Я сидела в своей старой коляске Икс-панда, которую мы отдавали другим людям, но им она не подошла. Мою коляску активного типа мы забрать не смогли, потому что на нее не пришла специальная подушка, без которой я не могла сидеть в этой коляске. У нас были планы поехать в Москву на электрической коляске, но в последний момент мы передумали, поскольку не знали, смогу ли я передвигаться по городу и в отеле, во время мероприятия. В Москве не чувствовалось приближение праздника. Когда мы в машине ехали из отеля на вокзал, я отметила для себя, что город совсем не украшен и он выглядел слишком серо и уныло, особенно для Нового года. У нас в Петербурге был украшен каждый уголок и город буквально дышал ожиданием чуда. Такой контраст меня шокировал. И сейчас, когда я стояла напротив входа в метро и думала об этом контрасте, во мне нарастала тревога. Лена ушла в метро, чтобы нам вызвали группу сопровождения, а мы с мамой остались ждать. На улице дул пронизывающий, холодный ветер и я, отчего-то, чувствовала себя здесь лишней.
Пока мы ехали от отеля до вокзала, Лена, в шутку, уговаривала меня переехать в Москву и жить там. Но сейчас я понимала, что я могу переехать в этот серый город только в случае крайней необходимости. Лена обещала показать мне Красную площадь, она хотела, чтобы мы все втроем посмотрели на красоту площади, а я давно загорелась этой идеей. Но сейчас серая унылая атмосфера стала давить мне на плечи, и я в какой-то момент даже почувствовала, что у меня наворачиваются слезы на глаза. Я устала ждать, устала мерзнуть, хотела побыстрее войти в метро, желательно - без проблем, но Лена пока не возвращалась. Когда я почти полностью погрузилась в мрачнее мысли, я увидела, как возвращается Лена. За ней шли пятеро молодых парней в полицейской форме. Она подошла к нам и с веселой улыбкой заявила, что привела мне на подмогу пятерых красавцев. Я лучезарно улыбнулась, про себя отметив, что ее веселость и воодушевление были чуть-чуть неестественными. Я решила пока не придавать этому значения, хотя терялась в загадках - что же там произошло?
Ребята аккуратно снесли меня вниз по ступенькам, потому что пандуса или аппарелей не было вообще. Мы поблагодарили ребят и до эскалаторов мы уже шли сами, втроем. Мы прошли мимо кабинки дежурного к эскалаторам. Он даже не взглянул в нашу сторону. Хотя в Питере, если смена на станции проспект Просвещения нормальная и ответственная, то она всегда нас останавливает и говорит о том, что нам вызовут сопровождение. Возможно, смена на этой станции, не очень-то и хотела, выполнять свои обязанности. Мы зашли на эскалатор, но я пока еще была спокойна, но думала, что и в Москве есть такие станции, на которых персонал не хочет выполнять свои обязанности. Оставшуюся дорогу я помню смутно, для меня она превратилась в череду лестниц, вагонов и мыслей о том, что это никогда не закончится. Управляться с коляской нам помогали случайные люди, такие же пассажиры, как и мы. Моя память захватывает только отдельные кусочки окружавшего меня пространства. Вот мы садимся в вагон, и мама ставит меня спиной к одной из дверей. Лена встает рядом, и я прижимаюсь к ней, она гладит меня по голове.
Я тяжело вздыхаю и Лена просит меня еще немного потерпеть, потому что скоро мы будем на месте. Тем временем я вспоминаю, что до того, как мы спустились в метро, Лена полушутя-полусерьезно просила нас переехать в Москву, чтобы мы могли чаще видеться. И сейчас я отчетливо понимаю, что переезжать в Москву я точно не хочу, только если будет крайне необходимо. Следующий момент, отпечатавшийся в моей памяти - то, как мы заворачиваем за угол и видим аппарели, опускающиеся вниз. Это просто обрывок воспоминаний, и я не могу сказать точно - было это в начале пути или в конце. А описываю этот момент только потому, что тогда действительно стало страшно. Мама пытается спустить меня по ним и где-то на середине спуска я чувствую, что она может отпустить ручку коляски и тогда мы обе упали бы. В голове проносится картинка, как мама отпускает коляску, падает на спину, а я падаю на нее. От страха я вскрикиваю. Но вместо того, чтобы отпустить, мама еще сильнее удерживает ручку, а еще подошедший мужчина помогает нам окончательно съехать с этих ужасных аппарелей. Когда мы оказываемся на земле, мы благодарим мужчину за помощь, а потом я спрашиваю маму - все ли с ней в порядке. Она говорит, что все в порядке, но по ее ощущениям, она чуть не сломала себе грудину. Я нервно хмыкаю, чувствуя, как бешенство закипает в груди. Неужели, те кто проектировал и изготавливал эти пандусы, не могли сделать их правильно, чтобы они были безопасными?
