– Зачем мне шесть одинаковых платьев?

– Хорошо, куплю пять разных платьев!

– Не надо. Пятно почти исчезло. Если бы ты был муслином, я бы сказала, что у твоих предков наверняка была красивая чешуя.

– Не знаю, – Улит выбрал нейтральный ответ, так как не совсем понял, о чём речь. – И извини за то, что увидел тебя голой.

Он услышал, как Шафтит насмешливо фыркнула.

– Землянин, – сказала она, – скажем, я была не совсем голой. А если даже и была бы голой, то за что ты должен просить прощения? Я вроде бы не уродка…

– О, нет! Совсем не уродка! Ты очень привлекательная, настолько привлекательная, что я уже давно мечтаю увидеть тебя голой. Ой! Я не хочу видеть тебя голой. То есть не то, чтобы не хочу… Я хочу, ты не подумай, но по-другому.

– Хочешь по-другому?

– Ты неправильно меня поняла!

– А как тебя понимать, если ты говоришь непонятно что.

– Ты в нижнем белье! – отчаянно вскричал Улит.

– А, ты хочешь без нижнего белья?

– Да нет же! Да я про другое. Нельзя видеть женщин в нижнем белье, если сам того не ожидаешь! Это неприлично! Нужна подготовка, чтобы все об этом знали!

– Кто все?

– Ну мужчина, который увидел, и женщина, которую увидели.

– Ничего не понимаю. Ладно, если считаешь меня в нижнем белье неприличным зрелищем, то принеси халат. Он висит в шкафу, во втором отделении, где все халаты. Мне нужен изысканно-болотного цвета.

Во втором отделении шкафа висело четыре халата: белый, чёрный, жёлтый и серо-зелёный. По крайне мере, серо-зелёный ассоциировался, пускай и не с изысканным, но с болотом. Улит снял халат с крючка и принёс Шафтит. Отвернувшись и зажмурившись, он приоткрыл дверь и просунул халат.

«Непонятный какой-то этот землянин, – думала Шафтит, тщательно втирая в лиф стиральный порошок. – Видно же, что я нравлюсь ему, а сам говорит, что не хочет видеть меня без одежды. Потом говорит, что хочет, но нужно, чтобы мы с ним об этом знали. А мы будто не знаем. Может быть, у землян есть какие-то особые обычаи для этого? Но я-то ведь о них не знаю, мог бы понять».

Уничтожив пятно, Шафтит повесила платье сушиться и вышла из ванной в халате. Увидев девушку и не зная, что сказать, Улит констатировал очевидное:

– Ты вернулась.

– Еще чаю? Есть и другие платья.

– Нет! – решительно отказался Улит. – Чаю я больше не хочу.

– Ну, тогда, может быть, расскажешь, зачем пришел? Ведь не за тем, чтобы обливать меня чаем.

Улит был уверен, что муслинка ужасно сердится на него, а не показывает этого лишь из уважения к нему, важному землянину. Ведь мало того, что он заляпал ей платье, так еще едва не обварил кипятком ее изумрудные груди. Такие гладкие и заманчивые…

– Шафтит, я совсем забыл! – встрепенулся Улит, выбравшись из постельно-зелёных фантазий. – Я никогда ничего не забываю, но сейчас, когда я здесь и ты здесь… в общем, мы здесь…

– Улит, так ты скажешь, в чем дело?

– Ах, да, – прервал Улит собственный слововорот. – Как ты знаешь, нам с Верумом пришлось работать на ферме, и теперь времени на отцовское задание у меня почти нет. Нужна твоя помощь.

– Я буду рада помочь тебе. Но что я могу сделать?

– Раз уж ты все время проводишь в доме исписанной бумаги, то можешь делать выписки из истории Слунца вместо меня.

– А что именно я должна записывать?

– Все самое важное и интересное, разумеется. Я переведу для тебя инструкции, которые дал мне отец. Если будешь следовать им, то у тебя все получится.

– Буду рада помочь, – сказала Шафтит и игриво спросила: – А что я за это получу?

– Получишь? – нахмурился Улит, но сообразил по-своему. – Ах, ты о вознаграждении. Не волнуйся, я оплачу неудобства. Потом… когда заработаю. Или когда ваш горотрощ отыщет мои деньги.

– Я шучу, – улыбнулась девушка. – С радостью помогу тебе, сын известного писателя. Доверие такого важного землянина для меня честь и ничего взамен не нужно.

