Иногда жизнь вынуждает поступать тебя неправильно. Олак и рад бы найти друзей в одиночку, но после двух недель бесцельного скитания по владениями вампиров, понял, что недостаточно приспособлен для этого. Он не мог договориться о хорошей комнате на постоялом дворе, снизить цену у продавца овощей и дать отпор настойчивым стражникам, которые специально для него увеличивали сбора за вход в города в три раза. Иногда ему казалось, что на нём висит невидимая для него табличка "Редкостный неудачник".

Единственным достижением, которым можно было гордиться, стало то, что он не пошёл в таверну. По рассказам однокурсников, именно там заканчивалось большинство великих приключений, плавно перетекающих в маленькие дебоши. Вместо первой кружки забористого пива, ударяющего в голову, Олак заплатил вознице, направлявшемуся в земли вампиров, и с относительным комфортом, если колючее сено можно считать комфортом, добрался до родины Баттори.

Вампиры соседствовали с людьми, добровольно пошедших к ним в услужение, так что на первых порах внимания он к себе не привлекал. Слушал, ел, спал. Царица небесная, ему так хорошо не было даже в Греадо! Паренёк даже приободрился от таких мыслей, и начал обдумывать о переезде при возвращении в Логово.

Идиллия продолжалась ровно до встречи с первым же вампиром. Он был из простых, но даже низшему вампиру зазорно находится в обществе "бурдюков с кровью", так что его появление застало оборотня врасплох. Вампир грозно сверкнул красными глазами, но промолчал. Олак уткнувшись в книгу тоже промолчал.

Официально Олаку предъявить было нечего: времена кровной вражды прошли, теперь они граждане одной страны, и никому не возбраняется посещать территории соседей. Так что вампир ограничился косым взглядом и, взмахнув полами дорожного плаща, исчез. Но оборотень знал, что с этого момента за ним будут следить и рано или поздно узнают кто он и зачем здесь.

Вороха сплетен и слухов о Баттори и Ване, водопадом ледяной воды обрушившегося на него в первые дни, не хватало для определения местонахождения друзей, а возвращаться домой с пустыми руками - стыдно. За неполный год разлуки его друзья пережили такое, о чём он и помыслить не мог. Они без устали сражались с женихами Баттори, бывшими братьями по оружию Вана и просто наёмниками, нанятыми и теми и другими. А он... он всё это время безвылазно сидел в Логове и тонул в жалости к самому себе.

Наверное, сила духа друзей сподвигла его на кажущимся на первый взгляд безумный поступок: прийти к отцу Баттори и предложить свои услуги в поимке беглецов. На второй взгляд, этот поступок казался просто отвратительным. На третий... о третьем уже не хотелось думать, итак на душе скреблись дикие кошки.

На приём к Ночию, отцу Баттори, он попал без проблем: достаточно было обратиться к начальнику стражи замка и намекнуть, что он многое знает о хозяйской дочери. Ночий выслушал его внимательно, проникся благородными порывами спасти Баттори от неудачного брака и велел остаться пока в городе и ждать вестей.

И вот спустя три дня он снова стоит перед грозными очами Князя, и чувствует себя кроликом, случайно забредшим на собрание волчьей стаи.

- Проходи, не робей, - постарался быть ласковым Ночий. Он вообще с ним вёл себя по-отечески тепло, словно с ребёнком.

Олак выдавил из себя робкое приветствие и уселся рядом с гостьей Князя, стараясь не смотреть в её сторону - по Баттори он знал, чем чревато излишнее внимание мужчины к вампирше. Для них это было всё равно что крикнуть: "Кушать подано!".

- Олак, это Эппо Пея из клана Запятнанных когтей. Судя по твоему хрипу ужаса, ты наслышан о ней.

Оборотень сначала замотал головой, а потом яростно закивал, что означало: да, знаю, но конкретно о ней не слышал.

Вампирша с усмешкой посмотрела на него, и его охватила дрожь. Не этого он ждал, когда ему сказали ждать знака. Уж точно не бессердечной красавицы в напарники, которая при удобном случае прикончит Вана, как заклятого врага вампиров. А в том, что она так поступит, сомнений не было: все выходцы Когтей были кровожадными воинами и рассказы о них на ночь глядя, заканчивались для маленьких оборотней запоминающимися кошмарами.

