- Ничего примечательного не обнаружено, - уныло осклабившись, доложил квартальный.

- А картошка где? - Купавин ехидно смотрел на него, в глазах бегали бесенята.

Ореховский полицейский очумело вскинул глаза и захлопал ресницами.

- А ты сам-то, - весело проговорил Рябичкин, - На кой черт притащил старый мяч? И чемодан, не для картошки ли?

Купавин раскрыл чемоданчик и продемонстрировал всем пустые внутренности, словно это было какое-то достижение:

- Видал размер? Точно подходит под Кубок. Небось, в нем его Хавацкий и хранил. В сарае под старыми мешками был запрятан. На внутренних стенках штрихи прочирканы, как будто серебряной ложкой. Знаешь, как в детстве?

- Ну, хорошо, а мяч то зачем?

Купавин задумчиво возвел очи горе:

- Даже не знаю. Когда обратно шел, захватил зачем-то. Жалко стало - лежит там один в холоде и сырости, кожа потрескается и испортится может.

Карнаухов настороженно смотрел на них и думал: "Не поймешь этих "московских". Вроде и серьезные люди, инструменты там разные, наука, а с другой стороны - все шуточки. Нет, лучше буду помалкивать".

Рябичкин тем временем разложил листки по столу веером и спросил:

- Как думаете, что это такое?

Митрофан Васильевич достал из кармана очки и наклонился над цифрами. Долго изучал, шевелил безмолвно губами, потом разогнулся, потянул спину, расправляя старые косточки, и глянул на Алексея. Помолчав, отошел в угол комнаты и с удовольствием расселся в деревянном кресле. Оно с возмущением заскрипело, словно глухарь на току, принимая на себя всю тяжесть тела полицейского. Урядник завозился во внутреннем кармане пальто, достал пачку папирос и закурил.

- Не знаю, - наконец ехидно промолвил он.

- А Вы? - спросил Рябичкин квартального.

Карнаухов тоже подошел к столу и оглядел предметы.

- Это, конечно, карты игральные, шесть колод, а здесь записи какие-то - похоже на бухгалтерию. Колонки цифр по датам расписаны, как будто доходы и расходы.

- Правильно, - одобрительно кивнул помощник пристава. - Вот видишь, Митрофан Васильевич, квартальный наш соображает.

При слове "наш" Каранаухов просиял и подал грудь вперед.

- Только не бухгалтерия, - добавил Алексей, - А статистика карточных игр. Судя по порядку цифр, это записи карточных партий в игру баккара за довольно длительный промежуток времени. И ставки в них попадаются весьма внушительные. От некоторых просто дух захватывает, такое может позволить себе только очень состоятельный человек.

- Это какая же баккара? - урядник вновь заскрипел креслом. - Это "железка" что ли? Где две карты сдаются, а третья по договоренности, и счет до девяти очков?

- Ну да. "Железкой" ее в народе называют, а в Европе - это баккара или пунто-банко. Раньше в такие игры только аристократы играли, а теперь все кому не лень. Во Франции она называется "chemin de fer" - железная дорога в переводе, отсюда и название пошло.

- Какие там аристократы! Сейчас в любом притоне коты со своими марухами в нее режутся. Или деловые: товар барышникам сбросят и денежки проигрывают.

- Ну и выражения у тебя, Митрофан Васильевич, - удивился Рябичкин.

- А ты, Лешечка, поработай с мое, побултыхайся столько лет с криминалом - не так заговоришь.

- Ладно, не журись. Я что хотел сказать: помнишь, Весенин рассказывал о трактире "Минуточка", куда его Хавацкий завел. Наверняка там в "железку" играют. Хорошо бы туда сходить, пораспрашивать аккуратно, глядишь, и след какой отыщется.

Урядник покусывал нижнюю губу, размышляя:

- Выходит Аркадий карточный игрок. А карты - вещь коварная, так затянут, что все на свете забудешь. Где карты, там и кровь...

- Тут в бумагах кое-какие имена мелькают, заодно и проверим. Скажите, Карнаухов, Вы на своем участке всех бандитов знаете, картотеку ведете?

- Так точно, - заговорил ореховский полицейский. - Все документы хранятся в канцелярии у Степана Мефодиевича. Только всех уголовников разве учтешь, у нас в поселок каждый день по тысяче человек приезжает на работу устраиваться. А сразу разобрать кто из них криминал просто невозможно.

