-Ладно, - ухмыльнулся я и обратился к Торсону, - Майкл, ты можешь отвезти нас на встречу с Гансом? Там мы и поглядим, как вытянется лицо Паолы, когда окажется, что она заблуждалась.

Девушка фыркнула. Казалось, прикоснись к ней сейчас и можно уколоть палец.

-Конечно, - радушно молвил Торсон, - я хочу быть в числе тех, кто первым найдет камень и наконец, вернет его законной владелице!

К гостинице «Жареный гусь» мы добрались еще засветло. Здание было кирпичным, двухэтажным; над дверьми висел старый треснутый фонарь, а вывеска, изображавшая аппетитно приготовленную птицу, обещала вкусный завтрак, обед и ужин. Окна первого этажа были распахнуты настежь, и оттуда лилась приятная мелодия. Кто-то играл на скрипке.

Я поправил рубашку и коротко постучал в дверь. Паола и Торсон поглядывали на меня, стоя у повозки; я метнул в них взгляд, но тут мне открыл мужчина – дородный, пузатый человек средних лет с редкими, зачесанными назад, черными волосами с проседью и хлипкой бородкой. Его руки были испачканы чем-то липким и красным… Вином, понял я спустя мгновение, уловив сладковатый запах алкоголя.

-Добро пожаловать, - добродушно произнес мужчина, - чем я могу вам помочь? Вы хотите снять комнату? Перекусить? Дать отдохнуть лошади с дороги? Гостиница «Жареный гусь» и в частности я, Карл Бишоп, к вашим услугам!

-Спасибо, - пробормотал я. Понятно, что хозяин завлекает новых постояльцев и с радостью примет любого, но не каждый бы рискнул прийти сюда. Мне бы точно не хотелось останавливаться здесь. Достаточно только взглянуть на прислугу в уже давно пожухлых передниках, на не мытые, засаленные столы, на грязный, чем-то забрызганный деревянный пол, как желание ночевать здесь совершенно пропадает. Вы только представьте, какие могут постели в заведении с подобной чистотой. Соседство с клопами и пятнами мочи на простынях?!

-Мы ищем этого человека, - приблизившись к нам, сказал Торсон, держа в руке фотографию, - нам известно, что мужчина здесь. Это он играет на скрипке?

-Да, - с вызовом молвил толстяк и упер руки в боки, - и что? Зачем вам мой музыкант? Он развлекает публику и зарабатывает себе ужин!

- Нам нужно просто поговорить с ним, - поспешил ответить я, - всего несколько вопросов и мужчина сможет продолжить свое выступление. Мы старые знакомые мистера Фитцджеральда.

Хозяин гостиницы насторожено обвел нас глазами и заявил:

-Не похожи вы на его знакомых, особенно ты, со странной прической. Ну да ладно, я дам вам минут пять, все равно ему нужен перерыв, после чего этот малый должен будет продолжить свое выступление.

«Он ведет себя так, словно Ганс его собственность!» - подумал я, но вслух ничего не сказал. Толстяк бросил на меня подозрительный взгляд и пропустил всех троих в гостиницу.

-Если, - прошептал мне на ухо Торсон, - Фитцджеральд и впрямь получил от маркизы камень в подарок, то он еще не продал его, иначе не торчал бы здесь, работая за еду.

По общему залу разливались прекрасные звуки игры на скрипке. Загорелые шершавые пальцы бродячего артиста уверенно сжимали смычок, быстро скользящий по струнам, подбородком парень прижимал музыкальный инструмент к плечу, а нога его в старом ботинке отбивала ритм о пол. Молодой мужчина стоял на возвышении – подобии сцены – и выученными движениями создавал мелодию; она текла по воздуху, западала в душу, затрагивая в ней самые сокровенные струны. Парень только разыгрывался, но когда он запел… Бархатный голос заполонил всю залу, он взмывал до потолка и опускался до басов. В комнате, казалось, не существовало больше никого, кроме Ганса, прекрасного тембра его голоса и чарующих звуков скрипки. Я никогда не видел столь вдохновленного человека. Его зеленые миндалевидные глаза были полузакрыты и устремлены вверх, словно к небу, на лбу парня выступила испарина, русые волосы влажными пасмами спадали на плечи и лицо. Они мешали бы взору, если бы парню было не все равно, тот был словно не здесь, не в этой придорожной гостинице, даже не в этом мире. Он увлекся песней - балладой, которую я раньше никогда не слыхал. Утонченные дамы, отважные рыцари, обаятельные разбойники оживали в его устах. Речь музыканта была то плавной, то быстрой, динамичной и медленной. Неискушенный слушатель мог сидеть, разинув рот от восхищения.