Поборов свой страх, Олак всё же взглянул женщине в лицо: глаза, вобравшие в себя черноту ночи, первейший признак бывшего человека, яркий, но немного потухший макияж, будто у неё не было времени подновить его, правильные черты лица и длинные вороные волосы, ныне собранные в хвост – Олак подозревал, что вампиры выбирают для обращения людей, подходящий под какой-то общепринятый стандарт красоты, иначе невозможно объяснить общую похожесть женщин этой расы. Кожаная куртка с засохшими пятнами крови выдавал в леди Эппо бойца и неряху, кто ж на встречу с Повелителем Ночи приходит в повседневной одежде? Кроме него, конечно, но у него-то хотя бы причина уважительная – отец вытряхнул всё полезное и оставил только жизненно необходимое.

- Кажется ваш гость немой, - заметила вампирша, после показавшихся вечностью секунд «оценки».

Олак смутился и инстинктивно опустил взгляд, а затем поняв, что есть части тела, куда больше смущающие, чем лица, отвернулся. Щёки его пылали – вырез на груди у вампирши согласно моде этого народа, был вызывающе глубок, того и гляди занырнёшь и не вынырнешь.

- В наше время скромный молодой человек редкость, - защитил его Ночий, и оборотень преисполнился к нему благодарности. – И не забывайте, что с этого момента он ваш помощник в поисках моей дочери.

На лице леди Пеи не дрогнуло ни мускула, но Олак ощутил, что температура в кабинете ощутимо понизились. Напарнице он не понравился, одно напоминание о совместной работе портило ей настроение, страшно представить, что будет дальше.

- Постараюсь оправдать ваши ожидания, Повелитель, - Эппо наклонила голову в знак почтения и встала.

То, что приём был окончен, Олак понял слишком поздно, иначе бы постарался всеми возможными способами продлить его. Потерявший к беседе интерес князь вернулся к бумагам, и он ощутил лёгкий толчок по ноге. Он посмотрел на леди Эппо и увидел, что та глазами и изгибами бровей показывает на дверь. Пришлось подчиниться.

Когда они вышли в коридор, вампирша молча двинулась вперёд по коридору. Олак замешкался, не зная следовать ли ему за ней или подождать, но тут она оглянулась, и он понял, что его всё-таки зовут с собой.

Никто из них не нарушил установившееся молчание ни во время спуска по длинной винтовой лестнице, совершенно нелогичной для замка существ, любящих ходить по потолкам, ни когда их привели в мрачную, безмолвную конюшню, где им выдали лошадей, от которых исходила пугающая оборотня аура, ни когда они вышли за ворота замка Князя вампиров и поскакали прочь повыложенной камнем дороге. И вот тогда, когда Олаку начало казаться, что спутница так и не снизойдёт до разговора, она заговорила:

- Как думаешь, почему нам выдали лошадей?

По её спокойному выражению лица, похожего на искусную маску, Олак понял, что это был не вопрос, а проверка: при Ночии леди Эппо Пея выглядела напряженной, при слугах - подчеркнуто скучающей, что значило, что выражать эмоции она умеет, просто сейчас не считает это нужным.

- Эм, чтобы мы быстрее добрались до Баттори и Вана и... Чтобы не привлекать внимания? - с надеждой предположил Олак. В Греадо преподаватели любили вкрадчивыми голосами задавать вопросы с подвохами, и сейчас он чувствовал себя в похожей ситуации.

Вампирша хмыкнула:

- Значит, ты не знаешь, что за лошадь тебе выдали, что не удивительно - ты ж блохастик.

- У меня нет блох! - встрял Олак с благородным негодованием, но быстро стих, поняв, что перебил взрослого.

- Все оборотни так говорят, - заметила Эппо, и выждав для верности пару секунд, вдруг перебьют снова, продолжила: - это найтмар.

Олак знал, кто такие найтмары. Найтмары - особая порода лошадей, выращенная некромантами. Такие лошади не пугались нечисти, и являлись показателями высокого статуса. Но он и подумать не мог, что отец подруги расщедрится на такой подарок. Признаться, когда ему выдали лошадь, он подумал, что настолько не похож на оборотня, что перестал пахнуть волком.