Следующее воспоминание - уже о том, как мы стоим перед лестницей на выходе из метро. Здесь нет пандуса и даже аппарелей. Мама развернула коляску спиной и стала поднимать меня по старинке, ступенька за ступенькой. Каждая ступенька отдавалась болью в моем позвоночнике. С одной стороны, маме помогала Лена и, неожиданно для нас, с другой стороны нам стал помогать незнакомый мужчина. Пока мы поднимались по ступенькам, мы даже успели немного поговорить с нашим неожиданным помощником, и он оказался нашим земляком, тоже приехал из Петербурга. Когда мы выбрались из метро, он пожелал нам удачи и ушел. Лена попросила нас ненадолго остановиться, чтобы передохнуть. Она отошла от меня подальше, чтобы выкурить сигарету. При обычной прогулке, я бы наверняка сказала бы ей все, что думаю о ее курении. Но в этой ситуации я промолчала. Мама подошла к полицейской машине, чтобы выяснить - как перейти дорогу, ведь машины неслись сплошным потоком и никакого светофора не было. Я тупо смотрела вперед, понимая, что Красная площадь перед моими глазами, но как туда попасть - совершенно не понимала. Потом я перевела взгляд на машину, около которой стояла мама. Мужчина, который в ней сидел, был массивным и каким-то неповоротливым. Мне показалось, что он немного старше мамы. По моим ощущениям, они уже слишком долго говорили и мама, похоже, уже начала раздражаться, хотя лица ее я не видела.
На улице было все так же серо и холодно, я чувствовала, как у меня немеют руки. Боковым зрением я уловила приближение подруги. Переведя на нее взгляд, я поняла, что она безумно расстроена из-за ситуации в московском метро. Я протянула к ней руку, и она сжала мою ладошку. Грусть постепенно ушла с ее лица. Вместо грусти на лице у нее проявилась тревога. Она сказала, что у меня ледяные руки, и, что, если я хочу - она даст мне свои перчатки. Я отказалась и у меня было такое ощущение, что попроси я ее снять свою куртку и укутать меня, она сделала бы это не задумываясь. Ведь она чувствовала себя виноватой передо мной, ведь это она проложила маршрут до Красной площади и считала, что мы легко выйдем из метро. Хотя в том, что в метро ничего не было оборудовано для инвалидов - колясочников, ее вины не было. В этот момент мама вернулась к нам, она была раздосадована. Она сказала, что по словам полицейского, мы можем попасть на площадь, только еще раз спустившись в переход и поднявшись опять, то есть еще два раза штурмуя эти ступеньки. Оказывается, мы не там вышли... Я была шокирована этой новостью. Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, а на глаза наворачиваются слезы. Наверное, если бы прошла еще минута, я бы разревелась, как маленькая. Но именно в этот момент к нам подошел молодой парень в полицейской форме и спросил, не нужна ли нам помощь.
Мы сказали, что нам нужно попасть на площадь, а через переход мы идти не в состоянии. Парень улыбнулся и сказал, что переведет нас через дорогу. Я в первую секунду не поняла, что он имел в виду. Он поманил нас за собой и стал останавливать машину за машиной. Я была поражена, даже плакать расхотелось. За нами увязалось трое нерусских парней. Когда мы, наконец-то, оказались на Красной площади, я с облегчением выдохнула. Гуляя по площади, я осознавала, что это одно из самых красивых мест, какие я видела. В какой-то момент я оглянулась на Лену и увидела, что она копается в своем телефоне. Я спросила ее, что произошло и зачем ей сейчас телефон. Она ответила, что ищет в списке контактов, телефон службы сопровождения колясочников, чтобы вызвать ее на вечер. Она дозвонилась с пятой или шестой попытки и спросила, можно ли нам заказать сопровождение на вечер для поездки на вокзал. Ей ответили, что такая поддержка возможна, только при подаче заявки за четверо суток до предполагаемого дня сопровождения.