– Так или иначе, – сказал Улит покровительным тоном, – я найду способ отблагодарить. Мне не разорваться между работой на ферме и домом исписанной бумаги. Я работаю десятину через десятину. Я, конечно, буду собирать материал для книги отца в выходные, но это долго. Твоя помощь неоценима.

– И это все, для чего ты приходил?

– Ну… собственно… да. Мне пора. Завтра с утра за мной и Верумом приедут и увезут на ферму. Я должен как следует выспаться.

– Конечно, я понимаю, – сказала Шафтит.

И подумала: «Нет, я ничего не понимаю. Мог бы выспаться, переночевав у меня».

Отсалютовав на прощание котелком, Улит вышел на улицу.

Далеко прошагать не получилось. С неба, затянутого чёрными тучами, упало несколько пробных дождевых капель, будто бы примериваясь. Улит ускорил шаг, но не прошло и минуты, как в мановение ока на землю обрушился густой ливень. Одежда землянина промокла насквозь столь быстро, как если бы на него вылили бадью воды. Поколебавшись несколько секунд, он бросился обратно к библиотеке. И когда он колотил в двери, понося непогоду, в ботинках уже хлюпала вода.

Шафтит отворила сразу, будто ждала за дверью. Мокрый Улит ввалился в библиотеку. С него стекало.

– Раздевайся! – почти приказала Шафтит, помогая землянину снять изрядно потяжелевшее твидовое пальто. – Брюки тоже снимай и все остальное!

– Все?! Совсем?!

– Совсем! – крикнула девушка, поднимаясь с мокрым пальто по лестнице. – Я развешу твою одежду сушиться.

Вернулась Шафтит с одним из оставшихся в шкафу халатов, белым, но Улит стоял как вкопанный и нервно теребил верхнюю пуговицу мокрого жилета.

– Ты почему не раздеваешься? – удивилась муслинка.

– Ну… это…

– Неприлично? Вот халат, подруга отдала. Мне великоват, а тебе должен подойти.

Тяжело вздохнув и краснея, Улит снял шерстяной жилет, галстук брусничного цвета с бриллиантовой запонкой, теплую рубаху и начал стягивать брюки. Под брюками он носил свободные панталоны розоватого оттенка, доходящие почти до колен, разрисованные бирюзовыми дракончиками и лимонными динозавриками. Шафтит с любопытством глядела на необычный для муслинов предмет гардероба.

– И это снимай, – сказала она.

– Нет! – чуть не взвизгнул Улит. – Под ними ничего нет!

– Как, совсем ничего? – хихикнула Шафтит.

– Совсем. В смысле, есть, но не… Я не буду это снимать. Они почти сухие.

– Как хочешь.

Халат едва налез на плотного землянина. Но так было лучше, чем стоять перед Шафтит в совсем не джентльменском виде.

– Поднимайся наверх, – сказала девушка. – Я отожму одежду и развешу её, а потом принесу тебе чай. Только не проливай его.

Садиться на диван Улит не стал, предпочтя ему стул, и не зря. Под пятой точкой он ощущал неприятную влагу почти сухих панталонов.

Вместе с чаем Шафтит принесла пышные булки и аквамариновое варенье с серебристыми лепестками. Это было кстати, поскольку Улит успел проголодаться. Попробовав варенье, он обнаружил, что оно было даже вкуснее, чем варенье Нублан, и обладало едва уловимым мятным привкусом.

– Нравится? – поинтересовалась Шафтит.

– Офень, – едва прожевав, ответил Улит и шутливо добавил: – Помимо того, что ты приносишь нам обеды, мне явно стоит приходить к тебе на ужин.

– Я не против, – с улыбкой ответила девушка. – Кстати, утром ко мне прибежал усатый паренек с фермы, на которой вы работаете. Он сказал, что сегодня приходить на ферму строго запрещено. Я спросила, почему запрещено, но он сказал, что так велели важные земляне, и тут же убежал.

– О, вышла весьма забавная история, – улыбнулся Улит. – Сегодня Нублан, супруга хозяина фермы, пригласила нас на обед. Надеюсь, то был последний обед, на который она кого-либо пригласила.

И Улит в красках, стараясь не упускать важные на его взгляд детали, непременно касающиеся его самого, рассказал, как обед обернулся скандалом с привлечением лечивателей. Но Шафтит не нашла историю забавной.

– Мне так жалко бедную Нублан, – сказала девушка.

– Жалко? – изумленно поглядел на муслинку Улит. – Как можно жалеть эту… необыкновенно мыслящую? Она привязалась ко мне со своими идиотскими идеями, она чуть не убила мужа! И при детях кричала о том, что какие-то разноцветные черви для нее важнее собственной семьи!