Рябичкин стал собирать разложенные листки:

- Я бумаги с собой возьму - почитаю на досуге. И одну колоду карт, для образца. Так-то они все новые нераспечатанные. А Вам расписку напишу, что забрал. Нужно?

- Было бы неплохо, для порядка.

- Да, и еще. Я здесь отпечатки пальцев снял, их тоже надо по картотеке проверить. Давайте, Митрофан Васильевич, еще и с чемоданчика сниму, раз уж Вы его принесли.

Купавин протянул чемодан:

- Я одного понять не могу: зачем сыгранные когда-то давно карточные партии записывать. Ведь с деньгами как - или выиграл, или проиграл. Зачем об этом вспоминать? Дело прошлое.

- Не скажи, существуют специально разрабатываемые системы игры, как раз на основании ранее сыгранных партий. Используются математические формулы, строятся графики функций. Полагают, что такими методами можно наверняка выиграть.

- Ну и ну! И что - на полном серьезе?

- Да. Есть даже названия по именам изобретателей: тактика Мартингейл, Дональд-Натансон, Д"Аламбер.

- Откуда ты только, Алеша, все знаешь? Словно шулер какой.

- Читал. Правда, там же пишут, что все эти методы не дают гарантии беспроигрышной игры. Фикция одна, но люди верят.

Квартальный превратился в слух и с жадностью впитывал информацию, чтобы при случае козырнуть знаниями. Такие вещи он слышал в первый раз.

- Вот именно что верят, - кивнул урядник. - А потом проигрывают все до последнего и стреляются, если благородные, или и того хуже. Я на это насмотрелся.

Рябичкин, подойдя к окну, рассматривал последние отпечатки пальцев. Нагнул на бок голову, словно охотничий пес перед норой барсука, и бегал взглядом по тонким причудливым линиям, отпечатавшимся на бумаге.

- Такие вот дела, - наконец подытожил он. - Ну, кое-что нашли и на том спасибо. Кстати, а орудие убийства, где находится?

И вопрошающе взглянул на квартального.

- К делу приобщено. Мы его в бумагу завернули и в сейф, согласно циркуляра.

- Хорошо, хорошо. Надо и на нем пальчики посмотреть. Ладно, я пойду ловить извозчика, заеду за Весениным, и отправимся мы на поиски свидетеля. Наверняка они с тетушкой уже истомились нас дожидаться.

Купавин тоже встал и натянул ненавистный котелок, лежащий перед ним на столе.

- Да, а мы на стадион. Запечатывай, любезный, помещение и айда, - сказал он Карнаухову. - Алеша, неплохо было бы потом пообедать. А то на голодный желудок в покойницкую идти несподручно. Прохладно там и натюрморты не слишком живописные.

- Пожалуй. Тогда, где встречаемся?

- Открой нам, любезный, тайну - где поблизости можно спокойно покушать? Без лишних любопытных глаз и ушей.

- Спокойно?.. - квартальный задумался, - Тише всего, конечно, в "Карлуше" будет. Это у нас трактир Общества трезвости.

- Какого общества?! - от удивления брови Купавина поползли вверх.

- Трезвости - господа Морозовы совместно с духовенством учредили - никакой водки чтобы не было и выражений нецензурных.

Урядник оживился и снова снял головной убор. Глаза заискрились отблесками солнечного света, и легкая улыбка прочно заняла место на лице. Даже в помещении вроде стало светлее.

- У нас в России, да общество трезвости?! Вот так дела!

- Первое в империи! - гордо сказал Карнаухов, стараясь заработать побольше баллов.

- Да-а-а... смелый поступок! И терпение нужно, и вера в успех. Савва Тимофеевич - человек серьезный: если чего захочет, то непременно добьется. Молодец! И давно у вас такое?!

- Почитай, больше пятнадцати лет - с 1897 года.

Купавин присвистнул:

- Ого, а я и слыхом не слыхивал. Бывают же чудеса на свете.

Помощник пристава отнесся к новости куда более спокойно. Он молча слушал диалог в восторженных тонах и о чем-то размышлял. Рано появившиеся для столь молодого мужчины складки на лбу обозначились сильнее, выдавая секреты выбранной им профессии. Алексей методично укладывал инструмент и собранные материалы в саквояж, в то время как фраза "Вот так дела!" носилась в воздухе, звонко отражаясь от стен безжизненного дома.