Но Савелий выбрал для себя другой путь - отныне он не будет работать на других, пора самому становиться хозяином. Взгляд его был устремлен на Орехово-Зуево, куда со всей России стекалось все больше и больше народа в поисках лучшей жизни.

- Сегодня вечером предлагает встретиться у моста на пристани.

- Давай я схожу, Савелий! - пробасил Обух, чувствовалось, что ему хочется размять свои огромные кулаки об чью-нибудь физиономию.

- Не стоит, - отрезал главный, - другого пошлем. Пусть Никита сходит, а потом посмотрим. Ты мне здесь нужен для гарнитура.

Один край рта Обуха криво полез в сторону, - у этих людей такая гримаса означала довольную улыбку.

11.

Савва поежился, солнце уже клонилось к закату, и поднялся довольно сильный ветер с реки, такой пронизывающий, залезающий под старенький армяк. Да и на душе было тревожно: поди, угадай, что у этих бандитов на уме, ведь он увидит их лица и станет свидетелем. Правда, Митрофан Васильевич сказал, что они будут рядом и, если что, быстро на выручку придут, но кто их знает, пальнут из пистолета и все.

Да... Но отказаться Савва не мог - ореховского извозчика так просто не испугаешь! И перед Родионом неудобно будет, вон он какой отчаянный, ради чести родной команды готов на все. Такого человека подвести - грех. Нешто мы не понимаем. Так что, авось пронесет. Помилуй, Господи!..

Клязьму штормило: волны накатывались на берег, шурша в прибрежных камышах, бились об опоры моста и откатывались назад в стремнину, чтобы, набравшись сил, снова продолжить свои бесконечные атаки. А мост безмолвствовал, прямой и непоколебимый в своем главном умении соединять берега своенравной реки, он готов навести порядок в ночном разгуле страстей водной стихии. Ни скрипа, ни стона не издавала эта махина, возвышаясь над водой, берегами, над всем миром, но сгущающаяся тьма уже окутывала его и таилась под опорами.

На противоположном от Саввы берегу, куда утыкалась другая сторона моста, возвышалась пристань с окружающими ее складами и принайтовленным большим колесным пароходом. Белый красавец отдыхал, завтра ему снова забирать груз и пассажиров и торопиться вниз по течению туда, где Клязьма еще шире, еще просторней.

Там, за складами притаился казачий разъезд, готовый в любую минуту прийти на помощь, и там же Савва привязал свою любимицу лошадь под надзор смотрителя пристани. Ягодка понимающе кивнула ему и принялась ждать, подремывая у коновязи. А он, крепко сжимая в руке чемодан с бутафорским кубком, перешел мост и спустился к воде в условленное место. Савва знал, что в башенке пристани сидит казачий наблюдатель, прильнув к стеклу, и от этого на душе становилось спокойней. Да и на этом берегу, из окна лестничной площадки близрасположенного дома наблюдали Купавин с Рябичкиным. От дома до берега метров пятьдесят не больше, случись чего, должны успеть.

Только уж побыстрей бы пришли фартовые, чтоб душа не томилась!..

Первым бандитов заметил Купавин, зоркий глаз старого солдата не подвел. По улице они шли вместе, но потом на открытое место к мосту отправился один, а второй встал на углу противоположного дома, озираясь по сторонам.

- Вот они, голубчики, - Митрофан Васильевич сразу оживился и нащупал револьвер во внутреннем кармане пальто.

Рябичкин, устроившийся на противоположном конце подоконника, прижался к стене. Теперь он тоже видел уголовных. Прохожих на улице в этот час было уже немного, и узнать их для опытного полицейского было делом несложным. Так вроде и не отличишь от обычного человека, но по движениям головы и настороженному взгляду сразу понятно. Обычному человеку чего пугаться раньше времени, если он конечно психически здоров.

- Подождем, пока они заберут чемодан, - сказал Алексей, - И, если все будет нормально, пойдем следом. Думаю надо шагов на сто сзади идти: прохожих мало, могут заподозрить. Слава Богу, пока еще не совсем стемнело. Казаки задачу знают?

- Да, казачки готовы. Как мы тронемся, дозорный десятнику доложит, и они за нами потянутся. Тоже, конечно, на приличном расстоянии, хотя копыта лошадям тряпками обмотали.

