками в изготовлении самодельных хомутов, так что аж переругались, пока развязывали одни узлы и завязывали другие. Буран тоже стремился участвовать и активно совал то нос, то лапы, чем только усугублял неразбериху. Наконец, петля была сделана и торжественно надета собаке на голову. Банда тут же упаковалась в кузов и замерла в ожидании чуда.