Я стоял, оперившись о дверной косяк, не в силах промолвить и слова, оторвать взгляд от великолепного певца… Не часто встретишь такое завораживающее зрелище. А этот артист, к тому же, был совсем близко, стоял всего в пяти метрах от меня, выступая перед обыкновенными людьми с такой живостью в глазах, что не вызывало сомнений – он дышал музыкой.

Паола стояла рядом со мной, не сводя глаз с Ганса. Ее взгляд был полон неподдельного восторга, и я начинал понимать, почему музыкант так пришелся по душе миледи Кемпбел.

Но, в конце концов, баллада подошла к завершению и очарование немного потускнело, представив взору вымотанного молодого человека, который с усталым вздохом вытер пот со лба тыльной стороной ладони, убрал назад волосы и вопросительно посмотрел на хозяина гостиницы. Тот жестом подозвал певца сюда и, откланявшись перед слушателями, хотя они не соизволили даже поднять на него взор, Ганс приблизился к нам, держа в одной руке свою верную спутницу – скрипку, на которой я заметил авторскую подпись.

-Чем могу помочь, джентльмены, леди, - слегка поклонился музыкант.

-Вы Ганс Фитцджеральд, - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес я.

-К вашим услугам, - молвил мужчина.

- Я Зак Фостер, - преставился я и, обернувшись к хозяину гостиницы многозначительно посмотрел на него, - мы могли бы поговорить с Вами наедине, мистер Фитцджеральд? Дело серьезное и не терпящее отлагательств.

-Почему бы вам не пройти в мою комнату, - спокойно произнес музыкант, обращаясь к нам троим.

Мы послушно прошли за мужчиной на второй этаж. Он отпер ключом старую дверь (мне бы без труда удалось выбить ее, захоти я этого) и нашим взорам предстала крохотная комнатушка, размером с кладовую. Туда еле вместилась одна кровать и маленький столик. На полу лежал относительно новый ковер желто-бурого цвета, чем-то забрызганное зеркало в медной раме висело на серой стене напротив постели.

-Присаживайтесь, к сожалению, это все что я могу вам предложить, - Ганс указал жестом на кровать, а сам остался стоять из-за нехватки места.

-Вы знакомы с миледи Кемпбел? – начал я.

-Естественно, я знаю ее, - невозмутимо произнес Ганс, - а в чем дело?

-И что вас связывает с маркизой? – спросил Майкл, показывая музыканту фотокарточку, но тот совершенно не изменился в лице. Я могу лишь позавидовать его выдержке.

-Откуда у вас этот снимок? – спросил мужчина, не выказывая ни малейшего волнения. Его дыхание было тяжелым, но равномерным.

- От небезызвестного лица, - ответил Торсон, - которому милейшая Мэлори поручила фотокарточку на хранение. Я уверен, вы понимаете, о ком идет речь. Мистер Ричардсон любезно представил мне доказательство вашей связи с маркизой, приправив его, к тому же, очень интересным рассказом.

На мгновение невозмутимость спала с лица артиста. Уж не знаю, о ком говорил Торсон, но этот человек был хорошо известен Гансу. Настолько, что парень взволновался за его участь.

-Ричардсон… Он в порядке? – нервно спросил музыкант.

-Жив-здоров, - молвил Торсон и добавил, - но убедительная просьба рассказывать нам всю правду, если вы хотите, чтобы с ним и дальше ничего не приключалось.

Я с удивлением глядел на Майкла. Кто этот Ричардсон? Как он на него вышел? Друг не рассказывает, каким образом находит сведения, я раньше и не интересовался, но то, что происходило сейчас, в этой комнате, меня слегка пугало. Мне почему-то резко перехотелось знать, как Торсону стало известно о Гансе.

-Что вы хотите знать? По-моему, вам и так уже все известно, - он снова стал спокоен, словно удав. Лишь глаза парня неестественно сверкали.

-Как долго, - вступил я в игру, - вы тесно общались с миледи Кемпбел?