- Хорошо. Только бы Савву не тронули...

- Не дрейфь, Алеша, Савва человек бывалый, знает как разговоры вести. - Купавин не отрывал взгляда от окна. - Следи за тем, что у дома остался. Первый уже к Савве подошел.

После минутного разговора "фартовый" кивнул на чемоданчик, небрежно так, с неохотой, и наверняка с ухмылкой, с такого расстояния плохо видно. Площадка на берегу была выбрана недаром рядом с мостом, там темнота сгущалась сильнее. Извозчик открыл чемодан и показал замотанный в тряпку кубок. Помощник Протасова постарался на славу, добыл металлическую вазу по форме очень похожую на Кубок Фульды, в таких условиях не отличишь. Бандит посмотрел и даже не стал полностью разворачивать упаковку, только левой рукой слегка махнул.

Второй, поменьше ростом, вынырнул из подворотни и направился к берегу...

Подойдя, он, не говоря ни слова, коротко ударил Савву в живот и подхватил падающий чемоданчик. Другой ударил сверху по голове согнувшегося извозчика и оба, развернувшись, направились в обратном направлении.

Бедный Савва упал на землю и остался лежать неподвижно. Все произошло так быстро, что прохожие на мосту заметили только двух людей с чемоданчиком, вышедших из-под него на дорогу и направившихся в центр поселка. Обычное дело!..

Рябичкин быстро соскочил с подоконника и молча посмотрел на Купавина.

- Спокойно, жив он. Ну, поддали пару раз, до свадьбы заживет, - урядник тоже встал с подоконника. - Подожди, пусть за дом зайдут, и тогда уже мы. Там улица прямая, сворачивать особо некуда - не потеряются.

- А с Саввой что?

Митрофан Васильевич неопределенно пожал плечами:

- Хочешь, иди к нему, а я пойду за фартовыми! Или казачкам дай заданье и догоняй.

В этот момент с улицы раздался крик, и детективы вновь прильнули к окну.

Из соседнего переулка к бандитам бежал человек, картуз слетел с его головы, и вьющиеся волосы развевались на ветру. Человек бежал, отчаянно размахивая руками, и что-то громко кричал, через двойные рамы окна слов невозможно было разобрать. Бандиты остановились, вглядываясь в его лицо.

- Это же Родион, - первым узнал Рябичкин. - Боже, опять! Только не это! Второго раза я не переживу!

Миллионы маленьких иголочек одновременно атаковали сознание Алексея, нахлынула волна воспоминаний. Похожее уже было с ним в Санкт-Петербурге, а точнее в Петергофе, когда случайно, на глазах его, погиб ни в чем не повинный ребенок. Тоже при столкновении с бандитами и он не смог защитить его от пули. Тогда Алексей пережил сильнейший психологический удар, наравне с помешательством, и с огромным трудом выкарабкался из него. Помог товарищ из петербургской полиции. Сколько раз он укорял себя, обвинял в том, что не смог ничего предпринять, придумать.

И вот опять... Никогда!

Купавин повернулся от окна, но Алексея рядом уже не было. Он выбегал из подъезда, на ходу вынимая револьвер, и с диким криком несся к бандитам. Пуговицы пальто расстегнулись, и полы бешено развивались, а лицо было белым-белым, и только глаза светились каким-то нечеловеческим светом.

Видимо столкновение с двумя бешено орущими людьми, один из которых размахивал револьвером, показалось "фартовым" не слишком обнадеживающим, они резко развернулись и побежали в сторону моста. В конце концов, их задача доставить Кубок Савелию, а не рисковать собственной шкурой. Да и огнестрельного оружия у них не было, привыкли действовать ножом.

Когда Купавин выбежал из подъезда, то увидел следующую процессию: бандиты, добравшиеся почти до середины моста, следом за ними не перестающий орать Рябичкин, каким-то чудом умудрившийся обогнать Родина, и сам Родион, сбегающий вниз к берегу.

С противоположной стороны на мост неспешно выезжали казаки, крупы лошадей заняли всю ширину от правого поручня до левого. Десятник что-то коротко крикнул и пики всадников, с развевающимися белыми флажками, грозно выступили вперед, закрывая дорогу беглецам. Хороший дозорный в этом десятке! И помощь пришла точно в срок. Не подвели казачки, молодцы!..